Возвращение к звездам: фантастика и эвология

У нас в России, в период распада СССР и кризиса 1990-х годов, мы могли наблюдать слабые отголоски подобного кризиса городской жизни — кратковременное сокращение населения мегаполисов, расцвет натурального хозяйства под стенами столицы, блошиные рынки. В самой России кризис продолжался десять лет, был институционализирован, но остался под определенным контролем. Но Ереван, на гребне волны борьбы за экологию отказавшийся от атомной энергии, воочию изобразил, что такое остаться без электроэнергии в условиях современного индустриального хозяйствования. А город Шевченко на побережье Каспия был покинут людьми и остался жутковатым символом отступления цивилизации и образования антропустынь.

Для того чтобы погубить город, не всегда нужна глобальная страновая катастрофа. Например, Детройт фактически стал антропустыней, когда из него ушла деятельность: в связи с энергетическим кризисом дорогие мощные автомобили утратили конкурентоспособность и автомобильная столица мира превратилась в город с маргинальным населением, преимущественно черным. Фотографии развалин Детройта есть в Интернете, они производят впечатление.

3

В период любых катастроф город должен сохранить население, систему деятельностей и свою информационную оболочку — душу. На практике это означает, что должно сохраниться городское коммунальное хозяйство, а также снабжение города энергией и продовольствием. То есть нужно любой ценой обеспечить функционирование коммуникаций и наличие жизненно необходимых ресурсов. Кроме того, город должен остаться городом, то есть неутилитарной системой, пространством возможностей, полем выбора жизненных траекторий.

Чем крупнее город, тем проще выполнение информационных и социальных требований, которые принято считать постиндустриальными, хотя они были характерны и для первых городов Двуречья, и тем сложнее выполнение требований материальных. Москва, например, потребляет 16 ГВт электроэнергии (примерно шестую часть всей электроэнергии, производимой в России). В конечном счете для каждой фазы развития человечества существует два предела города: снизу и сверху. Если город становится слишком маленьким, он перестает выполнять городские функции и главную из них — служить проводником в «тонкий» информационный мир. Если город неограниченно растет, он сталкивается с проблемой коллапса коммуникаций. Москву уже сейчас невозможно насытить дорогами, развязками и парковками, сколько их ни строй и сколько специалистов с Запада ни приглашай. В сущности, минимальные, оптимальные и допустимые размеры города определяются балансом между физическими и гуманитарными технологиями, и сам город как ведущая форма человеческого существования выстраивает этот баланс за счет неэквивалентного обмена товарами, услугами и энергией с окружающим пространством. Город тем эффективнее, чем более замкнутой системой он является.

Здесь необходимо учитывать, что чем крупнее город, тем, как правило, дороже стоит городская земля. В результате в мировых городах очень скоро оказывается нерентабельным любое производство, даже изготовление наркотиков. Такие города сохраняют только управляющие функции, все же остальные деятельности бегут с их сверхкапитализированной территории. Заметим, что управление остается в значительной степени либо формальное и фиктивное, либо оно идет через контроль над финансовыми потоками, то есть в конечном счете через биржу, ценные бумаги, деривативы… И в этом отношении современный кризис — это кризис мировых городов. Той единственной функции, которую они пытаются

выполнять.

Понятно, что в условиях кризиса, катастрофы, перестройки экономики эти города начинают играть чисто паразитную функцию. Они пытаются организовывать мировое производство, но без них оно работало бы лучше. При этом за свою деятельность, в сущности вредную, мировые города присваивают огромную геоэкономическую ренту.

В этой ситуации есть только одна развилка: умирание мировых городов с образованием огромных антропустынь или же обретение этими городами новой системы деятельностей, столь значимой, что ее выгоды перевешивают все затраты на содержание крайне дорогого, «предельного» и, в общем случае, весьма неэффективного монстра- многомиллионника. И очень существенно, что эта деятельность не может быть осуществлена в городах умеренных размеров.

Речь может идти только о принципиально новых, прорывных технологиях, технологиях постиндустриального перехода. Их довольно много, но акцептованы мировыми элитами и, предположительно, оплачены только технологии мейнстрима, перечисленные выше. Нано-, био-, IT-, природопользование.

4

Вокруг города как сложной системы ходят-бродят эксперты аналитики и вечно придумывают различные способы описания и переописания, чтобы, вестимо, получить какие-то инвестиции для городского развития или, если это эксперты внешние, — оплатить свой труд создателя модели. Такова природа всех программных, проектных, стратегических, сценарных разработок. Архитекторы, равно как поэты и психологи, видят город как целое, могут присвоить ему статус живой системы и даже говорить о возможностях самоосуществления города, субъективного произрастания, расцвета, умирания и развития.

Сегодняшний город — это прежде всего город индустриальной фазы цивилизации. Даже если базовым процессом его является единственно туризм, этот город отягощен индустриальной инфраструктурой и ее дефициентностью.

Никого не пугает присвоение Норильску, например, статуса «город-комбинат», а городу Балей Читинской области — «парк советского периода». Так или иначе, мы связываем развитие городов с упакованными в пакет или разрозненными технологиями, которые освоены на данной территории и являются ее индустриальной архитектоникой. Причем города, по нашему мнению, будут различаться на города-пакеты, города — отдельные технологии, то есть инфраструктурные придатки пакетов, и города прочие.

В современном мире, где глобализация отступает медленно, а развитие регионов изнутри тормозится нормативной и административной политикой государства, заметными останутся только те города, которые сохранили в своем ресурсном теле технологии мейнстрима: инфо-, био-, нано-. Почему? Потому что сначала на этих технологиях строится сегодня обороноспособность государств Европы и Америки, а в конце — потому что мировой форсайт (прогноз, основанный на договоренности мировых элит) выделил именно эти направления для перехода в постиндустриальный мир. И тогда, в рамках финансирования, остальные, не охваченные пакетами мейнстрима города будут либо аккреционным ресурсом, либо обеспечивающими площадками, либо тем и другим сразу.

Наиболее перспективны те города и регионы, которые соберут вокруг себя либо целый мейнстрим-пакет, либо базовую технологию. Тогда город символически вступает в технологические сценарии. Например, в сценарий «Квантовый мир», и в информационно- культурном поле города формируется онтологема будущего. Такому городу есть куда идти. Туда приезжает молодежь, специалисты, креативный слой, приходит бизнес.

Но развитие мейнстрим-пакета вряд ли сможет обеспечить обычный город среднего размера и среднего класса. Лишь предельная концентрация индустриальных и постиндустриальных возможностей, характерная для Мирового Города, предоставляет шанс в разумные сроки пройти всю лестницу концептуальных исследований, НИРов, НИОКРов,

ОКРов, технологической «упаковки», внедрения, коммерциализации и продажи. Лишь в этих городах наблюдается одновременный избыток образованных специалистов, креативной молодежи, опытно-производственной базы и, наконец, финансов. Мировые города способны обеспечить технологический прорыв. Технологический прорыв способен оправдать их существование.

В сущности, вариантов не очень много.

Во-первых, перерастание современного частного кризиса во всеобщий кризис индустриальной фазы развития. Этим кризисом будет затронуто все, но особенно ярко и рельефно он проявится там, где индустриальная фаза наиболее развита и уже начала переходить в следующую — когнитивную. То есть в мировых городах — центрах глобализированного управления, просто столицах, обычных миллионниках, специализированных индустриальных городах. Затем, на следующей стадии, кризис коснется городов умеренного размера, специализирующихся на деятельностях, без которых в кризисное время можно обойтись, — города-музеи, города-выставочные центры, города- танцевальные залы. Одновременно, другая волна кризиса — демографическая — ударит по малым городам, которые и так непрерывно теряют население. Кто выживет? Города умеренного размера с четко прописанной системой деятельностей, сбалансированной между индустриальной и когнитивной фазами. И малые города, сумевшие создать в себе ту или иную уникальность, «прописаться» в информационном пространстве и получить мандат на существование от самого неба.