Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых
Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых читать книгу онлайн
Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).
Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.
В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.
На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Мария Сергеевна встретила меня приветливо, словно давнюю знакомую. Немногословная, она умела удивительно хорошо слушать собеседника, поэтому и в первую и в последующие встречи я не чувствовала никакой скованности. Наоборот, все время ощущалось, что внимательна она не просто из вежливости, а что ей действительно интересно. Я это приписываю не себе лично: видно, к людям, к их судьбам и к тому, что они делают на земле, у Марии Сергеевны всегда был живой интерес.
И в первую и в следующие встречи я не припомню разговоров о будничном, случайном, житейском. Говорилось о самом насущном: о поэзии.
Уже с первых минут меня удивило и порадовало то, с какой личной заинтересованностью говорила Мария Сергеевна о творчестве своих собратьев-поэтов, как гордилась их удачами.
На ее рабочем столе лежало несколько книг современных поэтов и среди них — новая книга переводов Наума Гребнева. Мария Сергеевна прочитала оттуда два особенно понравившихся ей стихотворения. Я взяла в руки эту книгу и на титульной странице увидела надпись автора: «Мария Сергеевна, как я Вас люблю!»
С исключительной нежностью говорила Мария Сергеевна о Вере Клавдиевне Звягинцевой, о ее стихах:
— Как она владеет интонационной речью! А язык какой богатый — так уже по-русски и не говорят…
Мария Сергеевна поделилась своими мыслями о том, как много поэту дает переводческая работа. Чувствовалось, что поэты, которые являются в то же время талантливыми переводчиками, ей особенно близки.
В связи с этим я вспомнила киевского поэта Р. Заславского, который много лет был известен как переводчик и лишь в прошлом году издал хорошую книжку собственных стихов.
Мария Сергеевна:
— Ах, это прекрасный поэт, а я так перед ним виновата: не ответила, не поблагодарила за книгу. Если представится возможность — сделайте это за меня!
Попросила меня: почитать свои новые стихи. Я читала много, Мария Сергеевна все хвалила. Я смутилась:
— Мария Сергеевна, вы столько хорошего наговорили, что мне просто неудобно!..
Мария Сергеевна, обиженно:
— Я не наговорила, а сказала то, что думаю.
Поднялась, пошла к книжному шкафу, говоря:
— Хочу подарить вам «Дальнее дерево», но все экземпляры раздала. Есть у меня один — с надписью, но я ее заклею и надпишу вам.
— Мария Сергеевна! У меня есть уже ваша книга.
Это не важно: ее вы кому-нибудь подарите. А я хочу, чтобы у вас была книга от меня…
Достала сборник стихов, надписанный кому-то, заклеила надпись плотным бумажным прямоугольником, на котором написала крупным почерком:
<b>«Дорогой Евдокии Мироновне Ольшанской с благодарностью за её стихи</b> Когда я уходила, Мария Сергеевна сказала:
— Мы должны были встретиться… Пишите, присылайте стихи. Я, правда, никому не пишу писем, но вам постараюсь ответить. И позвоните, когда будете уезжать…
А на следующий день, уже собираясь на вокзал, я слушала по телефону добрые напутствия Марии Сергеевны.
* * *
В начале мая 1972 года, приехав в Москву, я гостила у Тарковских.
В первый же вечер Татьяна Алексеевна спросила, какие у меня планы на следующий день. Я ответила, что собираюсь в гости к Марии Сергеевне.
— К Марусе… — задумчиво сказал Арсений Александрович. — Мы с ней очень давно дружим. И начинали вместе. Она удивительный поэт.
начала вполголоса читать Татьяна Алексеевна.
подхватил Арсений Александрович.
читали они уже в два голоса. Так и дочитали стихотворение до конца.
Когда я пришла к Марии Сергеевне, то сразу же рассказала об этом.
— Спасибо, — сказала она. И по лицу ее было видно, что она взволнована.
В этот раз Мария Сергеевна спросила меня, каких поэтов я особенно люблю. Я перечислила почти всех, кого она называла в письме, добавив к ним Булата Окуджаву и Вадима Шефнера.
— Окуджаву я тоже люблю. Вот Шефнера, к сожалению, не помню, — смущенно сказала она.
Я прочитала два очень любимых мной стихотворения — «Отлетим на года, на века» и «Переулок памяти».
— Поразительные стихи! — ахнула Мария Сергеевна. — И как это раньше я их не знала.
Когда я заметила, что она радуется чужим стихам, как своим, Мария Сергеевна удивилась:
— А как же иначе?
…Зная о давней дружбе Марии Сергеевны с Анной Ахматовой, я попросила ее рассказать об Анне Андреевне. Вот что я запомнила из этого рассказа, а вечером записала:
<b>«Николай Николаевич Пунин называл Марию Петровых <i>ведомая</i>. Она боготворила Пастернака, а Ахматову просто ценила. И вдруг в 1933 г. пошла к ней („нагло“, как сказала сама) знакомиться.</b>
<b>Анна Андреевна лежала в полупустой комнате, была очень худа. Когда Мария Сергеевна вошла к ней, поднялась. Петровых читала свои стихи.</b>
<b>Анна Андреевна спросила, где она остановилась.</b>
<b>— У Р.</b>
<b>А на следующий день Мария Сергеевна была дома, когда ей сказали: „К вам пришли!“</b>
<b>Это была Анна Ахматова — в узкой фетровой шляпе, облегавшей голову, удивительно шедшей к ней, к ее огромным серым глазам.</b>
<b>С этого и началась их дружба.</b>
<b>Ахматова была бесконечно добра. Она делала Марии Сергеевне бесценные подарки: покупала у букинистов свои ранние книги и дарила ей с автографом.</b>
<b>Однажды подарила великолепный перстень. Это произошло в доме Ардовых, примерно в 1957 году. Мария Сергеевна не хотела брать, а Борис Пастернак, лукаво поигрывая глазами, уговаривал взять. (Теперь этот перстень хранится у дочери Марии Сергеевны.)</b>
<b>Он был очень велик, Мария Сергеевна вообще не носила колец, — вот он и лежал у нее в коробочке на столе. Однажды Анна Андреевна, в то время жившая у нее, спросила:</b>
<b>— Что это за перстень?</b>
<b>— Да это вы подарили!</b>
<b>— Я? Не может быть!</b>
<b>— Анна Андреевна, об этом знают Пастернак и Ардовы…</b>
<b>С трудом припомнила.</b>
<b>К Анне Андреевне ходило множество народу. Марии Сергеевне приходилось выходить на остановку автобуса встречать их.</b>
<b>Ахматова говорила:</b>
<b>— У Маруси вторая стадия: я только не отвечаю на письма, а она уже не распечатывает их». </b> * * *
В мае 1974 года я приехала в Москву вместе с мужем, и Мария Сергеевна предложила, чтобы мы пришли к ней вдвоем. С большой любовью говорила она в этот день о стихах Давида Самойлова и об их авторе, радовалась выходу в свет книг Елены Благининой, Юлии Нейман. Вспоминала о В. К. Звягинцевой — какой у нее был удивительный голос…
