Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых

Петровых и здесь никогда не шла против своей художнической совести, отбирая, как правило, лишь то, что было созвучно ей самой. И переводное переставало быть переводным, становилось фактом русской поэзии.

К сожалению, не могу причислить себя к близким друзьям Марии Сергеевны. И все-таки мне повезло: я не раз испытала на себе ее благотворное влияние. И как редактора. И как старшего товарища, доброжелательно следившего за моей литературной работой на протяжении нескольких десятилетий. И в качестве высокого нравственного примера, который подает нам ее поэтическая судьба, ее трудная горная дорога.

Григорий Левин. Человек среди людей

Мне выпало на долю большое счастье — знать лично многих дорогих мне поэтов, которыми, как и сверстники мои, я бредил в молодости, в их числе Н. Асеева, М. Зенкевича, Б. Пастернака, А. Прокофьева, В. Саянова, М. Светлова, И. Сельвинского, Я. Смелякова, Н. Тихонова, И. Эренбурга… Знакомству с А. Ахматовой я обязан М. С. Петровых.

В 1937—41 годы я учился в Харьковском государственном университете на филологическом факультете. Первый курс мы прошли — плечо в плечо — с моим заветным другом Михаилом Кульчицким. Кульчицкий после окончания первого курса ХГУ перевелся в Литературный институт имени Горького Союза писателей СССР. Мы переписывались, а когда Кульчицкий приезжал в Харьков — неизменно встречались. Он познакомил меня с тогда еще мало известным Б. Слуцким.

Михаил Кульчицкий пристально следил за всем талантливым, что появлялось в советской поэзии.

Вот в эти-то предвоенные годы мы с моим другом под многими переводами, забыть которые было невозможно, впервые обнаружили имя М. Петровых. С тех пор для нас стало важно не столько то, кого переводит Мария Сергеевна, а то, что переводит именно она. Ее голос в переводах — при всей верности оригиналу — мы угадывали даже без подписи.

На моем жизненном пути, где-то в конце 1941 года, я случайно встретил в Казани замечательного еврейского поэта Самуила Галкина. И при первом случайном знакомстве он рассказал мне о смерти Марины Цветаевой. Тогда же рассказал о чистопольском братстве и — особо — упомянул о блистательном успехе М. Петровых, о ее стихах, посвященных Пушкину, высоко оцененных всеми поэтами, в том числе Н. Асеевым и Б. Пастернаком.

Запавшее мне в память имя М. Петровых, которое я отыскивал во всех сборниках переводов, можно сказать, облеклось плотью и кровью, когда я услышал Самуила Галкина. В его словах явственно проступало слово «открытие». Кстати скажу, именно Марии Сергеевне мы обязаны лучшими книгами Самуила Галкина: высоко она его ценила и, не зная языка подлинника, проявила редчайший вкус и чутье. В связи с этим вспоминаю вечер С. Галкина, на котором председательствовал Константин Симонов. Мария Сергеевна на этом вечере не произнесла ни слова. Но когда К. Симонов сказал о ее заслугах в открытии русскому читателю большого поэта С. Галкина, — весь зал встал и бурно аплодировал русскому поэту, который столько сделал во имя Поэзии. Вспоминаю характерную для нее записку во время вечера: если буду выступать, надо сказать о достоинствах ценимого ею переводчика И. Гуревича.

Однажды, перелистывая журнал «Русская литература» (Ленинград), я обнаружил и переписал опубликованное там стихотворение Б. Пастернака, записанное в альбом одному из его чистопольских почитателей. И здесь я услышал отзвук того, о чем рассказывал мне С. Галкин:

Как видим, имя Марии Сергеевны здесь даже зарифмовано. И думаю, не случайно. Ведь она так высоко чтила имя Бориса Пастернака.

…На единственной своей прижизненной книге «Дальнее дерево» Мария Сергеевна написала: «…скромный знак благодарности за двадцать пять лет нашей дружбы. Мария Петровых. 10 января 1969 г.» В «Литературной газете» была напечатана моя статья об этой книге: «Зоркость сердца». Мария Сергеевна прислала мне теплое письмо, написанное характерным для нее сдержанным и благородным стилем… Чем дороже тебе человек, тем труднее говорить о нем, когда его уже нет… Удивительная черта Марии Сергеевны — при ее вошедшей в поговорку скромности — душа, открытая общению с людьми. Степень ее доверия к людям, веры в них была беспредельна. Мне запомнились в стихотворении Веры Звягинцевой, посвященном Марии Петровых, такие строки: «Ты откуда такая, откуда, Что и слава тебе не нужна?!» И там же есть еще одна примечательная строка: «Покажись, безымянное чудо». Вот именно — безымянное…

Но имя-то было. И не одно только имя…

Кстати, существенная деталь: Мария Сергеевна как-то рассказывала мне, что получила письмо от Александра Трифоновича Твардовского, когда он снова вступил в должность редактора «Нового мира», с просьбой прислать в журнал ее стихи. Среди многих имен не забыл все же Александр Трифонович — Марию Петровых. Но свои стихи в «Новый мир» она так и не отправила… Еще один штрих в этом же плане. Михаил Львов готовил очередной выпуск «Дня поэзии». А ведь именно в «Дне поэзии» в 1956 году впервые было опубликовано стихотворение М. Петровых «Назначь мне свиданье на этом свете…», о котором А. Ахматова сказала как о «шедевре лирики». М. Львов читал по телефону Марии Сергеевне строки ее стихотворений, просил, чтобы она дала что-нибудь в очередной выпуск «Дня поэзии», при этом гарантируя безусловную публикацию стихов. Тем не менее Мария Сергеевна отказалась решительно. Случилось так, что я присутствовал при этом разговоре, и об отказе М. Львов говорил мне с большим сожалением.

Три состава отдела поэзии издательства «Советский писатель», возглавляемые последовательно поэтами В. Субботиным, М. Львовым, Е. Исаевым, зная единственную в своем роде, ничем не преодолимую скромность Марии Сергеевны и высоко ценя ее дарование, предлагали неслыханное в издательской практике: приехать к ней на дом и на дому у нее составить книгу. В этом плане я должен был как бы играть роль связующего звена. А Мария Сергеевна все отнекивалась, отговаривалась, искала — и находила — поводы, чтобы отложить встречу с работниками издательства.

Вспоминаю — единственное в своем роде — заседание секции поэтов Московской писательской организации (ныне — Творческое объединение поэтов). Удивительное было заседание: заведующий отделом русской советской поэзии «Советского писателя» Егор Исаев докладывал план отдела поэзии на очередной год. Встаю и говорю: «План хороший. Но есть одно упущение: нет в нем имени Петровых». А книги-то не было: Мария Сергеевна так ее и не составила. Но настолько был высок авторитет поэта, что все единодушно высказались за включение в план издательства практически еще не существовавшей книги. Однако и в этом случае Мария Сергеевна так и не сдала рукопись в издательство.

Когда подумаешь о напористости иных молодых да ранних, у которых уже издано по десять-пятнадцать книг, как правило, книг без стихов, — вот тут-то и заходится сердце…

Одного-единственного человека, достойного Марии Сергеевны по таланту и по скромности, могу назвать — А. Тарковского. Как и Мария Сергеевна, многие годы он был преимущественно известен как переводчик. Первая книга оригинальных стихов А. Тарковского «Перед снегом» вышла в свет, когда Арсению Александровичу было за пятьдесят… Но после этого, хотя и с перерывами, книги А. Тарковского находили дорогу к читателю. Что же касается М. С. Петровых, то «Дальнее дерево» осталось единственной прижизненной книгой ее оригинальных стихотворений.

Десять последующих лет жизни поэта подарили нам немало блистательных переводов, в том числе удивительную книгу, открывшую читателям своеобразного болгарского поэта Атанаса Далчева. Но так мы и не дождались тогда второй книги Марии Сергеевны. Только посмертно, в 1983 году, вышла книга ее стихов разных лет «Предназначенье».

М. Петровых вела уединенный образ жизни. В течение многих лет она редко выходила на люди. И тем не менее она всегда была с людьми. В числе неизменных ее друзей такие имена, как Н. Заболоцкий и А. Тарковский. Были в кругу этих имен — В. Звягинцева и К. Арсенева, В. Потапова и Ю. Нейман, Н. Гребнев и Г. Корин… Было много молодых ленинградских поэтов. А главное — неизменно была А. Ахматова, которая в свои приезды в Москву неоднократно останавливалась у Марии Сергеевны. В один из таких приездов Мария Сергеевна и познакомила меня с Анной Андреевной Ахматовой, зная, что для меня это будет большим праздником.