Теория доказывания в уголовном судопроизводстве

Мы специально прокомментировали приводимую терминологию, чтобы у читателя не возникло представления о том, что главные доказательства и считались "лучшими".

Деление доказательств на главные и второстепенные имеет смысл с точки зрения важности тех обстоятельств дела, которые ими устанавливаются.

Деление доказательств на главные и второстепенные имеет смысл лишь с точки зрения важности тех обстоятельств дела, которые ими устанавливаются. Доказательства по конкретному делу выступают в виде системы, отдельные члены которой связаны друг с другом различными связями и отношениями. Не все члены этой системы равноценны по своему значению: одни устанавливают прямо или косвенно наиболее важные обстоятельства исследуемого события, другие - менее важные обстоятельства, некоторые же служат средством установления хотя и относящихся к делу, но не имеющих для него существенного значения моментов. Именно в связи с этим и говорят о главных и второстепенных доказательствах.

Деление доказательств на главные и второстепенные допустимо со следующими оговорками:

- главными или второстепенными данные доказательства являются не вообще, как вид доказательств, а только для конкретного дела;

- деление доказательств на главные и второстепенные даже в конкретной системе доказательств по данному уголовному делу всегда условно. Одни и те же доказательства на различных этапах доказывания могут из главных превращаться во второстепенные и наоборот.

При расследовании дела об изнасиловании и убийстве Б. на начальном этапе расследования главным доказательством причастности к совершению этих преступлений надсмотрщика кабельного участка Ш. был факт исправления в его путевом листе даты с "10" на "11" (день изнасилования и убийства Б.). Именно на основании записи в путевом листе Ш. утверждал свое алиби: он-де находился на значительном расстоянии от места преступления. Однако обнаружение подделки в его путевом листе послужило основанием для подозрения в совершении им преступления.

Позднее, когда Ш. был опознан свидетелями и потерпевшими (оказалось, что он совершил несколько изнасилований) и было установлено, что даже при производстве работ 11 числа он по времени имел возможность совершить инкриминируемое ему преступление, факт подделки в путевом листе перестал играть роль главного доказательства и стал второстепенным, свидетельствующим лишь о неудачной попытке подозреваемого избежать разоблачения.

В другом случае обнаруженный на месте убийства железнодорожный костыль на первом этапе расследования играл роль второстепенного доказательства: было лишь установлено, что он не принадлежал потерпевшему. Впоследствии же, когда выяснилось, что костыль служил орудием убийства и находился у лица, подозреваемого в совершении преступления, это вещественное доказательство приобрело значение одного из главных.

Значение доказательства может изменяться в зависимости от объема информации, которую оно содержит, и роли этой информации в доказывании. В силу различных причин субъект доказывания не всегда может получить сразу весь объем информации, содержащейся в доказательстве. Объем полученной информации во многом определяет то значение, которое приобретает доказательство. Так, в приведенном примере объем информации, почерпнутой следователем из факта обнаружения на месте убийства костыля, вначале был невелик и ограничивался данными о том, что костыль не принадлежал потерпевшему. Впоследствии объем информации увеличился: в него вошли сведения о принадлежности костыля подозреваемому и об использовании этого предмета в качестве орудия убийства. С изменением объема информации изменилось и значение доказательства.

То же происходит и при "превращении" доказательств из главных во второстепенные. Недостаточность полученной информации сначала приводит к известной переоценке роли доказательства, и только расширение объема информации позволяет затем определить истинное значение доказательства. Однако информация, полученная из одного доказательства, существует не сама по себе, а в комплексе с информацией, почерпнутой из других доказательств; поэтому значение доказательства может измениться и при неизменном объеме содержащейся в нем доказательственной информации. В этом случае меняется значение самой информации, а не ее объем. Например, факт обнаружения следов пальцев Х. на месте кражи содержит информацию лишь о пребывании Х. в данном месте. До тех пор, пока не будет установлена причинная связь факта пребывания Х. на месте кражи с фактом совершения кражи, ценность полученной доказательственной информации будет иной, чем после установления связи, когда значение доказательства возрастет. При этом объем доказательственной информации остается неизменным.

Следует также отметить, что объективно существующая связь между доказательствами не меняется, и поэтому правильно замечает И.Б. Михайловская: "...изменение значения доказательства для дела происходит от того, что изменяются наши знания о расследуемом событии, а не потому, что каким бы то ни было образом меняется объективная связь между доказательственными фактами и предметом доказывания. Эта объективная связь неизменна" *(369).

Сказанное позволяет сделать вывод о том значении, которое имеет для доказывания расширение возможностей судебной экспертизы по исследованию доказательств: чем шире такие возможности, тем больше объем извлекаемой из объекта доказательственной информации, тем вероятнее повышение его значения для установления истины.

5.2.4. Определение достаточности доказательств

Определение достаточности доказательств - существенный элемент оценки доказательств. Окончательное признание добытых доказательств достаточными для решения дела, по существу, означает убеждение в том, что пределы доказывания достигнуты, а все обстоятельства, входящие в предмет доказывания, доказаны с необходимой полнотой.

Задача судебного исследования в целом, а следовательно, и предварительного расследования как его части, - установить объективную истину. Если знание следователя о расследуемом преступлении носит характер вероятностного, это означает, что:

- процесс доказывания не завершен и должен быть продолжен, поскольку вероятностное знание не может быть положено в основу приговора;

либо

- что достаточных доказательств для установления истины собрать не удастся, что служит основанием для временного или окончательного прекращения работы по делу.

Нужно различать, что имеется в виду, когда идет речь о достаточности доказательств: достаточности - для чего?

Сказать, что речь идет о достаточности для принятия решения - в сущности, не сказать ничего, поскольку сразу же возникает вопрос: какого решения? Очевидно, следует различать достаточность доказательств для принятия решения об окончании процесса доказывания и направлении дела в суд и достаточность для принятия всех иных, как процессуальных, так и тактических решений по делу. Причем в названном выше случае, когда речь идет о приостановлении дела или о его прекращении за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления, следует, скорее, говорить о недостаточности доказательств, как основании решения.

Ранее мы уже останавливались на содержании понятия объективной истины и высказали мнение, что в это содержание входят и так называемые абсолютные ("плоские") истины и так называемая практическая достоверность отдельных ее составляющих. Естественно, возникает вопрос: как определить достаточность доказательств для установления истины по делу? Что служит критерием этой достаточности?

В литературе 30-60-х гг. XX в. чаще всего высказывалось мнение, что критерием установления истины в судопроизводстве служит внутреннее убеждение субъекта доказывания (следователя, прокурора, суда) и что формирование этого внутреннего убеждения и свидетельствует о том, что цель процесса достигнута - истина установлена. При этом было неважно, какую истину имели в виду: объективную или принимаемую за истину высшую степень вероятности, так называемую "уголовно-судебную достоверность". Такой критерий истины как практика отвергался: "Опыт - этот основной критерий истины - не может быть использован в уголовном процессе... Мы не можем воспроизвести преступление, чтобы убедиться в том, что мы его правильно познали. Да если бы и могли, это не было бы то же преступление и никак не убедило бы нас в правильности наших выводов. Мы можем лишь в очень ограниченных пределах и только в отношении отдельных частностей применять эксперимент" *(370).