Портартурцы

Армия ждала с нетерпением приказ на общую атаку. Японцы желали показать, что храбростью и решимостью они превосходят русских.

Во многих местах у японцев были устроены походные молельни, из одеял и бесчисленных флагов. Священники служили в праздничных одеждах. На алтарь клали лакомства, купленные в лавочках. Воодушевление было необычайное; его поддерживали пением и выпивкой.

С 14/27 по 16/29 октября японцы поддерживали непрерывную бомбардировку. Забрезжило утро 17/30 октября, а штурма все еще не было. Сражаться на рассвете не в характере японцев, они предпочитают дневной свет.

В девять часов утра начался исключительный обстрел, мне кажется, вряд ли когда виданный на суше.

Только после двенадцати часов дня офицеры развернули ротные значки, изготовившись нести их впереди колонны. Старшие офицеры, находясь в траншеях, держали телефонные трубки, ожидая приказания.

В час дня атакующие покинули свои закрытия.

Взглянув на батарею лит. Б, я увидел, что японская колонна прошла сквозь проволочные заграждения, теряя людей целыми рядами, но голова колонны каким-то чудом уцелела и двигалась вперед. Три белых флага с восходящим солнцем мелькали на склоне высоты. Под бруствером собралось лишь тридцать — сорок человек, то есть незначительный остаток от грозной вначале колонны. Все три флага поникли одновременно и остались лежать на скате. Добравшиеся до гребня солдаты скрылись у дула пушек, но их тела сейчас же были выброшены через бруствер, и они лежали распластанными, как мертвые мухи на стене после первого мороза.

Так окончился штурм на батарею лит. Б.

При атаке Куропаткинского люнета целая шеренга упала одновременно, сохранив даже строй. Они пролежали так весь день, и стало ясно, что это лежат убитые, а не притаившиеся для атаки. Подошел второй отряд и бросился вверх, но шрапнельный огонь русских уничтожил и его.

Артиллерия японцев открыла огонь по второстепенным позициям, пытаясь заставить замолчать русские полевые пушки, но это было безуспешно: третий отряд постигла та же участь, он только увеличил количество убитых и раненых.

Японские генералы отказались на этот раз от мысли овладеть Куропаткинским люнетом, только артиллерия продолжала бешеную бомбардировку. Но стрельба японской артиллерии стала очень плоха. Снаряды один за другим падали в самой середине убитых и раненых японцев. На этот раз оказалось, что среди трупов лежали совершенно здоровые: они вынуждены были бежать к своим траншеям, но редкие из них достигли цели.

Вечером русские стрелки вернулись в оставленные ими окопы и хладнокровно пристреливали каждого, кто шевелился среди груды убитых.

На капонире № 2 разыгралась интересная сценка. Японцы, занимавшие взятое укрепление, вдруг покинули его и бросились вниз по склону. Бегущих задерживала проволока, поэтому многие из отступающих, не желая стоять в очереди в прорезах заграждений, пытались пролезть под проволокой, но это было очень трудно… Гибли они затылком к крепости.

После окончания пехотного боя, в час заката солнца, порт-артурские форты были окутаны красноватым блеском, вызванным огромным количеством порохового дымы, все еще висевшего над ними. В своеобразном тумане отсвечивали прожекторы, усиливая тона странного и сказочного освещения. Русские, как бы празднуя свой успех, освещали линии японцев своими прелестными звездными ракетами.

Я возвращался из наблюдательного пункта через японские лагеря, но в них царило уныние, и от предштурмового оживления не осталось и следа. Офицеры и нижние чины были подавлены исходом боя.

Результат оказался действительно плачевным. Четыре дня непрерывной бомбардировки пропали бесследно. Причем следует помнить, что обстрел производился из орудий самых крупных калибров, когда-либо применявшихся на войне. Было израсходовано около миллиона долларов на одни боевые припасы. И все же русских не удалось выбить из их укреплений. Они стреляли по японской пехоте, как по зайцам, когда эта пехота пыталась забраться на полуразрушенные укрепления.

Какой-то капитан, увидев, что при атаке на русскую траншею люди его были отбиты, решился пожертвовать собой. Он навесил на себя столько ручных гранат, сколько мог нести, а один из его людей зажег все фитили одновременно. Получился исключительный взрыв, позиция была взята.

На набережных города Дальнего особенное внимание обращали на себя нижние чины несчастного восьмого полка, отказавшиеся атаковать в августе Скалистый кряж. Они работали на выгрузке.

В городе Дальнем у японцев было собрано такое количество запасов, которого хватило бы для довольствия всех трех армий, действовавших в Маньчжурии в течение шести месяцев.

Мне казалось, что из всех событий осады нет более трагического, как почти полная гибель седьмой дивизии менее чем в неделю со дня прибытия ее к армии. Генералу Осака выпало на долю быть очевидцем гибели 6000 человек в первом бою.

«Всю свою жизнь, — говорил Веллингтон, — я старался увидеть, что находится на другой стороне высоты». В последние четыре месяца под Порт-Артуром японская армия пыталась разрешить тот же вопрос. Много офицеров и нижних чинов доходило до «той стороны» и ни разу не возвращалось.

К 10/23 ноября все подготовительные работы для штурма батареи лит. Б окончились.

Наступление было назначено на пять часов тридцать минут дня и без предварительной бомбардировки, что-бы застать русских врасплох.

У подножия горы Дагушань я встретил группу иностранных агентов, и мы в сопровождении японских офицеров взобрались на вершину для обозрения русских укреплений.

За несколько минут до начала атаки при спуске вниз я встретил генерала Тсучийя, который очень любезно пригласил меня в свой блиндаж на наблюдательном пункте. Внутри укрытия, под бойницами, выдавался земляной уступ, сидя на котором, можно было наблюдать за полем сражения. На уступе лежали красный войлок и водонепроницаемые полотнища. В углу блиндажа горел огонь, распространявший приятное тепло. На мягких сиденьях, приставив глаза к бойницам, сидел генерал Тсучийя, офицеры его штаба, два военных агента и я. Прямо перед нами в расстоянии около тысячи метров была батарея лит. Б.

В этот день не было стрельбы. Я невольно сравнил удобства, которыми пользовался, с судьбой тысяч солдат, дрожащих от холода в траншеях. Почему некоторые пользуются преимуществами смотреть на бой, не подвергаясь при этом опасности?

Ровно в 5 часов все орудия окружающих нас батарей выстрелили одновременно. Траншея превратилась в костер из разноцветных огней: пехота бросала в изобилии бомбочки, а русские осыпали японцев шрапнелью.

Огни винтовок и орудий сверкали точно молнии. Часто вспыхивали большие языки красного или синего цвета — это взрыв ручных гранат. Казалось, никто не может уцелеть в этом аду. Генерал сидел и спокойно принимал известия. Через полчаса было получено сообщение, что 12-й полк благополучно достиг передовой траншеи, а оставшиеся в живых русские отступили на восток. Все очень обрадовались. Генерал послал в штаб-квартиру за шампанским. Присутствующие сейчас же выпили за здоровье войск и за дальнейший успех.

Возвращаясь с Дагушаня, мы услышали ружейную трескотню около атакованной батареи, но никто не обратил на это внимания. Хорошее расположение духа после шампанского не покинуло нас.

Утром 11/24 ноября я узнал: японцев выбили из занятых ими окопов; следовательно, накануне мы отпраздновали успех японского оружия преждевременно.

В четверть первого часа дня 13/26 ноября 500 орудий бомбардировали русские форты, а 5000 человек ждали сигнала, чтобы броситься в атаку.

Небольшая группа офицеров посмотрела в бинокли на дымящиеся впереди высоты. Начальник штаба сказал несколько слов генералу Ноги, тот ответил ему тихим голосом. Генерал Иджичи передал ординарцу, стоящему у телефона, распоряжение, и оно пошло во все направления. Группа на высоте, тем самым сделав свое дело, расположилась вдоль траншеи и начала внимательно наблюдать. Бой начался.