Смятая рукопись

Людмила Логвинова

Смятая рукопись

(Борис Смоленский)

«ЛоТоС»

© Работа посвящена жизни и творчеству советского поэта-фронтовика

Бориса Смоленского (1921- 1941).

Автор – Людмила Логвинова –

Адрес для писем –

Печать: Mandarin, Израиль, Нетания, hazuran д.4

Телефон: 0544564990, 0544564990

Смятая рукопись. Борис Смоленский

_______________________________________________________________________

Найди на рукописи смятой

Клочки слепых бессвязных строф.

Так пахнут тишиной и мятой

Полотна старых мастеров,

Так слову душно в тесной раме,

Так память — зарево костра,

Так море пахнет вечерами,

Так морем пахнут вечера.

Б.Смоленский,194 [1]

1.

«Серебряный век» поэзии закончился трагически – вместе с закатом Российской империи. Сокрушающая ломка традиций русской культуры, как и человеческих судеб, оставила после себя развалины, пни – на месте леса. Русские поэты – коронованные и некоронованные. Жертвы «превентивных мер» начала 20-х годов. Эмигрировавшие из страны добровольно или вынужденно.

И те, кто остался на родине. «Тоска, ужас, покаяние, надежда», которые они переживали, – это личное. И все же, пока есть выбор, жизнь продолжается. К тому времени уже известный русский поэт, Александр Блок, восприняв революцию как «торжество свободы», отказался от эмиграции и, более того, стал работать в различных учреждениях новой власти. Сам потомственный интеллигент, он, естественно, понимал глубину их духовного кризиса, надлом, произошедший вследствие октябрьских событий. В 1918-м году А. Блок обратился именно к интеллигенции, чье положение при новом социальном строе оказалось неоднозначным и, более того, ненадежным. Им, носителям русской культуры, трудно было пересесть в поезд, грохочущий по новым рельсам – пути, им незнакомому, настораживающему, вызывающему неприятие. Не случайно писатели вызывали особую тревогу Александра Александровича. Он горячо призывал их «слушать ту великую музыку будущего, звуками которой наполнен воздух», своим голосом разорвать «гнетущую тишину», используя свое «уменье, знанье, методы, навыки, таланты»[2].

Однако невозможно «жить в обществе и быть свободным от общества». Молодая Советская Республика выдвинула задачу классовой борьбы, как первостепенную. При этом в «битву» вовлекалась и культура. Пролеткульт, образованный после Февральской революции 1917-го года, действовал под лозунгом: «Искусство прошлого – на свалку!» Его идеологи категоричны: «любое произведение искусства отражает интересы и мировоззрение только одного класса и поэтому непригодно для другого»[3]. Так была решена судьба «буржуазной литературы», к которой были отнесены произведения литераторов, создававших свои произведения до революции. И, следовательно, оказалась предрешенной их дальнейшая участь.

Отражая гегемонию пролетариата, литературные манифесты писательских объединений 20-х годов определяли место современной литературы в условиях классовой борьбы. Не больше, не меньше, как стать действенным коллективным орудием, которое «организует психику и сознание рабочего класса и широких трудовых масс в сторону конечных задач пролетариата, как переустроителя мира и создателя коммунистического общества»[3].

Для обеспечения выполнения идеологических задач в 1922 году был учреждён Главлит – цензура художественных произведений.

Все возникшие после революции литературные объединения, отличавшиеся друг от друга, к тому же неподконтрольные центральной власти, в 1932 году ликвидировали. В 1934-м году состоялся Первый съезд писателей СССР, утвердивший единый для всех метод художественного творчества – социалистический реализм, идейное содержание которого определял марксизм-ленинизм. Таким образом, литературе на последовавшие десятилетия был задан режим монотонности, happy end по-советски.

Радикальная идеологизация и политизация пролетарской литературы привели к невосполнимым утратам в поэзии, из века в век занимавшей ведущее место в русской культуре. Отмеченная в своей истории золотым и серебряным веком, отечественная поэзия, по сути, была уничтожена в 30-х годах XX века, как классово чуждая пролетариату. К сожалению, постепенный уход поэтов, а значит, и ослабление их влияния на духовный мир читателя, явился закономерным следствием социальной революции: в общественную жизнь были вовлечены миллионы рабочих и крестьян, в своем большинстве неграмотных или малограмотных.

Несмотря на то, что в декабре 1919-го года Совнарком принял декрет «О ликвидации безграмотности в РСФСР» и в дальнейшем активно велась работа по его осуществлению, к 1926 году СССР по уровню грамотности занимал лишь 19-е место среди стран Европы[4]. Наличие огромной массы неграмотных людей – наследие дореволюционной России, преумноженное самой революцией, гражданской войной, а затем участием в восстановлении народного хозяйства. Как следствие низкой грамотности – отсутствие читательской аудитории, потребителя художественной литературы.

Народу, в основной массе, был понятен язык «агиток», стихи-речевки, стихи-воззвания. Но необразованные люди были глухи к поэзии, потому она не представляла для них никакой ценности.

И все же именно поэты пошли «в народ». Александр Блок – первый из когорты «серебряного века», принял революцию, как созидающую силу, способную осуществить вековые надежды русской интеллигенции. За ним последовали Валерий Брюсов, Владимир Маяковский, Сергей Есенин. Все они – Поэты! Таково их предназначение в истории литературы: не проза, а поэзия, с ее лирическим героем, незамедлительно и страстно отозвалась на «музыку» революционной бури.

Во исполнение решений ВАПП, литература распахнула двери пролетарским поэтам. По временному промежутку это был своего рода «мостик» между прошлым и будущим русской просодии. Но «в неизбежном столкновенье / Два века бились за свое». Так, в1921-м году вышел сборник стихов Анны Ахматовой "Подорожник", в 1922 году –"Anno Domini", ее пятая книга, однако вскоре поэтесса стала «подцензурной», запрещенной к печати.

При этом тиражировали новых авторов из пролетарской среды, которые являлись создателями «своей художественной литературы как могучего средства глубокого воздействия на чувственные восприятия масс»[3]. Тема их творчества была созвучна времени больших перемен и являлась «механизированным коллективизмом». Упрочилось словосочетание «пролетарские поэты», которых власти всячески поддерживали, в отличие от носителей «старой культуры» и новокрестьянских поэтов. Так русская культура получила «классовый» признак идеологии и, следовательно, направление развития.

Тем не менее, поэзия 20-30-х годов XX века еще хранила отблески классической. Однако полифония, созданная творчеством Н. Гумилева,  А. Блока, И. Северянина, В. Маяковского, В. Хлебникова, Д. Хармса, А. Введенского, С. Есенина, Н. Клюева, А. Крученых, Э. Багрицкого, М. Волошина, М. Кузмина и др., затихала вместе со смертью поэтов либо была заглушена залпами соцреализма.

Так, в Декларации пролетарских писателей «Кузница» подчеркивалось, что они выступают «против пустозвонства, стихачества и рифмачества», «словесных бездушных фокусов», «индивидуалистических мигов и настроений». Из творческих наработок поэзии были исключены школы имажинистов, символистов, футуристов, как классово чуждые явления.

Прежде всего, литературе вменялось служение делу пролетариата, программе партии; задача ее – отражение и воспевание Октября, грандиозности событий, социальных перемен, происходивших в стране. Не случайно креп голос агитатора – горлана и борца, заглушая мягкую тональность, яркую образность, ритмы и рифмы «старых поэтов».