Несчастный случай?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Убедились? Что называется, всегда под рукой. Доносители и шпионы — это наша сила! Они помогают все предусмотреть, держать под контролем…

СУМАСШЕДШИЙ. И провоцировать преступления, чтобы потом иметь повод для репрессий… (Полицейские внезапно оборачиваются к нему). Я только хотел предупредить более чем очевидное возражение синьорины.

ЖУРНАЛИСТКА. Конечно, оно более чем очевидное! Объясните, как же получается так: хоть вы и держите под контролем каждого из этой небольшой группки анархистов, им все же удается подготовить и провести такую сложную диверсию, а вы не в силах остановить их?

СУМАСШЕДШИЙ. Внимание! Сейчас стервятница нанесет удар!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. К сожалению, как раз в эти дни наши осведомители отсутствовали…

СУМАСШЕДШИЙ. Это верно, один из них даже принес оправдательный документ, подписанный родителями.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Прошу вас… (Тихо). Синьор судья…

ЖУРНАЛИСТКА. А другой шпион — римский фашист? Он ведь был на месте, не так ли? Тем более, что судья из Рима считает его главным виновником, организатором и подлинным вдохновителем преступления, который воспользовался простодушием анархистов, чтобы заставить их совершить теракт, и в этом они, конечно, даже не видели никакого криминала. Это все слова и мнения римского судьи, разумеется.

СУМАСШЕДШИЙ. Вот так раз! Прилетел ястреб-стервятник.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Прежде всего я должен открыть вам, что этот фашист, о котором вы говорите, вовсе не наш осведомитель.

ЖУРНАЛИСТКА. Отчего же тогда он так часто бывал в квестуре и прежде всего в римской политической полиции?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Это утверждаете вы… Мне об этом ничего не известно.

СУМАСШЕДШИЙ (протягивая руку начальнику полиции). Браво, прекрасно отразили удар!

(Начальник полиции пожимает деревянную руку, и она опять остается у него в руке).

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Спасибо!.. Но… ваша рука… Извините!..

СУМАСШЕДШИЙ (равнодушно). Можете оставить ее себе на память, у меня есть другая! (Достает вторую руку — женскую).

ВТОРОЙ КОМИССАР. Но это женская…

СУМАСШЕДШИЙ. Нет, это рука гермафродита. (Прилаживает ее).

ЖУРНАЛИСТКА (извлекла тем временем из папки какие-то бумаги). Ах, вам неизвестно? Вам не ясно, что из ста семидесяти трех взрывов, совершенных по сей день, по двенадцать взрывов в месяц, то есть каждые три дня, сто два взрыва, как выяснилось, без всякого сомнения были подготовлены фашистами, а более половины остальных — и на это тоже есть серьезные доказательства — тоже инспирированы фашистами или родственными им образованиями.

СУМАСШЕДШИЙ (жестикулируя деревянной рукой, обмахиваясь ею, словно веером). Чудовищно!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, цифры должны быть примерно такими… Что скажете об этом, синьор комиссар?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Надо бы проверить, но приблизительно они совпадают с нашими.

ЖУРНАЛИСТКА. Все-таки постарайтесь при случае уточнить, сколько из этих терактов совершены с целью бросить тень и возложить ответственность на левые экстремистские группировки.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Да почти все… это же очевидно.

ЖУРНАЛИСТКА. Очевидно… И сколько раз вы на этом попадались, по наивности, конечно?

СУМАСШЕДШИЙ (продолжая обмахиваться женской рукой). Ох, коварная!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ну, если на то пошло, попадались на этом и разные профсоюзные деятели, а также несколько руководителей компартии, чаще всего по недосмотру. Вот тут у меня есть статья из «Унита», которая обвиняет их в «робком и авантюрном экстремизме„…за акт вандализма, к которому, как обнаружилось впоследствии, эти бунтари совершенно не были причастны.

ЖУРНАЛИСТКА. Знаю. Об этом писала одна правая газета, причем распространяла эту информацию под обычной приправой: „Столкновение борющихся между собой экстремистских группировок“. К этой уловке охотно прибегают сейчас все. И вы тоже!

СУМАСШЕДШИЙ. Змея!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. И все же я знаю его! И сейчас сорву с него повязку!

СУМАСШЕДШИЙ (иронически). А чего вы, собственно ожидали, синьорина, выступая со своими прозрачными „провокациями“? Что вам ответят признанием: мол, если бы мы, из полиции, гонялись не за этой группкой голодранцев-анархистов, а всерьез пошли бы по другим, более достоверным следам, скажем, поинтересовались бы антимилитаристскими и фашистскими организациями, которые финансируются крупными промышленниками, поддерживаются и направляются военными, то тогда, возможно, и распутали бы весь клубок?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (к Бертоццо, который выходит из себя). Не беситесь, комиссар… Он вот-вот, как говорится, одним махом перевернет блин на сковородке. Это его излюбленный прием. Я его знаю! Иезуитская тактика!

СУМАСШЕДШИЙ. Если вы, синьорина, имеете в виду это, то скажу вам, да… вы правы… Если пойти по другому пути, то можно обнаружить немало преинтереснейших вещей! Ха-ха-ха!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (Начальнику). Черт бы побрал эту иезуитскую тактику!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да вы что, с ума сошли?

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (радостно). С ума… нет, шалишь… (Вскакивает). Вот кто сумасшедший!! Он!

ЖУРНАЛИСТКА. Вообще-то подобные заявления из уст полицейского… знаете ли… несколько смущают!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (потянув начальника за рукав). Синьор начальник, я догадался, кто он, я знаю его.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ну, и держите язык за зубами, незачем кричать всему свету. (Оставляет Бертоццо и направляется к Сумасшедшему и Журналистке).

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (отводит в сторону Второго комиссара). Клянусь тебе, я узнал его… Он никогда не работал в полиции. Он только выдает себя…

ВТОРОЙ КОМИССАР. Знаю, ты не открываешь мне ничего нового. Остерегайся только, чтоб журналистка ничего не узнала.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Да это же маньяк… Неужели не понимаешь?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Ты сам маньяк и мешаешь понять, о чем они говорят. Помолчи!

СУМАСШЕДШИЙ (он тем временем оживленно беседовал с Начальником полиции и Журналисткой). Конечно, вы — журналистка, и новый скандал доставил бы вам одно наслаждение… хотя, правда, тут возникает некоторое неудобство: когда вы обнаружите, что это убийство ни в чем неповинных людей в банке было задумано с единственной целью — увеличить противостояние сил, возникшее осенью, и тем самым создать такое напряжение в обществе, чтобы граждане, возмущенные столь нетерпимой преступностью бунтарей, сами потребовали „сильной руки“.

ВТОРОЙ КОМИССАР. Не помню, где я это читал — то ли в „Унита“, то ли в „Борьбе“…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (подходит сзади к Сумасшедшему и срывает с него повязку). Вот он! Видите? Видите — у него есть глаз, есть!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Я спрашиваю, вы что свихнулись? Конечно, есть! А почему его не должно быть?

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Тогда зачем же он надел повязку, если у него есть глаз?

ВТОРОЙ КОМИССАР. И у тебя, между прочим, тоже под повязкой есть глаз… И никто ее не срывает! (Отводит в сторону). Послушай, Бертоццо, помолчи, потом я все тебе объясню.

ЖУРНАЛИСТКА. Ой, как интересно: носит повязку для маскарада?

СУМАСШЕДШИЙ. Нет, только для того, чтобы не бросаться в глаза. (Смеется).

ЖУРНАЛИСТКА. Ха-ха-ха… неплохая шутка… Но продолжим разговор, расскажите немного о скандале, который мог бы из всего этого получиться.

СУМАСШЕДШИЙ. Ах, да… большой скандал… аресты среди правых, несколько процессов… уйма скомпрометированных шишек-сенаторов, депутатов, полковников… Социал-демократы стенают… „Коррьере делла сера“ сменяет редактора… левые требуют объявить фашистов вне закона… Вот увидите… начальника полиции превозносят за смелую операцию… а спустя немного, отправляют на пенсию…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, капитан… эти ваши заявления… уж позвольте сказать… несколько голословны…

ЖУРНАЛИСТКА. На этот раз я согласна с вами, синьор начальник полиции… Действительно, такой скандал только увеличил бы престиж полиции. У граждан возникло бы ощущение, будто государство, в котором они живут, не такое уж плохое, а наше правосудие не такое уж неправедное…