За синим морем

Ты обняла рукою,

К сердцу прижала меня.

Сколько дорог узнал я,

Сколько долин пересек.

Руку всегда вспоминал я

С жилками синих рек. ·

Тихого Дона воды,

Синюю ширь Десны,

Днепр в часы непогоды,

Гребень волжской волны.

Как провожала в край ночи

За рубежи земли,

Долго смотрел я в очи —

В ясные звезды твои.

Видел вблизи в их взоре,

Словно узор-самоцвет,

Домен пылавших зори,

Белых черешен цвет.

Как обняла на прощанье,

Стоя со мной на мосту,

Зорь я ловил дыханье,

Запах гречихи в цвету.

А как слово сказала, —

Больше не надо слов, —

Роща защебетала

Тысячью соловьев.

И на гранитный берег

Выйдя в чужой стороне,

Там, средь чужих Америк,

Видел тебя во сне.

Там, где бедняк еще плачет,

Я поделился с ним

Взором твоим горячим,

Словом твоим простым.

Там, где зорь полыханье

Неграм вещает беду,

Нес я твое дыханье

С цветом гречих в меду.

Где обрывались во мраке

Жилы черных путей,

В звездах видал я знаки

Ясных твоих очей.

Что же мне даль морская?

Ты — неразлучно моя,

Мать моя дорогая,

Советская земля!

ЗЕМЛЯ МОЯ

Ты — в цвету, как невеста, твоих не измерить дорог.

Окликаешь гудками — их счесть я вовеки б не смог.

Как весной ты красна, как ты летом пшеницей шумишь,

Как плодами румяными будишь осеннюю тишь!

Ты сердца согреваешь в метелицу зимнюю нам,

Ты сквозь снежную заметь к заветным ведешь берегам.

О родная земля, ты нам сказочной краше мечты, —

Возмужала в сраженьях, бессмертная, вольная ты!

В ста грозах ты испытана,

Живой водою вымыта,

В красе своей невиданной

Прекрасна и любима ты.

Ты бровь не хмуришь тучею,

Сверкаешь, будто радуга,

Не жжешь кручиной жгучею,

А солнцем ясным радуешь,

Да реками-потоками,

Да стройками колхозными,

Да над Кремлем высокими

Немеркнущими звездами.

А лежала ты в пепле, изранена в годы войны,

Желтый колос поникший твои поднимали сыны,

Сбиты силой фугасной, валялись литые плоды,

И долины молили о капельке свежей воды.

А незрячие зданья, а вспышки слепящих зарниц,

А ряды тополей у пустынных колодцев-криниц

И под вражьими танками вмятая в землю трава.. .

Только ты не сдалась, величава и вечно жива!

Ты в садах распрямляла тяжелые руки ветвей,

Посылала на битву любимых своих сыновей,

Хлебом щедро кормила свободных народов семью,

Омывала слезами убитых в неравном бою

И с оружием грозным к Берлину рвалась, будто гром,

Под знаменем Ленина, в гневе бессмертном своем.

Овеянная славою,

Могучею отвагою,

Сроднилась ты с Варшавою,

И побраталась с Прагою,

И, расплатившись с недругом,

Разбив орду звериную, —

Ты даришь дружбой щедрою

Болгарию, Румынию.

Ты мужеством прославлена,

И песнями счастливыми,

И ясным солнцем Сталина

Над шахтами и нивами.

Нет числа городам твоим, селам твоим, МТС,

Голубы над тобою просторы бескрайных небес.

А сокровищ народных—куда только взгляд свой ни кинь!.

И ласкает тебя Черноморья глубокая синь.

Как ты радуешь нас, урожаем сердца веселя,

Где Посмитный выводит артель трудовую в поля,

Где Ангелина тракторы ночью обходит и где

Марк Озерный находит отраду в геройском труде!

Ты, как мать, охраняешь богатства родной стороны,

Чтоб не лезли в наш дом поджигатели новой войны,

Не топтали хлеба, не обрушили горе на мир

Ни бродвейский фашист, ни английский дебелый банкир.

В ста грозах ты испытана,

Живой водою вымыта,

В красе своей невиданной

Прекрасна и любима ты.

Ты бровь не хмуришь тучею,

Сверкаешь, будто радуга,

Не жжешь кручиной жгучею,

А солнцем ясным радуешь,

Да реками-потоками,

Да стройками колхозными,

Да над Кремлем высокими

Немеркнущими звездами.

Август 1949

ПЕРВОМАЙСКАЯ ПЕСНЯ

Ты пройди поля Европы, осмотри пути-дороги,

Где рабочие кварталы снова в гневе и тревоге,

Где в застенках мрачных гибнут греческие патриоты,

Где эльзасцы и баварцы просят хлеба и работы,

Где звенит, как сталь тугая, голос мирного конгресса,

Где в Париже встали братья Арагона и Тореза.

Ты лети, как гнев крылатый, разрывая туч заслоны,

Там, где атомные бомбы копят в складах Альбиона.

Снова Черчилль жаждет крови, снова Трумэн ищет боя

И щекочет ноздри Мосли дым вселенского разбоя.

Над ангарами лети ты, где фугасок скрыты тонны,

Над Мадридом, где поспешно тюрьм возводят бастионы.

Ты минуй, как ветер жгучий, океана километры,

Там синеет ширь Гудзона и темны Чикаго недры,

Там людей линчуют черных, раздувая злобы пламя,

Белотелые убийцы с черными, как ночь, сердцами.

Гибнут в Гарлеме ребята, чьи не знают счастья годы,

Где рабочим людям солнце застит Статуя свободы.

Красный Май, над океаном пролетай к бесправным братьям

(К трудовым американцам не хочу любви скрывать я!)»

Чтоб не каркала над ними черных воронов орава,

Чтоб людей не отравила кривды горькая отрава,

Чтобы гневом неподкупным был сметен продажный Даллес,

Чтобы с Готвальдом дружили и с Тольятти побратались.

Красный Май, лети, как ветер, над китайским вольным

краем,

Где Чжу Дэ навеки поднял стяг заветный над Шанхаем,

Где приветствует свободу нива каждая и хата,

Где, разбитые, бежали Чан Кай-ши и чанкайшата.

Поклялись Восток и Запад помогать друг другу вечно,

Нет и не было на свете этой клятвы человечней!

ВЕЧЕР В КОЛХОЗЕ

День постоял в зените голубом

И лег за горкой, потрудившись вволю.

Еще моторы делятся теплом

С распаханной землей...

И дышит поле,

Нагретое трудом и щедрым солнцем.

Сегодня Май

Бригады в клуб созвал, —

Дивчатам, старикам и смуглым хлопцам,

Наверно, тесен этот клубный зал.

И стекла дребезжат от ветра пляски,

А людям что? Сошлись за много дней,

Им дай сюда симфоний рокот майский,

Моторов клекот, шорох ячменей.

Подвесь под потолок не лампы — звезды,

Ковры росистых зорек расстилай,

Чтоб радостью искрился теплый воздух

И чокался с людьми счастливый Май.

Гори, огонь, над улицей,

Лучом веселым брызгай!

Идет, от света щурится

Механик из „Парижской".

Такой — ну, что решает он? —

Невидный человечек.

А лампочки включает он

На сто — не меньше — свечек!

Работать с песней весело —

С сердечною такою!

И трогает он штепсели

Уверенной рукою.

И дети спотыкаются,

Спеша за ним гурьбою.

Свет яркий зажигается

Как будто сам собою.

Весенний вечер близится,

В росе траву купая;

И смехом взгляды брызжутся,

Во сколько свеч — не знаю.

Скамьи тесней поставлены,

Стихает в зале гомон...

Вам слово предоставлено,

Докладчик из райкома!

— Как там Индия бьется в гуле,

Рабства грязь смывая с души?

— Как идут там войною кули

На продажного Чан Кай-ши?

— Кто военными бредит базами,

Кто там смертью земле грозит?

— Люд голодный в далекой Азии

Знает правду про Уолл-Стрит?

— Как вздымается гнев над павшими,

Как в Эпире идут бои?

— И вачем крикливые маршаллы

Распивают с Франко чаи?

— Расскажи, — докладчика просят, «*-

О сегодняшнем трудном дне. —-

Пионеры карту приносят,

Тихо вешают на стен·.

Мы по карте учили этой,

Как народы свой ищут путь.

Так пройди ж, указка, по свету,

Ни одной страны не забудь!

В грязный Лондон из Вашингтона

По-над скалами, сквозь туман,