Избранное

Стоит ли говорить, что Анатолий Михайлович Митрохин со своим рассказом об односельчанине, фронтовике, умельце – Василии Ильиче Мокроусове, дед которого резал собственным алмазом сантиметровые стекла и оформлял оконные рамы питерского «Эрмитажа», попал, что называется, в десятку. Его очерк «Солнечные блики» был напечатан, вызвал массу откликов, личных писем герою произведения и, разумеется, вдохнул веру в творческие силы автору, замахнувшемуся теперь на книгу о земляках – рязанцах, как об известных стране героях, так и обычных, вроде бы незаметных бойцах и тружениках.

Книгу Анатолий Михайлович напишет. И не одну. Не буду вдаваться в дебри литературного разбора их или оценивать, сколь художественно отобразил автор своих героев, но то, что говорится о них с величайшей признательностью, искренне и правдиво, не отметить не могу. Эта правда порой ошеломляюща. Она несет не только заряд дополнительной информации, но и высвечивает человека как бы с другой стороны, раскрывая как особую неординарность натуры, так и метания ее, что, конечно же, не может не заставить задуматься, осмыслить поведанное.

Ну, разве закроем мы, например, спокойно последнюю страницу книги Анатолия Михайловича о Леониде Броневом, с которым сводила автора судьба, дав редкую возможность увидеть «Мюллера» вблизи, заглянуть в его сокровенный мир. Неужели не взволнует нас история мимикрии в новых реалиях жизни этого великого артиста, о чем с величайшей болью исповедуется Митрохин. А какие сложные чувства вызывает у нас повесть о легендарном гражданине Вселенной, сделавшем шесть выходов в открытый космос – дважды Герое Советского союза Геннадии Михайловиче Стрекалове. Незаурядная личность, умный, прекрасно образованный, сильный, здоровый (космонавт же, перворазрядник по хоккею), это был еще и человек необычайной доброты и отзывчивости, от чего и погибает в расцвете сил: не от физических, космических перегрузок, а от разрыва своего большого сердца, которое тратил, отдавал, не задумываясь, людям. И не редко людям злым, неблагодарным, бессовестно использовавших честнейшего, чистейшего человека в целях корыстных.

Правда жизни – правда истории. Этот тезис проходит лейтмотивом в творчестве Анатолия Михайловича. И верный этому принципу, он открывает удивительное, сообщает о вещах необычайных. Будь то возвращение доброго имени рязанцу Алексею Владимировичу Чучелову – личному, фронтовому водителю маршала Победы Георгия Константиновича Жукова, или потрясающий рассказ о своем школьном товарище – полковом разведчике Николае Павловиче Борунове, который, подорвавшись на мине и лишившись разом обеих ног, спас себе жизнь тем, что перекрутил культи колючей проволокой.

Перед глазами читателя предстает величественная галерея «святых и грешных» односельчан, земляков автора, по судьбам которых суровая эпоха (это уж точно) прошлась тяжелым сапогом. Многие из них смотрят со страниц еще и посредством незатейливых пожелтевших фотографий, переданных по всей вероятности летописцу родственниками его героев из альбомов, вынутых из деревянных рамок, что являлись неизменным украшением, а, может, наравне с иконами святыней в старых деревенских избах. Вглядитесь в выражение лиц этих людей, их глаза – они видят, кажется, дальше и выше нас, как будто всматриваясь во глубину России, где «вековая тишина». Тишина народной жизни, что и составляет крепость нашу – без суетности, без тщеславных борений и революций, у которых по Божьему Провидению – известный удел. Вспомним Есенина:

Конечно, мы знаем и другого Есенина, идущего «под свист метели» вслед за вождем революции и самозабвенно воскликнувшего однажды: «Я – большевик». Только вот, кто знает, а не кроется ли трагедия великого сына России, по сути дела, олицетворения души ее именно в этой «смертельной сделке», когда отдал он, по собственному заявлению, «всю душу Октябрю и Маю»? И не в помрачении ли гордыней этой самой души – причина бед и смут наших.

«Гордое мудрование, с умствованиями, извлеченными из земной природы, восходит в душе, как туман, с призраками слабого света; дайте туману сему упасть в долину смирения, тогда только вы можете увидеть над собой чистое высокое небо», – не эти ли слова митрополита московского Филарета (Дроздова) могут послужить ключом к отгадке тайны взлетов и падений народа русского, его истории, ход которой, как запечатлено было в «Повести временных лет», свершается по воле Божьей. Это прозрение наших глубоко верующих предков подтверждается многократно и особенно ярко в новейшей истории XX века. Ни дьявольской разрушительной доктрины Троцкого-Кагановича, ни демократической бесовщины Гайдара-Когана, сокрушивших дважды мощнейшее государство – Российское и СССР, – невозможно понять без Божественного Промысла, вне греховности общества, отпавшего по собственной гордыне от Бога.

Анатолий Митрохин, положивший немало сил в борьбе с «христопродавцами», как во времена советские, так и в нынешние, называет себя порою то ли в шутку, то ли, скорее всего, в серьезном раздумье – Дон-Кихотом. Рыцарь без страха и упрека – вершинный образ западной литературы и герой книги на все времена, которую, по выражению Ф. М. Достоевского, человек не забудет взять с собой на последний Суд Божий, преломляется в сознании Анатолия Михайловича в соответствии с его коммунистическим представлением о зле и добре. А как же иначе? Митрохин же человек чести, верный ленинец, соответствующие идеалы отстаивал не только на бумаге, но и с оружием в руках. И если Николай Островский – большевистский Христос, то он, Анатолий Михайлович, Дон-Кихот – коммунистический. И это ничего, что кто-то над этим подсмеивается, называя носителя чистых коммунистических доспехов несовременным. Идальго из Ламанчи был тоже «одет не подобно эпохе», да отстаивал хотя и старые, но рыцарские принципы, перед которыми люди доброй воли доселе склоняют колени. И если с коммунистическим идеалом народ наш побил фашизм, поднял из руин страну и взлетел в космические выси, то как к нему прикажете относиться порядочному человеку? Ему, Анатолию Митрохину, марксисту, воспитаннику революционной партии? Вопрос.

Но вспомним детство и отрочество Анатолия, его фронтовую жизнь. В какой среде находился он в самый благодатный для формирования личности период? В среде многострадального народа, который в трудную годину сумел «осадить» в душах своих туман и «увидеть над собою чистое высокое небо». В ту пору народ наш сумел подняться до таких духовных, горних высот, что битва с гитлеровской Германией, по масштабу сравнимая с библейскими событиями, переросла в его глазах из борьбы за личную независимость и независимость Отечества в беспощадное сражение во славу Божию с мировым, вселенским злом, с деяниями Дьявола. (Известно, какие оккультные силы были сосредоточены в третьем рейхе). В этом феномен нашей Победы. В этом феномен народного пастыря, его полководцев, людей верующих, сумевших направить в славное русло божественное озарение «братьев и сестер», переваривших, по словам Николая Бердяева, большевизм – он обрусел. Этого-то никогда и не простят нам недруги – сатанисты, отечественная либерально-бессмысленная мошкара. И не удивительно, сколь молниеносно и ловко использовали они во второй половине прошлого века бездарность дорвавшихся у нас до власти выскочек, сначала богоборцев и храмовержцев, как Хрущев, затем откровенных смердяковых, «лицемеров – подсвечников», выплеснувших на народ свой ушаты грязи, развративших своей бесовской пропагандой порнографии и насилия неискушенные души. По их, по их вине, а не по каким-то другим «объективным» причинам (прав А. Дж. Тойнби), гибнут великие государства. Погибло и наше, советское. Мы стали горькими не только свидетелями, но и соучастниками разорения отчего дома, опустошения душ, опустошения родной земли. И впору уже кричать во весь голос, вспоминая былое: