Избранное

Другое дело – Мцыри, ещё один замечательный персонаж из одноимённой поэмы Михаила Юрьевича. Вначале, одолеваемый гордыней, Мцыри, так же как и Печорин, попадает в смертельно опасные ситуации. Но, покорившись воле Всевышнего, став его соратником, он обретает великую благодать.

– Геннадий Александрович, так ведь мы, похоже, оба пришли к единому мнению: «неведомый избранник» Лермонтов – проводник, проповедник Божьего слова на земле. Слова с большой буквы. Как оно и обозначается в Священном писании. Так, как стало ложиться на бумагу лермонтовское слово, правда, в частных письмах «неистового Виссариона» (Белинского) – с прописной буквы. И удивительно ли после этого, что чеченцы, как и другие народы, преклоняют колени перед божественным даром Михаила Лермонтова. Потому-то и он столь высоко ценил истинно народные знаки внимания. Лермонтов не мог терпеть «мундиры голубые», но его любовь к отчизне, к подлинной России, не мог победить даже его собственный рассудок:

И что интересно: не безмолвствует у него народ.

– Абубакар Алазович! А вас ведь посетило озарение. И впрямь народ у Лермонтова говорит и действует, в отличие от пушкинского, который в финальной авторской ремарке к последней сцене «Бориса Годунова» «безмолвствует», смиряется перед жизненными обстоятельствами, произволом властей. Купец Калашников – разве не пример тому?

«…Соединить себя с народом, созерцание с нашим действием», как писал Дмитрий Сергеевич Мережковский, не есть ли «вопрос, от которого зависит наше спасение или погибель», спасение и погибель не только отдельного человека – страны? Вспомним лермонтовского «Поэта» («Отделкой золотой блистает мой кинжал…):

Стремлением соединить небесную правду с земною и дорог нам Михаил Юрьевич Лермонтов. А власть имущим совет один: повернуться к людям лицом… хотя бы вполоборота. И тогда, вне всякого сомнения, они ярко проявят себя в созидательном труде, любви, песне, во всей красе и благодати единения с себе подобными и Всевышним, когда:

– О, дорогой мой собеседник, в какие мы выси вознеслись в разговоре.

– Так ведь и толкуем не о чём-либо – о творчестве гения, лермонтовском «океане поэзии», пророческом даре поэта, мистической судьбе его, буквально намертво связанной с Кавказом – колыбелью вдохновенной русской поэзии. Кавказ, Кавказ – родина истинно любимых народом поэтов.

Наш путь, наш идеал – сияющие вершины, небесная высь, за которую зацепились мы прочно якорями крестов православных храмов и золотым рогом полумесяца мусульманских мечетей.

– Браво! Все мы братья, потомки единородных прародителей Адама и Евы. Будем же помнить об этом и постараемся не забывать заветов Толстого, Пушкина, Лермонтова, наметивших новый вектор укрепления дружбы между народами – действенной дружбы, способной кардинально изменить этот мир «печали и слёз». Лермонтовское опять же определение.

– Классика! А классика – это вечная музыка сфер, а не сиюминутная, попсовая конвульсия, как сказал кто-то. Классика всегда востребована и современна.

– И наполнена она верой в человека. Значит пессимизм, «печаль и слёзы» она в человеке не приветствует. Уныние – страшный грех.

– Уныние – да. Но оно ничего общего не имеет со страданием, которое в такой огромной мере выпало на долю наших народов, отличающихся особой духовностью. Страдание врачует души, как врачевало, исцеляло оно от эгоцентризма и лучших представителей всех народов, того же Михаила Юрьевича Лермонтова. Оно посылается свыше, а потому есть надежда: Господь не оставит нас, и «народы, распри позабыв, / В великую семью соединятся».

– Не могу не согласиться со сказанным. Тем паче, что новейшая история все сильнее и сильнее подтверждает истину: несмотря ни на какие лишения и былые проблемы, связь России и Кавказа только крепчает.

– Да знают все! И русские, и кавказцы – все мы составляем в итоге в соответствии с Божьим замыслом единое целое, единую страну. Это прекрасно понимал, чувствовал ещё 200 лет тому назад Михаил Юрьевич Лермонтов. За что, быть может, не всегда чётко осознавая это, и чтим мы своего общего гения.

– Что ж, вероятно, так оно и есть. Думаю, что в обсуждении поднятой темы мы достигли значимого результата. На этой жизнерадостной ноте предлагаю закончить нашу беседу.

– Пожалуй. И быть добру!

Я на камнях ращу цветы

Своеобразным представляется мне житие и творчество Анатолия Михайловича Митрохина, полковника Советской Армии, ветерана Великой Отечественной войны, кандидата исторических наук, некогда преподавателя Рязанского десантного училища, Военно-политической академии имени В. И. Ленина, а ныне автора ряда книг, о коих и пойдет речь.

Сын потомственных, прирожденных крестьян Анатолий Митрохин провел свои детские и отроческие годы и по сути дела сформировался, как гражданин, в деревне, на долю которой выпала нелегкая доля и великая миссия быть главным людским ресурсом в осуществлении советского социалистического проекта, а в годы беспримерной в истории человечества войны стать костяком ратной силы Отечества. Окруженный бесхитростными, беззаветными, но глубинно мудрыми и стойкими людьми, как и подобает быть кормильцам и поильцам рода человеческого, юный селянин с отзывчивой непорочной душой естественным образом впитал в себя эти качества, а дальнейшая жизнь, уже фронтовая, развила и укрепила их в нем. Да, то было суровое лихолетье, но именно в ту пору, как никогда, ощущал советский народ свое единство, единство с властью и партией, от лица которой взывал ее вождь к гражданам страны Советов как к «братьям и сестрам». Это чувство единения с народом и коммунистическими идеалами нес Анатолий Михайлович, подобно драгоценному сосуду, и потом, нервно реагируя на проявления какой бы то ни было несправедливости, бесчестия и цинизма. Он, будучи старшим офицером, ученым, соавтором фундаментального исторического труда о военных парадах на Красной площади, будто и не заметил, как в период полноводного застоя становится для слепнувшей от ожирения и самодовольства власти опасным «подводным камнем». И нет ничего удивительного, что вскоре вокруг него в той же военно-политической академии, где в обстановке вседозволенности и всепрощения начала расцветать буйно коррупция, создалась нетерпимая ситуация, вынудившая бескомпромиссного сотрудника подать в отставку.

Удар коммунист Митрохин перенес достойно. И… возвратился к незамутненным истокам – в деревню. Возродил родовую избушку, посадил сад и стал писать. Об односельчанах.

Свой первый очерк «возвращенец» (ему тогда перевалило за шестьдесят) принес в газету ЦК КПСС «Сельская жизнь». Крупнейшая аграрная газета мира с десятимиллионным тиражом была тогда славна тем, что находила место на своих полосах для регулярного показа рядовых тружеников – массовых носителей великих нравственных качеств, народного начала. Вокруг газеты и внутри ее в то время, уже пораженное «интеллигентской» снисходительностью, а то и пренебрежением к человеку труда, на счастье, сформировалось ядро настоящих патриотов, в составе которого были такие творческие личности как рязанцы, братья Эрнст и Валентин Сафоновы, внучка Есенина – Марина, курянин Евгений Носов, вологжанин Сергей Викулов, сибиряк Валентин Распутин, вятич Владимир Крупин и многие другие.