Несчастный случай?

(Тем временем возвращается сержант и подает стакан воды Сумасшедшему, а тот увлеченный разговором с Журналисткой, кладет шарик в рот и проглатывает, словно таблетку).

СУМАСШЕДШИЙ. О Боже! Глаз! Черт возьми, я проглотил глаз… Ах, ну ладно, будем надеяться, что хоть головная боль пройдет.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (на ухо фальшивому капитану). Какую еще игру вы затеяли?

ВТОРОЙ КОМИССАР (подыгрывая начальнику). Вам не кажется, что вы слишком многое позволяете этой стервятнице? Ведь она абсолютно убеждена, что вывела нас на чистую воду.

СУМАСШЕДШИЙ. Предоставьте, пожалуйста, действовать мне. (Журналистке). И все же я докажу вам, синьорина, что эта последняя версия совершенно несостоятельна.

ЖУРНАЛИСТКА. Да, несостоятельна, необоснованна, как и для судьи, который отправил дело в архив, были неожиданными свидетельства пенсионеров.

СУМАСШЕДШИЙ. Что это еще за пенсионеры?

ЖУРНАЛИСТКА. Странно, что вы не в курсе дела! В своем заключении о закрытии дела и сдаче его в архив вышепоименованный судья назвал необоснованными свидетельства трех пенсионеров, указанных нашим анархистом, которые утверждали, что в тот трагический день, когда рвались бомбы, они вместе со стрелочником провели в остерии и играли в карты.

СУМАСШЕДШИЙ. Несостоятельные свидетельства?.. Почему?..

ЖУРНАЛИСТКА. Потому что, как говорит все тот же судья, что вел дело, «речь идет о пожилых людях, с расстроенной памятью, и вдобавок инвалидах».

СУМАСШЕДШИЙ. Он написал это в заключении?

ЖУРНАЛИСТКА. Да.

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, как отказать ему в правоте? Можно ли ожидать от пенсионера преклонного возраста, к тому же инвалида войны или труда, выбирайте кого хотите, от бывшего рабочего — обратите внимание, от бывшего рабочего, чтобы он обладая максимальными психологическими данными, какие требуются для объективных показаний?

ЖУРНАЛИСТКА. Почему же бывший рабочий не может обладать ими, объясните, пожалуйста?

СУМАСШЕДШИЙ. Вы что, синьорина, забыли, где живете? Вместо того, чтобы разъезжать по другим странах и присылать репортажи из Мексики, Камбоджи, Вьетнама, почему бы вам не заглянуть в Маргеру, Пьомбино, Сесто Сан-Джованни? Вы вообще-то имеете представление, что такое рабочие? Когда они дотягивают до пенсии, а по последней статистике все меньше их доживает до пенсии, они уже выжаты, как лимон, от них остается одна тень, они еле ползают… доведены до предела!

ЖУРНАЛИСТКА. Мне кажется, вы рисуете чересчур мрачную картину.

СУМАСШЕДШИЙ. Ах, так… Тогда загляните в какую-нибудь остерию, где пенсионеры дуются в карты, и послушайте их: они постоянные обругивают друг друга, без конца укоряют один другого, забывают, какими картами ходили: «Несчастный, я уже ходил семеркой», «Нет, ты ходил ею в первой партии, не сейчас», «Какая там первая… это мы сейчас первую партию играем… Ты совсем отупел, что ли?» «Нет это ты отупел, тебе надо было придержать эту семерку», «Какая: семерка, это был король!», «У тебя совсем уже память отшибло!» «У меня отшибло? Ты соображаешь, кому говоришь?», «Не знаю, а ты?», «Я тоже».

ЖУРНАЛИСТКА. Ха-ха-ха, это, конечно, преувеличение. Но если отвлечься от игривого тона… Разве их вина, что они дошли до такого печального состояния?

СУМАСШЕДШИЙ. Нет, это безусловно вина общества! Однако мы собрались здесь не для того, чтобы устраивать процесс над капитализмом и хозяевами жизни. Нам нужно обсудить более или менее объективные свидетельства! Если кто-то доведен до плачевного состояния из-за слишком безжалостной эксплуатации или потому, что на фабрике произошел несчастный случай, людей охраны порядка и правосудия, это не должно интересовать.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Браво, капитан!

СУМАСШЕДШИЙ. У тебя нет средств покупать витамины, мясо, сахар, жиры и фосфат кальция для укрепления памяти? Тем хуже для тебя, я как судья скажу тебе адью… Мне жаль, но ты оказался вне игры, ты — гражданин второго класса.

ЖУРНАЛИСТКА. А, вот видите, я знала, что рано или поздно зайдет разговор о классах, о классовых привилегиях!

СУМАСШЕДШИЙ. А кто когда-либо предполагал обратное? Согласен, наше общество разделено на классы… и свидетели тоже делятся на категории — первая, вторая, третья, четвертая… Это никак не связывается с возрастом… Можешь быть древнее Ноя или младше Христа, но если ты только что вышел из сауны — горячий и холодный душ, массаж, кварцевая лампа, шелковая рубашка, модный фуляр на шее, шестиместный «Мерседес» с водителем… Хотел бы я посмотреть, какой судья тотчас же не назовет тебя состоятельным свидетелем. Даже руку поцелует: «Глубокоуважаемый экстра!» Тьфу! Припомните хотя бы недавний громкий процесс, связанный с плотиной Вайон. Злостное нарушение техники безопасности ради нескольких лишних миллиардов, а в результате гибель десятков рабочих… Следовательно, тогда удалось зацепить только пять или шесть инженеров, остальные были кем-то вовремя предупреждены. Но и эти пять-шесть сумели срочно собрать свидетелей, которые были еще старше наших пенсионеров-картежников, но их тем не менее признали вполне основательными свидетелями. Я уж не говорю про спектакль, какой состоялся в суде! Секретарь не счел нужным даже произнести классическую формулу: «Клянемся говорить правду, только правду…» и так далее. Он сказал только: «Садитесь, пожалуйста, синьор инженер, начальник строительства плотины, и вы, инженер-проектировщик компании, обладающей капиталом в 160 миллиардов, садитесь, мы слушаем вас и верим вам». А потом судьи торжественно поднялись со своих мест и, положив руку на библию, хором изрекли: «Клянемся, что вы будете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Клянемся!»

(Сумасшедший выходит из-за письменного стола, и мы видим, что у него деревянная нога, как у пирата. Все ошеломленно смотрят на него. Он невозмутимо комментирует).

СУМАСШЕДШИЙ. Вьетнам, зеленые береты… тяжелые воспоминания! Но не будем больше говорить об этом, дело прошлое!

(Открывается дверь, заглядывает комиссар Бертоццо, у него перевязан глаз).

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Извините, я не помешаю?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Заходите, заходите, комиссар Бертоццо… Присаживайтесь.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Мне только надо положить вот это. (Показывает металлический ящик).

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Что это?

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Точная копия бомбы, которая взорвалась в банке.

ЖУРНАЛИСТКА. Боже милостивый!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Не бойтесь, синьорина, она обезврежена.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ну, и прекрасно… Положите ее там… и подайте руку своему коллеге. Вы тоже, комиссар, идите сюда и помиритесь.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Я не прочь, синьор начальник… если б хотя бы знал, за что он взъелся на меня, за что разбил глаз…

(Начальник толкает его локтем в бок).

ВТОРОЙ КОМИССАР. А, ты, оказывается, не знаешь? А пук-пук?..

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Какой еще пук-пук?..

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ладно, хватит… тут посторонние…

СУМАСШЕДШИЙ. Вот именно…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Но, синьор начальник, я хотел бы только понять, за что… Вошел и, даже не поздоровавшись, бац!

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, уж поздороваться, конечно, надо было. Тут вы правы, что и говорить!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Вот, видите… Извините, а вы… мне кажется, я вас где-то встречал…

СУМАСШЕДШИЙ. Это, наверное, из-за повязки, которая роднит нас с вами. (Все хохочут).

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Нет, нет, шутки в сторону…

СУМАСШЕДШИЙ. Позвольте представиться, капитан Маркантонио Банци Пиччини… из криминалистической лаборатории.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Пиччини? Да нет… не может быть… Я не знаю капитана Пиччини…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (толкая его локтем). Нет, вы его не знаете.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Не знаю?.. Вы шутите?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Нет, вы его не знаете. (Толкает).

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Послушай, опять начинаешь драться…

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ну, ладно, оставьте… (Толкает его).

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Да мы же с ним вместе учились… (Получает толчок от Сумасшедшего).