Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

Обеспокоенный состоянием его здоровья, Андреев участливо предлагает:

— Хорошо, мы тут подумаем, а вы, Сидор Трофимович, сейчас же домой, отдохните!

— Да, да… Надо отдохнуть! — покорно соглашается Сидор Трофимович и, выйдя из-за стола, медленно идет к вешалке.

Пока он одевается, конструктор разворачивает на столе свои чертежи. Грустно посмотрев на склонившихся к столу инженеров, Сидор Трофимович молча покидает свой кабинет.

И вот он дома. Удивленная жена с тревогой спрашивает:

— Что случилось?

— А ничего не случилось, просто так зашел! — отшучивается Сидор Трофимович.

Но не так легко обмануть жену:

— Может заболел? Опять сердце?

— Та нет, Маруся! Все тебе только плохое мерещится! — отвечает Сидор Трофимович и, подойдя к жене, нежно берет ее за руку: — А может, я по тебе соскучился? А?

— А работа как же? — испуганно шепчет жена, не понимая того, что происходит с мужем.

— А что работа? Дела на шахте хорошие. И без меня как-нибудь обойдутся!

Жена пытливо смотрит ему в глаза, и он, не выдержав, отводит взгляд в сторону.

— Ой, врешь ты, Сидор, врешь! — грустно говорит она. — Думаешь, я не вижу? Телефон наш молчит, как немой. А раньше только и слышно было: «тр-тр!» «тр-тр!» Днем и ночью покоя не было.

— А это я сам запретил, — обрывает ее Сидор Трофимович. И неожиданно прибавляет: — Ты лучше мне мундир мой приготовь. В город я поеду!

Зима. Ясный, солнечный день. Санная дорога.

Весело мчатся кони.

В санях Сидор Трофимович и конструктор Трофименко.

— Но-о! Не балуй, — сердито покрикивает кучер, натягивая вожжи.

Трофименко улыбается, сосед его задумчиво молчит.

Внезапно два человека становятся поперек улицы. Это Вася и навалоотбойщик Серегин. Санки останавливаются.

— Извините, Сидор Трофимович, — говорит Вася, — мы по серьезному делу.

— Ко мне? Что случилось? Где? — сразу встревожился начальник шахты.

— Нет. Нам конструктор нужен!

— А-а!.. — и Сидор Трофимович безучастно откидывается на спинку сиденья.

— Дмитрий Иванович! — решительно говорит Вася. — Шахтеры вас к себе обедать просят. Навалоотбойщики.

Трофименко смущенно улыбается:

— Спасибо, товарищи! Я бы, конечно, с удовольствием, да вот спешу…

— Знаем, что заняты, — говорит второй шахтер, — только ты не отказывай: нам с тобой поговорить надо! Ты эту машину придумал, так что… Обидятся люди! Ждут…

— Подойди, Дмитрий Иванович! — советует Сидор Трофимович. — Это нужно!

— Хорошо! — решает конструктор и спрыгивает с саней.

Квартира навалоотбойщика Серегина.

За большим столом сидят шахтеры и молча глядят на Трофименко.

Стол ломится от обилия домашних закусок, но никто не прикасается к еде. Никто не пьет.

— Вот, Дмитрий Иванович, какое дело… — наконец говорит хозяин. — Сам видишь, кто перед тобой!

— Вижу! Хорошие шахтеры! — улыбается Трофименко.

— Были шахтеры, это верно, — сокрушенно замечает другой шахтер, — теперь кем будем, вот запятая!

И сразу со всех концов стола тревожные голоса:

— Пока еще работаем на своих местах, а дальше что?

— О машине ты, Дмитрий Иванович, много думал, сами видели, ночей не спал, а вот нас забыл?

— Конец, значит, навалоотбойщикам настал? — вскрикивает кто-то.

— Ликвидируете как класс, да?

— Ты, инженер, этот комбайн придумал, ты перед нами и ответ держи, как теперь дальше жить будем?

Долгая пауза. Десятки упорно устремленных глаз с тревогой ждут ответа.

— Ну что ж! — смущенно улыбается Трофименко. — Ломайте!

— Чего ломать? — не понимая, пробормотал хозяин.

— Машину мою ломайте!

Негромкий смех прошумел среди навалоотбойщиков и сразу стих.

— Мы не в Англии… — усмехнулся хозяин. — Зачем обижаешь? Это там, читал я, когда-то, верно, рабочие ломали станки…

— Ты не отговаривайся, ты нам по-советски ответ дай, как нам дальше жить!

Трофименко подымается из-за стола и вдруг спрашивает хозяина:

— Скажите, а сколько вам лет?

— Тридцать два, — удивленно отвечает хозяин.

— А вам сколько?

— Двадцать девять.

— А вам?

Вася недовольно хмурится:

— Двадцать восьмой.

— Вам?

— Тридцать.

— Слышали? — воскликнул конструктор. — Лучшие годы человеческие! Самый, можно сказать, цвет жизни, когда в руках еще силушка играет! И все это вы тратите на свою лопату! А ведь в сорок лет уже не намахаешься! Не та уже сила! А тогда что же? Думали вы об этом?!

И хотя думали, конечно, об этом не раз, шахтеры молчат. Что тут ответишь?!

Трофименко горячо продолжает:

— А я думал, товарищи мои дорогие! Вот о вас-то я и думал, когда комбайн замышлял, именно о вас и беспокоился — о навалоотбойщиках, о бурильщиках, о шахтерах.

— Заботился, как же! — взволнованно говорит Вася. — Кто такой был на шахте навалоотбойщик? Герой! От него вся добыча зависела! Потому о нас вся страна с уважением говорила… Я ведь не о заработках речь веду, а о месте своем в Донбассе!

— Здесь, в Донбассе, ваше место! — с подъемом отвечает Трофименко. — На своей шахте! В лаве! Да только не с лопатой, а на машине!

— Всех машинистами на комбайн не посадишь! — выкрикнул Вася.

— Всех, всех посадить на машину! На комбайн! На электровозы, на породопогрузочные, на проходческие машины! Вспомните, товарищи, какую задачу поставил перед нами товарищ Сталин! Пятьсот миллионов тонн угля в год! Откуда же мы для этого возьмем людей? Вы — эти люди, и на вас все расчеты государства! Считайте, что через год в Донбассе будет не меньше, чем пятьсот комбайнов! А для этого нужны полторы тысячи машинистов, да полторы тысячи их помощников, да две с половиной тысячи человек одних только слесарей, да тысяча механиков участков! А сколько тысяч машинистов, помощников и слесарей нужны будут по другим машинам в шахте и на поверхности?! Сколько сотен мастеров, энергетиков, диспетчеров! Подумайте, товарищи, какую нужно создать армию шахтеров! Армию технически подготовленных людей, вооруженных знаниями!

Эти простые цифры ошеломили шахтеров. Словно раздвинулись перед ними горизонты и стали видны далекие дали.

— Теперь ясно вам ваше будущее? — проникновенно спрашивает конструктор.

И, как бы выражая мнение всех собравшихся, хозяин дома решительно заявляет:

— Ясно! Учиться надо нашему брату! Никуда не денешься!

Вздох облегчения вырывается из груди конструктора. Его поняли правильно! И оттого теплеют его глаза и в голосе появляется еще большая страстность:

— Да, товарищи дорогие! Хотите жить и работать в родном нашем Донбассе, так садитесь за парту, учитесь, добывайте знания, чтобы стать мастерами новых шахтерских специальностей! В каждом тресте, на каждой шахте открываются сейчас курсы. Не теряйте же даром ни одного дня, ни одного часа! Начинайте учиться!

Все жадно слушают его. И только Вася вдруг резко срывается с места и, не сказав ни слова, выходит из комнаты.

— А что я завтра буду делать! Картошку чистить на кухне? — обиженно спрашивает Лида, сидя за обеденным столом.

За обедом собралась вся семья — Степан Павлович, мать, Павел, Владимир и Лида.

— А ты не обижайся! — примирительно говорит дочке Степан Павлович. — Ну, какой из тебя диспетчер? Только и умеешь, что кричать: «Алло!», «Алло!», да вилки в разные места тыкать! Барышня ты телефонная, а не диспетчер!

— Ну что ж! Пусть теперь Володя вместо меня «аллокает»! — фыркает Лида. — Нечего сказать, мужское дело!

— Дуреха ты! — спокойно отвечает Владимир.

— Володя! — строго останавливает его отец.

Но Владимир уже не может молчать:

— Конечно, дуреха! Я давно хотел ее спросить… О чем она думает? — Обращаясь к Лиде: — Посмотри на своих подружек! Где Оксана? В мединституте! Вера на втором курсе Горного! А у тебя только любовь на уме! Джульетта!

— Ну, да и Ромео недалеко ушел! — усмехнулся парторг.