Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Во-первых, европейская время-ориентированная цивилизация является планетарной. Ее насильственная гибель или даже естественное умирание может (должно) обернуться планетарной же катастрофой, по сравнению с которой «Век голода и убийств» планеты Торманс покажется «сказкой для старших». И дело даже не в том, что эта катастрофа в обязательном порядке отравит почвы, воду или воздух или приведет к порче генофонда — гораздо опаснее отравление социального подсознания продуктами распада знакотканей, слом архетипического базиса индивидуальной психики, накопление некротической, мертвой информации в семиотическом пространстве, чреватое его деструкцией.

Гибель Рима обернулась пятью веками Тьмы.

Тем самым «неконструктивность» доказательства Ефремова приобретает существенное значение: что все-таки произошло? Перестройка цивилизации со сменой структурообразующих парадигм (по современным представлениям это вообще невозможно) или Эра Разобщенного Мира завершилась войной цивилизаций на уничтожение?

Во-вторых, хороша ли, плоха ли «цивилизация времени», она — наша. Мы вправе спросить, неужели для того, чтобы люди могли жить по-человечески, титаническая европейская культура обязательно должна уйти в небытие?

«Туманность Андромеды» и «Час Быка» (а равным образом учебники жизни Т. Лири, Р. Уилсона, Д. Лилли) создавались в те годы, когда европейская «белая» цивилизация была «теоретически и практически самодовлеющей». Поэтому естественно стремление адептов «революции сознания» по ту и по эту сторону «железного занавеса» сдвинуть равновесие, поставив эту цивилизацию под сомнение или вовсе отказав ей в праве на существование.

Сейчас европейская цивилизация испытывает глубочайший системный кризис. Она находится на грани раскола, и едва ли мы можем прогнозировать сколько-нибудь позитивные отношения между миром протестантского прагматизма, классической западноевропейской Ойкуменой (преимущественно католической) и российской культурой, тяготеющей к созданию самостоятельной Северной цивилизации, новой «точки сборки» время- ориентированных социальных структур. Впрочем, какая бы из страт цивилизации, над которой треть века назад не заходило солнце, ни возобладала, общий баланс на планете сдвинется — и, скорее, в сторону фундаменталистского Юга, нежели дзен-буддистского Востока. В этих условиях огульная критика культуры Запада этически, да и прагматически неоправдана.

Для лучшего понимания иерархии цивилизаций следует учесть, что обычным результатом трансляции между слабо связными семиотическими областями является сужение пространства смыслов. Для атеиста католическая исповедь это сеанс примитивного психоанализа. В лучшем случае. И дело не в ущербности атеиста, а лишь в отсутствии у него языковых и смысловых конструкций, пригодных для адекватного спектрального описания этого термина. Но заметим! — ситуация абсолютно симметрична. Точно так же для католика вера в безграничное могущество науки представляет собой пустое суеверие. Опять-таки в лучшем случае.

Американский бизнесмен свысока смотрит из окна трансконтинентального автобуса на бредущего по обочине дороги даоса. Сосед бизнесмена, молодой университетский преподаватель, поклонник учения Кастанеды и начинающий Мастер НЛП, свысока смотрит на любителя гамбургеров и кока-колы. Оба демонстрируют одинаково ошибочное восприятие: бизнесмен не видит того богатства, которым свободно и бесконтрольно распоряжается даос, а преподаватель отказывается принять, что бриллиантовые запонки на шелковой сорочке, мягкое кресло в пятизвездочном автобусе, глоток холодной кока-колы в жаркий день — это тоже всего лишь знаки западного Пути, эффективного и бесконечного преобразования материи и информации. Заметим в этой связи, что даос хотя бы никого ни с кем не сравнивает. В этом его отличие от преподавателя, который остается время- ориентированным, хотя искренне считает, что это не так. Смешна претензия ученого объяснить все сущее комбинацией десятка-другого основополагающих принципов. Но недостойно и стремление новоиспеченного «гуру» обесценить работу этого ученого. Вселенная слишком велика, чтобы быть заключенной внутри цивилизационных парадигм.

И здесь мы, пожалуй, вернемся к основной проблеме социологии. Маловероятно, чтобы существовала технология построения низкоэнтропийного общества без реинтеграции цивилизаций. Но какая из трех ныне существующих (или сорока измыслимых) структур в состоянии осуществить сборку? И. Ефремов дважды указывает на необходимость преодоления соотношения неопределенности «древнего физика» Гейзенберга, и это неспроста: цивилизационные принципы зачастую связаны аналогичным соотношением и подобно координате и импульсу микрочастицы не могут быть определены совместно.

Представляется, что при решении принципиально неразрешимых задач шансы белой европейской цивилизации предпочтительней. Во-первых, неразрешимые задачи, как квинтэссенция познания, — ее жизнесодержащая функция. Во-вторых, пространство ее технологий плотно, что свидетельствует, в частности, о возможности производить технологии «по заказу». Наконец, время-ориентированные культуры весьма восприимчивы [179]и, будучи построены на отрицании, могут выполнять свои рамочные принципы, отказываясь от них.

Кроме того, богатая (не столько ресурсами, сколько накопленными технологиями) европейская цивилизация способна в течение всей эпохи глобальной реконструкции [180]поддерживать общечеловеческие тренды.

Первый цикл: описательная история

«Вершина, куда сходятся в фокусе все системы познания, у нас история», — сказал Вир Норин, и председатель собрания сразу же увел разговор от опасной темы. Иначе кто- нибудь из молодых астрофизиков мог бы спросить: А что такое у вас — история? Описательная наука, устанавливающая некие полуслучайные факты и тасующая их в процедурах интерпретации? Динамическая модель, венцом которой является эволюционное уравнение социума, очевидно, неразрешимое в квадратурах? Аксиоматика основополагающих принципов, заключающих эволюцию общества в определенные рамки и позволяющих отличать возможное от невозможного, т. е. некий аналог законов сохранения в физике? Может быть — наука о квантовомеханическом универсуме, в котором Разум является Наблюдателем, ответственным за выбор той или иной калибровки? Но тогда история — такая, какой мы ее видим…

Или речь идет на самом деле о психологии больших систем и, может быть, даже самой ноосферы-Геи? В этом случае нам, жителям Ян-Ях, будет трудно понять самый базис этой науки, поскольку мы не видим ответа на главный вопрос: что здесь может быть измерено, взвешено, исчислено?

Но оставим битву за определения. Наука — это только лишь знание, между тем, как мы полагаем, уровень развития измеряется не столько знаниями, сколько умениями. Способна ли ваша история порождать технологии, или роль ее сводится к беспомощному следованию за событиями? Предлагает ли ваша история рекомендации или только преподносит уроки, как это имеет место быть у нас?

Нет нужды двигаться дальше по спирали несуществующего диалога, тем более что она будет бесконечно наматываться на непреодолимую преграду непонимания. Например, в дао-ориентированном мире наука порождает не столько технологии, сколько психотехники, но кто сможет объяснить «цвету физико-математической науки Ян-Ях», что одной из рекомендаций истории является настоятельная необходимость расширения индивидуальных тоннелей восприятия, а это подразумевает либо длительные духовные практики, либо употребление психоделических препаратов? С другой стороны — небинарная логика, которой пользуется Вир Норин, технология — и еще какая! — но, чтобы объяснить ее связь с исторической наукой, нужно строить Представление земной версии этой науки в культуре Ян-Ях.