Побег из Фестунг Бреслау (ЛП)

Кирхофф пролил чай из своей чашки. Хайден замолкла на полуслове. В третий за этот день раз тишина, царящая в номере, была буквально материальной.

- Откуда?... – начал директор, но ему не дано было закончить. Старый броненосец выстрелил еще раз. На сей раз – вслепую.

- Ведь это фрау несла за них ответственность, правда?

Та побагровела, Титц перестал дышать, а Кирхофф закашлялся.

- Вы – хам!

- Откуда вы об этом знаете? – выдавил наконец-то из себя Кирхофф.

- Герр полковник подбирает себе только таких людей, которые способны много знать. Потому-то я и не допросил ни единого свидетеля.

- Не вы станете принимать решение об этом!!! – взвизгнула Хайден.

Шильке склонился в ее сторону.

- Раз полковник поручил это дело мне, - процедил он, - только и исключительно я буду об этом решать.

"Все залпы попали в цель, герр капитан", - доложил его внутренний голос. "Вражеское судно затоплено". И еще кто-то у него в мозгу хихикнул: "Вот же шлюха дурная!".

Хайден сделала движение, словно желала влепить капитану пощечину. Похоже, что у Кирхоффа сложилось то же впечатление, потому он схватил секретаршу за руку.

- Клавдия, ты должна была устроить мою встречу с правлением фирмы ФАМО [28]. Будь так добра и займись этим сейчас же, поскольку дело срочное.

Женщина, взбешенная до границ возможного, в первый момент не поняла, что тот имеет в виду, так что ее начальник высказался яснее:

- Выйди, Клавдия.

Двое мужчин в этой комнате переживало замечательные мгновения. Шильке, потому что укрощение подобных глупых и заядлых сучек доставляло лично ему удовольствие, а Титц, потому что понял, что молодой капитан только что вывел старый броненосец в спокойные воды. Всего одним оборотом рулевого колеса.

Когда совершенно взбешенная Хайден вышла, хлопая дверью, чем только наделала себе больше хлопот, Кирхофф долго приходил в себя. Потом он поднял голову. Как и предполагал Шильке, лицо было совершенно бесстрастным

- Откуда вам известно про Барков?

- Пришлось воспользоваться собственными оперативными контактами. Но если это работа советских агентов, а был бы склонен взяться за задачу возврата этих документов в течение двадцати четырех часов. К сожалению, этим бы я свои контакты спалил.

- Не стоит. Сведения давным-давно уже в Москве, так что документы имеют для меня ценность бумаги, на которой они написаны.

Шильке вынул два листка, которые передал ему Хайни перед входом.

- А вот столько мой человек узнал от ваших людей в течение буквально получаса.

Кирхоффу пришлось надеть очки в проволочной оправе, чтобы прочитать мелкий почерк парня.

- Боже мой, - повторял он ежеминутно. – Боже мой!

- У меня есть просьба. Прошу не наказывать своих людей за болтливость. Мой человек просто виртуоз по вытягиванию сведений от случайных людей.

- Но ведь в их обязанности…

- У них случилась обратная мотивация, - перебил его Шильке. – Все они старые фронтовики предыдущей войны, некоторые из них были ранены, а фрау Хайден относится к ним, как к собакам.

Директор поднял взгляд и сдвинул очки на самый кончик носа.

- К примеру, она способна хвастаться, какими вкусностями угощалась на постоялом дворе, в то время как они ждали на морозе и получили по миске тощего супчика.

- Это так, - посчитал необходимым включиться в беседу Титц. – А мотивация людей имеет большое значение.

- Вот герр полковник освоил это умение до совершенства, - вмешался Шильке.

- Оу, и как вы это делаете? – Приезжий из Берлина явно заинтересовался.

- Можно, если я расскажу, - упредил Шильке Титца. – Герр полковник приглашает в кабинет, где угощает превосходным кофе, коньяком или виски. При этом он ведет интеллектуальную беседу на высочайшем уровне, - подсластил он шефу, имея во всем этом собственную цель. – Однако, вызванный замечает, что на столе лежит не подписанный приказ отправки офицера на фронт, причем, этим офицером является он сам. В руках полковник держит авторучки хорошей марки. Приглашенный, попивая коньяк, размышляет о том, а для чего авторучка будет использована. То ли герр полковник просто подпишет приказ, то ли вычеркнет фамилию, а вместо нее впишет другую.

- Но, коллега, - Титц прекрасно изображал смущение. – Тогда вы меня совершенно неверно поняли.

Кирхофф начал смеяться.

- Прекрасная метода. Надо будет ею воспользоваться.

- В этой методе спрятан крючок. Поскольку, если герр полковник посчитает, что вызванный достаточно мотивирован, тогда, вычеркнув фамилию, вместо нее он может, например, вписать фамилию наибольшего врага вызванного.

Все рассмеялись.

- Ну что же, я вижу, что у вас в абвере все всегда делается в белых перчатках. Да еще и с такой эффективностью.

- Мы стараемся, стараемся. – Теперь, когда страх прошел, Титц веселился на все сто. – У нас, в отличие от гестапо, кровь никогда не брызгает на стены.

Ну хорошо. Переходим к более серьезным вещам. Что вы собираетесь делать, раз отказались этих людей допрашивать?

- Я собираюсь втиснуться в их ряды. Мне следует считаться офицером, который отличается от других. Например, я уже заказал новый мундир у самого дорого в Бреслау портного. На черном рынке купил английскую летную куртку.

- По-моему, я уже начинаю понимать, - сказал Кирхофф. – Мелкая торговлишка и тому подобные делишки, контакты с западным фронтом…

- Именно. И мне нужна пара мелочей, чтобы походить на кого-нибудь такого. Например… американский пистолет-пулемет, но такой, как знаете, у них в кино… С барабанной обоймой и выступающей под стволом рукоятью.

- Вы его получите. Что еще?

- Мне нужно все то, что там у них имеется. Американские сигареты, ботинки, солнцезащитные очки… масса мелочей, таких как те самые чулки из нового искусственного материала, по-моему, нейлона – это последнее он прибавил с мыслью о Рите.

Кирхофф понимающе кивал.

- Ну и две самые главные вещи. Мне нужно иметь возможность перебросить кого-нибудь из тех преступников на Запад. Понятное дело, что он тут же очутится в Берлине, лично у герра директора. Правда, Берлин по отношению к Бреслау – это ведь запад.

- Естественно.

- То есть, мне нужны подписанные и с печатями бланки приказов об эвакуации из Бреслау, без указания имен. А теперь самое главное. Очень долго я размышлял над тем, что может быть нужно тому, кто и закрутил всю эту аферу с произведениями искусства.

- Хорошо, что же?

- Я думал над тем, к чему он стремится. Бежать после войны, отягощенный сотнями громадных картин? Толкать перед собой тележку с античными скульптурами? Нет. Он заинтересован чем-то мелким, дорогостоящим, что легко перевозится.

- Золотом?

- Нет. Бриллиантами. Маленькие, дорогие, неуничтожимые. В отличие от золота, их даже можно проглотить и перевозить в собственном желудке.

Кирхофф хлопнул ладонью по столу.

- Предоставим. – Он поднялся с места и начал нарезать круги по комнате. – Ну ладно, - подал он руку Титцу. - Вижу, что дело наконец-то попало в подходящие руки. – И, как вежливый хозяин, провел гостей до двери. – Меня радует ваш профессионализм. И я упомяну о вас в Берлине.

Титц растекался в вежливых словах, а делал это просто превосходно. Распрощались местные с чувством, что произвели замечательное впечатление. Но за поворотом коридора каждый из них тут же потянулся за сигаретой.

- Я рад, что поставил на вас, - склонился полковник над зажженной спичкой. – Вы исключительно интеллигентный сукин сын.

- Ох, просто меня ужасно достала та партийная сука.

- Тии…, кто-нибудь может подслушивать.

- Откуда. Здесь подслушивает только Хайни.

Полковник слегка усмехнулся, выпуская дым. Они еще слышали, как Кирхофф зовет лакея:

- Эй, ты! Принеси-ка мне листок бумаги, авторучку, кофе и коньяк. А минут через пять пригласи сюда фрау Хайден.