Избранное

Его прислала некая Татьяна Николаевна А., жительница города Докучаевска, что в Донецкой области. «Я понимаю, – пишет она, – если похитители общественного добра воруют по 4 мешка фуража или чего-то еще, измеряемого в мешках, то их обязательно надо судить. Но если доярка унесла домой литр молока, разве это воровство? Да неужели бы вы, товарищ Бондаренко платили деньги за обеды в столовой, если бы ваша жена работала там?» Я несколько раз перечитывал эти строки, пытаясь понять, уж не шутит ли автор? И если нет, то какой же степени, должно быть, сместились у Татьяны Николаевны нравственные критерии, коль открыто заявляет она такое? Но чем больше я думал над этим, тем определеннее приходил к мысли: а ведь эта женщина, быть может сама не подозревая того, указала нам на самое опасное последствие мелкого воровства – его убийственную прогрессирующую силу. Подобно той тропе на зеленом сквере, появившейся по вине какого-то шалопая, вовремя не призванного к порядку, мелкое воровство обезображивает нашу добрую действительность, искажает порою подлинное представление о том, что хорошо и что плохо, даже у людей, казалось бы, искренних и честных.

Я больше чем уверен, что та же самая Татьяна Николаевна, если бы ей довелось быть свидетелем, допустим, карманной кражи в автобусе или где-то в другом общественном месте, возмутилась бы чрезвычайно. Думается, увидев как кто-то запускает руку в чужую сумочку, она бы схватила за руку мелкого воришку, смотрела на него с презрением. И так поступил бы каждый. Но почему же мы реагируем не столь бурно, видя иногда, как нечестный человек запускает руку в карман государственный, общественный.

И тут впору привести другое письмо. Пишет его житель поселка Возрождение из Саратовской области С. Лазарев. «Интересная получается штука, – рассуждает он, – мальчишку, что забрался в чужой огород по недомыслию, непременно высекут. А некоторые ретивые дачники даже к суду привлечь требуют озорника. Однако те же самые люди спокойно взирают на то, как отдельные личности тащат с места работы то кошелку картошки, то кочан капусты. Знать, живуче еще представление: общественное – это не мое, не личное. А коль так, то и переживать о нем особо не стоит». И далее автор приводит к такому выводу: «Не обращая внимание на мелкое воровство, мы растлеваем души людей, способствуем развитию у них пагубных наклонностей».

Что ж, наверное, прав автор письма. Ведь какой-то особой или тем более социальной основы для воровства у нас нет. И та женщина, что тащит в подоле пяток помидоров с общественного огорода, имеет их в достатке и дома. Но она видела, что берут другие, за это им ничего не бывает. В итоге создается нездоровая обстановка, когда стесняется не тот, кто ворует, а кто видит, как воруют.

Обращая внимание на этот факт, некоторые читатели сетуют, что наши законы слишком гуманны. Мол, надо бы взыскивать с расхитителей строже. А то они отделываются зачастую лишь небольшим штрафом или обсуждением на товарищеском суде. Но на людей, потерявших совесть, подобные меры действуют слабее, чем укус комара. Здесь мне авторам письма хотелось бы возразить. Общественное обсуждение значит немало. Воришка – он же, как таракан, света боится. А потом весьма значительную роль играет, например, такое обстоятельство. Если человек, трижды судимый товарищеским судом, совершил вновь проступок, его дело передается в народный суд.

Хотелось бы мне возразить и тем авторам, в частности, Н. Петрушкину из деревни Нелишки Кировской области, А. Хорунжему из харьковского села Одноробовка, В. Багировой из ростовского зерносовхоза «Гигант», которые считают мелкое воровство следствием злоупотребления служебным положением некоторых лиц или видят причину хищений только в дефиците отдельных товаров. Нет, главная причина этого позорного явления – все же в нашей терпимости к нему, в той неорганизованности и бесконтрольности, что нередко еще встречается у нас. Где-то нарушены правила учета, не обеспечена охрана материальных ценностей, не соблюдена финансовая дисциплина, проведена поверхностно ревизия – всем этим непременно воспользуются нечестные на руку люди. Эти упущения все равно что щели в амбаре, в котором хранится зерно.

И тут я согласен с теми читателями, что в своих письмах ставят вопрос: нельзя ли как-то взыскивать более серьезно за ротозейство безответственность с должностных лиц? Кстати, местами так и поступают. В некоторых наших союзных республиках, как известно, руководителей, допустивших то самое ротозейство, законодательством предусмотрено привлекать к уголовной ответственности. В Узбекистане, например, глава предприятия, где систематически совершаются хищения, увольняется с работы или осуждается на год лишения свободы, если он не предпринимал мер к предупреждению воровства.

И все же в заключение мне еще раз хочется напомнить мнение большинства наших читателей, откликнувшихся на статью И. Бондаренко, что борьба с расхитителями – это задача не только товарищеских судов, прокуратуры, милиции, а каждого гражданина. Своим самоотверженным трудом мы создали огромные ценности. В этом труде мы окрепли и закалились духовно. И будет просто неуважением к самим себе, если мы не дадим достойный отпор воровству – явлению, унижающему, разъедающему, подобно ржавчине, наше достоинство. Никакие грязные тропы не должны пролегать через чистые помыслы наши и наши дела.

«Тридцать восемь попугаев»

Борис Васильевич Иванов – человек прямой и решительный. Эти завидные качества замечены в нем были давно. И кое-кого изумляли. Однажды, когда он решительно признал несостоятельной идею одного председателя колхоза установить у себя на ферме транспортер, то изумился этому не только руководитель, но и коровы. «Во всяком случае, три из них перестали жевать и заинтересованно уставились на оператора».

Мы намеренно взяли в кавычки последнюю строчку, так как это цитата. Цитата из книги Бориса Васильевича «Скорая помощь» на полях», что выпустило издательство «Колос». Надо заметить, что это не первый печатный труд Б. В. Иванова. Но, как и многие предыдущие, его отличали решительность автора, поставившего на сей раз целью ввести читателя «в обширный круг проблем, связанных с эксплуатацией сельскохозяйственной техники, потолковать с ним о теории надежности и теории вероятностей, познакомить его с рациональными путями и перспективами развития технического сервиса». Свою книгу автор предназначил для мастеров-наладчиков, «итеэровцев» и механизаторов, потому о сложных вещах решил написать, как любезно предупреждает издательство, «в простой и сжатой форме».

Что ж, краткость – сестра таланта. Простота изложения – тоже. Правда, критерии эти применяются чаще при оценке рассказов, поэм, повестей и романов. Что же касается литературы технической, – тут действуют немного иные правила, она должна быть не только проста и доступна читателю, но и в достаточной мере научна. К сожалению, знакомство с трудом Бориса Васильевича нас убеждает в том, что этой «мелочью» он пренебрег. И пренебрег, как нам думается, вполне сознательно.

Персонажи и лица, измеряющие расстояние кубометрами, а площадь поллитрами, долгое время были достоянием разве что исполнителей эстрадных сценок и кинокомедий. Наш визави, по всей видимости, решил ликвидировать эту неоправданную монополию. С некоторых пор настойчиво и решительно «мешать карты» в некоторых системах измерения начал и он. Сделал он это и в выше названной книге. Под прикрытием простоты и краткости изложения «ничтоже сумняшеся» ученый муж взял да и применил один и тот же метод анализа к совершенно разным объектам. А именно: при определении надежности машин, в частности тракторов, он использовал способ расчета вероятности безотказного действия системы, разработанный и применяющийся в радиоэлектронике. Эффект получился изумительный. Надежность трактора «Беларусь», рассчитанная электронным способом, оказалась 0,36. Что это значит? А то, пишет автор, что «такое значение надежности позволяет нам ожидать, что из каждых десяти работающих машин в течение 100 часов в среднем шесть-семь из них будут иметь ту или иную поломку». Вот это да! Если верить такому «научному» выводу, то следует признать, что трактор «Беларусь» никуда негодная машина, а его изготовители – сплошные бракоделы.