Несчастный случай?

Дарио Фо

Несчастный случай?.. [1]

(В оригинале — «Случайная смерть анархиста».

Пьеса написана в 1970 году по следам реального события, происшедшего в Италии годом раньше)

Accidental Death of an Anarchis by Dario Fo

Перевод с итальянского

Ирины Константиновой

Действующие лица

СУМАСШЕДШИЙ

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ

ПЕРВЫЙ КОМИССАР

ВТОРОЙ КОМИССАР

ПЕРВЫЙ АГЕНТ

ВТОРОЙ АГЕНТ

ЖУРНАЛИСТКА

Действие первое

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (листает папку с документами, обращается к СУМАСШЕДШЕМУ, с достоинством сидящему на стуле). А, так значит, ты не впервые выдаешь себя за кого-то другого… Здесь отмечено, что ты уже дважды выдавал себя за хирурга, однажды за капитана берсельеров… трижды за священника… один раз за морского офицера… А всего, значит, тебя приводили в полицию… ну-ка, подсчитаем… Два плюс три — пять… еще раз, еще и еще… (Считает про себя). Ага, всего одиннадцать приводов. А этот уже двенадцатый…

СУМАСШЕДШИЙ. Да, двенадцатый… Но обращаю ваше внимание, синьор комиссар, что меня ни разу не отдавали под суд. У меня совершенно чистая анкета!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Да ну… Не знаю, что тебе помогало прежде выходить сухим из воды… Только на этот раз я твою анкету испачкаю! Клянусь всеми святыми!

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, еще бы, синьор комиссар! Кто же откажет себе в таком удовольствии — испачкать чистую физиономию…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Еще и остришь… В донесении говорится, что ты выдавал себя за психиатра, доцента Падуанского университета… А знаешь ли ты, что за такое мошенничество полагается тюрьма?

СУМАСШЕДШИЙ. Верно, тюрьма. За обман, который совершает нормальный человек. Но я-то сумасшедший, без обмана сумасшедший… Посмотрите в мою медицинскую карту: меня уже шестнадцать раз помещали в больницу… И всегда с одним и тем же диагнозом: мания перевоплощения — гистриономания, от латинского — гистрионис, иными словами — актер. У меня хобби такое — люблю играть разные роли и всякий раз новые. Но так как я адепт, то есть приверженец театра реалистического, мне необходимо, чтобы труппа состояла из подлинных, реальных людей… которые играли бы самих себя… И не на сцене, а в жизни. Вернее, вообще бы не играли. Кроме того, у меня нет средств, мне нечем платить профессиональным актерам… Я обращался за субсидией к министру зрелищ, но у меня нет поддержки во влиятельных политических кругах…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. И потому заставляешь своих актеров субсидировать тебя. И надуваешь их как последний негодяй.

СУМАСШЕДШИЙ. Помилуйте, синьор комиссар, я никогда никого не надувал.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (показывает донесение). А это что? Вот, черным по белому: «Заставил заплатить двести тысяч лир за визит…»

ПЕРВЫЙ АГЕНТ (стоит за спиной подозреваемого). Вот это да! Ловкач!

СУМАСШЕДШИЙ. А что тут такого? Нормальная такса для уважающего себя психиатра… Для человека, который шестнадцать лет подряд изучал эту науку!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Нормальная такса для специалиста, но ты — когда успел изучить эту науку?

СУМАСШЕДШИЙ. Я шестнадцать лет изучал психиатрию в шестнадцати различных сумасшедших домах… На тысячах сумасшедших, таких же, как я… День за днем… И даже по ночам. Потому что в отличие от дипломированных психиатров я даже спал с ними в одной и палате… Иногда и на одной койке, валетом, потому что кое-кто всегда не хватает. Разберитесь повнимательнее и убедитесь, что я поставил более чем великолепный диагноз этому шизофренику, из‑за которого на меня настрочили донос.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Двести тысяч лир тоже великолепны.

СУМАСШЕДШИЙ. Но, синьор комиссар… Я был вынужден, ради его же блага!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. А, ради его же блага? Это что же, входит в курс лечения?

СУМАСШЕДШИЙ. Конечно… Не потребуй я с него двести тысяч лир, вы думаете, этот бедняга, а самое главное, его близкие остались бы довольны? Спроси я у него только пять тысяч лир, они наверняка подумали бы: «Должно быть, это плохой врач. Может, и не настоящий профессор вовсе, а только начинающий какой-нибудь лекаришко». А тут они обалдели от такого удара и решили: «Да кто же он такой, в самом деле? Может, сам Господь Бог?» И ушли счастливые, сияя, как пасхальное яйцо… Даже руку мне поцеловали… «Спасибо, профессор…» и плакали от волнения.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Черт побери, как же у тебя хорошо подвешен язык!

СУМАСШЕДШИЙ. И никакое это не надувательство, синьор комиссар… Даже Фрейд говорит: хороший чек — лучшая панацея и для врача, и для больного!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Еще бы… Но все же взгляни на свою визитную карточку и реестр рецептов. Если меня не подводят глаза, тут написано: «Преподаватель Антонио Рабби. Психиатр. Бывший доцент Падуанского университета…» Это разве не вранье?

СУМАСШЕДШИЙ. Во‑первых, я действительно преподаватель — преподаватель рисования, учитель, одним словом… бесплатно обучаю детей в одной католической школе…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Ну, ладно. Поздравляю! Но здесь-то говорится — психиатр. Да еще с большой буквы.

СУМАСШЕДШИЙ. Конечно, с большой. Потому что после точки. Вы вообще-то знаете итальянскую грамматику?

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Но ведь тут написано «бывший».

СУМАСШЕДШИЙ. Да вы, оказывается, по-итальянски и читать не умеете?!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Я не умею?!

СУМАСШЕДШИЙ. Вы меня удивляете, комиссар… Тут же ясно написано «бывший доцент». А это значит доцент настоящий.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Как так?

СУМАСШЕДШИЙ. Бывший — значит в отставке. Как, скажем полковник в отставке. Хоть он и бывший, но все равно полковник. Точно так же бывший доцент — это настоящий доцент.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (незаметно для себя переходя на «вы»). Ну, знаете! Вы, наверное, и в самом деле сумасшедший. Но хватит дурить меня… Что я наших порядков не знаю, что ли?

СУМАСШЕДШИЙ. Выходит, не знаете! А потом отправляете на каторгу невиновного человека!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Получается, я — дурак?

СУМАСШЕДШИЙ. Что вы, синьор комиссар!.. Вы просто не знаете итальянской грамматики… Хотите, могу дать несколько уроков… Я недорого с вас возьму… Я даже посоветовал бы прямо сейчас и начать занятия, с места в карьер… Вам многое надо выучить… Назовите-ка местоимения места и времени!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Прекратите валять дурака! Я начинаю думать, вы и в самом деле страдаете этой вашей гистриономанией, изображаете тут передо мной сумасшедшего… А на самом деле здоровее меня, готов поспорить!

СУМАСШЕДШИЙ. Не уверен. Хотя, конечно, ваша профессия приводит к серьезным психическим издержкам… Но покажите-ка мне ваш глаз! (Опускает большим пальцем веко комиссару).

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Хватит! Кому я говорю! Кончим мы, наконец, этот допрос или нет?

СУМАСШЕДШИЙ. Хотите, могу напечатать вам его на машинке. У меня диплом профессионала: сорок пять ударов в минуту…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Сидите спокойно, а не то велю одеть наручники?

СУМАСШЕДШИЙ. Не имеете права! Или смирительную рубашку или ничего. Я — сумасшедший, и если оденете на меня наручники, вступит в силу статья 122 Уголовного кодекса: «Тот, кто для задержания душевнобольного применит при исполнении служебных обязанностей не медицинские методы или во всяком случае не психиатрические инструменты и тем самым вызовет обострение болезни, подвергается наказанию сроком от пяти до пятнадцати лет, а также лишается пенсии и чинов».

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Я вижу, вы и в законах поднаторели!

СУМАСШЕДШИЙ. В законах… О, все знаю! Вот уже двадцать лет как я изучаю законы!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Так что же тебе, выходит, триста лет, что ли? Где же ты изучал законы!

СУМАСШЕДШИЙ. В сумасшедшем доме! Вы бы знали, как там хорошо учиться! У нас был там один секретарь суда, параноик, он-то и давал мне уроки. Какая голова! Я знаю все: римское право, современное право, государственное, церковное… кодекс Юстиниана… фридериканский… лонгобардский, ортодоксально — греческий… Все, какие существуют на свете! Можете проэкзаменовать меня!