В Луганске-Ворошиловграде

Книгочей, бессребреник, простак…

Жизнь – как схема без обратной связи.

Может в книгах пишут что не так,

Но судьба в учебники не влазит.

Синева – в глазах и за окном,

Темнота – в делах, а, может, в душах.

Почитаешь – пишут об одном,

И совсем другое слышат уши.

Что ж готовит нам грядущий день?

Чьи же роли в пьесе мы играем?

Ленского ль, Онегина ли тень

Задержалась над родимым краем?

А на кухне факел голубой

Чайник вновь довёл до исступленья.

И плывут над нашею судьбой

Облака чужого поколенья.

* * *

От выдоха до вдоха – проходит только миг.

Но целая эпоха

в глазах твоих, моих.

От радости до страха

Эпоха без границ.

И пыль архипелага

не стёрта с наших лиц.

От счастья до кручины

Сквозь миг,

сквозь жизнь,

сквозь век

Иду я, дурачина,

советский человек.

И всё моё наследье,

Хорош я или плох –

Томительный, последний

Мой выдох

или вдох…

* * *

Нелепая смерть, как нелепая жизнь,

В которой работал,

влюблялся,

дружил

Настойчиво и бестолково,

И где, как в пословице, съел тот, кто смел,

А ты оглянулся ещё не успел,

И даже последнее слово

Ещё не придумал, ещё не узнал,

Какой из себя он,

последний вокзал,

Ан, вот уже – раз и готово.

Прощайте, талоны на сахар-песок,

Прощай,

колбасы несъедобной кусок,

Румынский костюм, почти новый,

Основы марксизма,

его миражи.

Нелепая смерть и нелепая жизнь,

Как памятник этим основам.

* * *

На кладбище в Каменном Броде,

Как масло на бутерброде,

Земля на могилах жирна.

На пасху приходят потомки,

Меж жизнью

и смертью у кромки

Сидят за стаканом вина.

Здесь пахнет весенней травою,

А в воздухе,

над головою

Весенние птицы поют.

И только земля под ногами,

Под праздничными

пирогами

Мрачна,

как последний приют.

* * *

Поздно терять, хоть не поздно искать,

Поздно прощаться и поздно встречаться.

Поезд ушедший уже не догнать –

Самое время в себе разобраться.

Полунамёков неясная вязь,

Полунадежды и полустремленья…

Время уходит, над нами смеясь,

Нам оставляя лишь сердцебиенье.

Сердце стучит, а ответов всё нет.

Время вопросов всё длится и длится.

Поздно прощаться. А может быть, нет?

Поздно. Сквозь сердце проходит граница.

* * *

Наивный взгляд,

бесхитростная речь.

Весь облик полон

ласкового света.

И среди сотен

мимолетных встреч

Осталась самой памятною

эта.

Средь обозленных,

равнодушных лиц –

Как луч надежды –

детская улыбка.

И, как из клетки

выпускают птиц,

Так и душа

прощает все ошибки.

* * *

Пустых ожиданий дырявый карман,

Пустых обещаний бездонная бочка.

Куда ни посмотришь –

повсюду обман,

И это не ягоды,

только цветочки.

Пророки шаманят,

жиреют дельцы,

А жизнь продолжается,

как лотерея.

Но если кругом виноваты отцы,

То станут ли дети

умней и добрее?..

* * *

Трамвайного пути избитые законы.

Трассирующий след вверх поднятой дуги,

И друг за другом вслед

идущие вагоны,

Сплетающие в цепь круги,

круги,

круги…

И мы с тобой идём по замкнутому кругу,

Хоть, кажется, вершим движение вперёд.

И только тень в глазах надежды и испуга –

Испуга за страну,

надежды на народ.

* * *

Он попал под автобус «Ростов –

Мариуполь».

И кровавые пятна затмили стекло.

Как обычно, толпа хлопотала

над трупом,

И шофёра в тоске безысходной рвало.

Между двух городов,

посредине дороги

Он лежал на земле.

Не бывает чудес.

Но завыл верный пёс во дворе

в Таганроге,

И упала слеза из развёрстых небес.

* * *

Проходящий маршрут,

этот поезд нелитерный – мой

К чаю тут подают

пряник, мерзкий, как кнут,

да и чай тут с тяжелой водой.

Тут проносятся вспять

и сжигаются, словно мосты,

Мои лучшие дни,

мои лучшие сны.

И одна лишь отрада – ты.

И не выйти, не встать,

и маршрут изменить не дано,

А в соседнем купе

дуют водку весь день

и вовсю матерятся в окно.

Где же ты, проводник,

пропадает вагон,

мы несемся во тьму, во тьму…

То ли рельсовый стык,

то ли ветер сквозь стон,

то ли эхо в ответ – не пойму.

Не пойму, не пойму,

не могу я понять,

хоть и поезд нелитерный – мой,

Но за чайной водой,

вперемешку с бедой,

услыхал я: мы едем домой.

Кто-то едет домой,

кто-то едет со мной,

но скажите куда, куда?

Но лишь тень за спиной,

да мотив за стеной:

навсегда, навсегда, навсегда…

* * *

Когда неспелых помидоров

под ногами слышен хруст,

Когда, хоть воздух свеж,

усталый взгляд не замечает

бездны неба,

Когда в совхозный ящик,

как червонный туз,

Ложится помидор

утробе нашей ненасытной

на потребу,

Всё это значит – осень.

И уже

Пора природе подводить свои итоги.

Не оттого ль такая тяжесть на душе,

Что злится осень

на моем пороге…

* * *

История любви забытой,

Растерянной, задерганной,

разбитой

На тысячи осколочных ночей,

На тысячи житейских мелочей,

На крохи правды

и мгновения обмана.

Любовь разбитая

похожа на тирана,

Пытающего душу, плоть и кровь…

Любовь забытая.

Но всё-таки любовь,

Хоть горькая, обидная и злая.

Пускай не рай.

Но отблеск рая.

* * *

И. Семененко

Где же наши с тобою друзья?

Сквозь молчанье идём,

как сквозь строй.

Только память твоя и моя

Их улыбки ведет за собой.

Прошлых радостей,

прошлых обид

Гаснет эхо. А может быть, нет?

Что же сердце болит и болит

На исходе счастливейших лет.

На исходе счастливейших лет,

на пороге неведомых зим,

Где все меньше весёлых побед,

Что же мы всё молчим и молчим…

* * *

Ветер траву, словно прачка, полощет

Там, где Донец и Зелёная Роща.

Где, как погоду,

автобуса ждут

И где до речки всего пять минут,

Там, где не слышен промышленный дым,

Там, где Донбасс так походит на Крым…

* * *

О чём это шепчет под ветром трава?

Глухи и невнятны чужие слова.

О чём это тополь мечтает?

Никто никогда не узнает.

Никто, никогда…

Но как вечный Улисс,

Стремится в ладонь мою сорванный лист.

* * *

Претенденты на победу в марафоне!

Марафонский бег в отцепленном вагоне

Предвещает не победу, а участье

В том процессе, что зовут

«борьба за счастье»,

Претенденты на победу в марафоне!

Марафонский бег в оцепленном вагоне,

Предвещает он победы вам едва ли.

Не для вас куют победные медали.

Претенденты на медали в оцепленье

Цепь за цепью переходят в наступленье.