Смятая рукопись

Все смолкло...

И скрипач смычок отвел

Широким жестом. Как свою рапиру

Отводит победивший шевалье.

Другой музыкант, собравший зал консерватории, своей игрой  воскрешал «неудобное», что не хотелось помнить присутствовавшим:

А люди, как обвиняемые, сидели

И боялись вздохнуть глубже.

Но старое вставало, мучило, жгло,

Насильно загнанное,

начинало метаться –

И самым сильным становилось тяжело,

Выходили, чтобы при всех

не разрыдаться.

Играть, так, чтобы отозвались струны души множества разных людей — слушателей, нужна особая мелодия, созданная талантливым композитором. Талант и труд не отделимы друг от друга. Сколько терпения, эмоциональных и физических усилий, наконец, времени требует творческий поиск композитора, пока мелодия, извлеченная из хаоса звуков, не обретет гармонию, став голосом души, запечатленным в нотах. Вдохновение вне времени. Шестнадцатилетний поэт знакомит нас с композитором-скрипачом, поглощенным творчеством, и не замечающим наступления ночи. Ускользающая мелодия и скрипка – только они владеют им.

И скрипка с криком металась, рвалась —

Взорвись, пропылай, сгори!

Но тонкие пальцы душили, ярясь,

Как хрупкую шею — гриф.

Все было не то. Он, казалось, не мог

Постичь сумасшедшую власть,

И музыка с бешеных пальцев его

Взлетала, взвивалась, рвалась.

Три звука!.. А дальше ушло во мглу.

Луч света — и снова мгла.

И мертвые ноты легли на полу,

Как после побоищ тела.

Не то! И клочки полетели кругом,

Он рвал, и еще, и еще.

Метался по мятым трупам врагов

И снова хватал смычок.

И снова, полмира к плечу подняв,

И музыки негде брать.

И снова проклятье. И снова не то,

И снова — сгори, но играй!

И только к утру, когда воздух иссяк

И не было сил у смычка,

Рассвет засверкал на безумных ногтях,

На кровью налитых зрачках,

Он выпрямился.

Композитор – первый, кто оценил свое сочинение. Возбуждает радость от завершения работы, одолевает тревога о будущем «новорожденного», чувствуется усталость до изнеможения,– в предрассветный час он принадлежал только своему миру. Опытный профессионал понимал, что новое произведение не многим сразу откроется, и был готов к такой участи. Лишенный тщеславия, для себя же знал, что созданное им – подъем на следующую ступеньку творчества:

Ну что, не гордись. Не понят никем,

Ты все-таки вещь создал.

В творчестве многих поэтов присутствует Поэт, как лирический герой. Поэт Бориса Смоленского представлял себя одним из звеньев цепочки, соединяющей тех, кто выбрал Поэзию своей судьбой, и одновременно гражданином мира и современником всех веков:

И я рвусь через ветер постылый,

Через лет буреломный навет.

Я когда-то повешен в Париже,

Я застрелен на двух дуэлях,

Я пробил себе сердце навылет,

Задохнулся астмой в Москве.

В эту ночь я зачем-то Крейслер…

Анафора, повтор местоимения «Я», концентрирует внимание читателя именно на этом слове, как ключевом для раскрытия темы стихотворения:  жизнь поэта не ограничивается  хронологическими  рамками, его творчество – один их мазков на картине мировой культуры. (Будет ли это штрих или образ – проявится лишь с годами).

Однако, вспоминая имена поэтов прошлого (Франсуа Вийона, А.С.Пушкина и М.Ю.Лермонтова, В.В.Маяковского и Эдуарда Багрицкого), скрипача и композитора Фрица Крейслера, Борис не упоминает ни о ком из современников. Почему? Ответ – в истории русской поэзии периода 30-х годов: «Как лес восстановить по пням?»

В 1938-м году Борис Смоленский впервые коснулся темы поэтического творчества. Не лирический герой, сам поэт рассуждает об этом, выражая свои мысли в содержании стихотворения «Ремесло».

Есть ремесло – не засыпать ночами

И в конуре, прокуренной дотла,

Метаться зверем, пожимать плечами

И горбиться скалою у стола.

Потом сорваться. В ночь. В мороз.

>…<

А днем смеяться.

>…<

И быть несчастным от дурацких снов,

И быть счастливым просто так – от солнца

На снежных елях.

Это – ремесло.

И твердо знать, что жить иначе – ересь.

Любить слова. Годами жить без слов.

Быть Моцартом и сразу быть Сальери.

И стать собой.

И это ремесло.

Программа? Трудно сказать, исходя из возраста автора. Ясно одно: юноша задумался, определяя для себя суть творчества. (Самостоятельные размышления молодого поэта, поиск своего «почерка», несмотря на уже утвержденный метод соцреализма).

Быть поэтом – значит, быть готовым к работе от зари до зари. Творчество – всегда работа. Особенность: поэт может одновременно жить в разных отрезках времени, выступать в разных ролях, но непременно сохранять цельность натуры.

Не случайно автор выбрал прием антитезы, как средство выражения своего понимания поэтического творчества: «не засыпать ночами», а «днем смеяться», «быть несчастным» и «быть счастливым», «любить слова» и «жить без слов», «быть Моцартом» и «быть Сальери». В этом свобода творческой личности, многоголосие, рожденное своим мироощущением и ему подвластное. Четко определил задачу:

И стать собой.

И это ремесло.

Ремесло – слово-образ. Ремесло – не только ручной труд, работа, но и профессия, занятие. Результат работы – в прямой зависимости от профессионализма, мировоззрения и самобытности автора. Работа, мотивацией которой является вдохновение, – не что иное, как Творчество. Создатель – один в нескольких ипостасях: автор замысла и работник «до седьмого пота», «сегодня шут – вчера злодей». К тому же в любой «роли» необходимо быть искренним, правдивым, не изменяя самому себе. У автора свои критерии оценки созданного произведения, они могут не соответствовать «шкале» читателя или критика и стать «провальными». Но замечательно – поэт имеет возможность создавать новое и новое, не завися от «конвейера». И главное – быть готовым идти дальше:  не путем, кем-то проложенным, а своим, выбранной им дорогой!

Но где найдешь дыханье для стиха

Такое, чтоб развертывало плечи?

…

Пусть для стихов, стишонок и стишат

Услужливо уже отлиты строфы –

Анапесты мешают мне дышать...

Так в путь.

Шесть лет спустя Анна Ахматова написала строчки, ставшие хрестоматийными:

Наше священное ремесло

Существует тысячи лет...

С ним и без света миру светло.

Тема следующего стихотворения Б.Смоленского – поэт и время. Здесь лирический герой заявляет о неприятии  им «трибунности» в стихах, требований, «чтоб был в них/Здоровый кумачовый оптимизм».

Я оптимист, но не из тех,