Возвращение к звездам: фантастика и эвология

• Имеет ли указанная последовательность предел — некоторый текст, который при дальнейшей трансляции восстанавливает себя?

• Как меняется ширина семантического спектра фразы при многократном переводе?

• Обнаруживаются ли в поведении элементов последовательности какие-то периодические или квазипериодические закономерности? (Например, может оказаться, что трансляции, четность которых совпадает, ближе друг к другу, нежели «соседние» переводы.)

• Что происходит с последовательностью при малом изменении исходной фразы?

На сегодняшний день ни на один из этих вопросов нет удовлетворительного ответа.

3

Между тем «проблема бесконечного последовательного перевода» может иметь цивилизационное значение. Особый интерес представляют, конечно, не опыты с пустыми изолированными фразами, но работа с обширными текстами, имеющими богатый семантический спектр. Невозможно предсказать, что произойдет, если «положить» воистину великую книгу, породившую и продолжающую порождать новые смыслы, в «зеркальный лабиринт» последовательных трансляций. Во всяком случае на результат следовало бы посмотреть. (По-видимому, в рамках анализа

 проблемы бесконечной трансляции

 могут быть получены осмысленные ответы на многие важные вопросы теологического характера: так, например, последовательность, полученная путем многократного транслирования Библии, в рамках христианской картины мира обязательно должна иметь предел [107]…)

Итак, рассуждения о «феномене Уиндема» привели нас от позитивистской логики дословного перевода — через «конструирование метакультуры», характерное для контекстуального перевода, через «Игру Отражений» перевода анагогического — к фундаментальной проблеме бесконечной трансляции, решение которой когда-нибудь будет положено в основу «эзотерического перевода» [108].

И, может быть, именно на этом пути человечество ждет встреча с Абсолютным текстом, философским камнем теоретической лингвистики.

4

…«Сорокафутовый шар, раздувшийся от горячего воздуха, стал тихо подниматься, и новый "Бри", "Бри" — монгольфьер, снявшись с плато, несомый легким бризом, поплыл по направлению к реке»…

А «медные трубы» заархивируем для подходящего общества

Немногие проекты требовали таких усилий как серия книг «Миры братьев Стругацких», завершенная в 1998 году. И, пожалуй, ни один не вызвал столь неоднозначной читательской реакции.

«— Ваше величество, я никогда не был доктринером, слепо державшимся за те слова, что сказаны мною ранее. Все на свете быстро меняется, и ничто здесь не вечно. Только глупцы хватаются за одряхлевшие формулировки… <…>

— Бисмарк, вы в чем-то извиняетесь?

— Нет. Но не считайте меня фанатиком…» [109]

1. Постановка задачи

Ютанов Н.Ю., 38 лет, астроном и издатель:

Мир Будущего братьев Стругацких лично для меня, а мне кажется, и для львиной доли людей моего поколения явился тем прекрасным миром, в котором очень хотелось жить. А если не жить, то хотя бы пожить, побывать. В школьные и университетские годы каждый новый роман братьев Стругацких — и свеженаписанный, и изданный давно, но только- только попавший в руки — прочитывался в один вечер, ну в крайнем случае — за ночь. И шел сразу к друзьям, товарищам, однокашникам, родственникам… Как мы читали эти книги! Повести Стругацких разлетались на цитаты и крылатые фразочки: «Вы мне это прекратите, это вам не балаган!», «Ну, скажем, мнэ-э… Полуэкт», «Счастье для всех даром, и чтобы никто не ушел обиженным», «…это вышел в подпространство структуральнейший лингвист!», «Студно туково…» и так далее до бесконечности. По тому как неофит реагировал на «кодовые слова», ты понимал, кто перед тобой: коллега по разуму или малек, которого еще не постигла радость настоящего чтения.

«Понедельник начинается в субботу» стал библией научных сотрудников всех возрастов и ранжиров. А «Трудно быть богом» — евангелием нескольких поколений молодых людей Советской Империи. Удивительно, но факт: «проходя» в школе «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского, мы непринужденно зацепили и «прошли» заодно и «Трудно быть богом», и «Обитаемый остров» в придачу. И это оказалось так естественно…

В 1984 году я появился в семинаре Бориса Стругацкого с папкой трудов и уверенностью в безусловной гениальности. Молодые и свирепые семинаристы разнесли мои бессмертные творения в пух и прах, но выразили стойкую надежду, что очень может быть и скорей всего этот молодой человек небезнадежен. Ребята были крепкие: Андрей Столяров, Вячеслав Рыбаков, Андрей Измайлов, Святослав Логинов, безвременно ушедший Виктор Жилин и еще много замечательных людей. Практически одновременно со мной в семинар прибыли Дмитрий Каралис, Сергей Переслегин, Александр Тюрин, Александр Щеголев и будущие знаменитые художники Яна Ашмарина и Андрей Карапетян… Хотя, может, Карапетян появился и раньше: мне казалось, что он испокон веков был в семинаре — всегда сомневающийся, с чертежной папкой для переноски крупногабаритных изобразительных материалов…

Трудно сказать, стал ли я за эти годы для Бориса Стругацкого учеником, но то, что он по-прежнему остался для меня учителем — безусловно.

Поэтому, когда в альянсе Санкт-Петербург — Москва удалось сформировать проект под условным названием «Мир Будущего братьев Стругацких», я ухватился за возможность вернуть книги Стругацких на современный книжный рынок. Надежда окрепла, после того как проект антологии «Время учеников», разработанный Андреем Чертковым, показал, что пресловутый рынок готов к теме Стругацких.

Карапетян А., художник:

Скажи, говорит, о Братьях Стругацких. О

 мирах братьев Стругацких

 — мы, вот, издаем тут… А что я, интересно, скажу? Пространные

 миры,

 таинственные

 миры,

 несмотря на как бы ясность их,

 миров

 этих.

Переслегин С.Б., 37 лет, социолог и бизнесмен:

Эта история началась в конце зимы 1995/96 года. Где-то в феврале ко мне в офис зашел мой старый друг Николай Ютанов и предложил принять участие в проекте, который тогда носил название «История будущего».

Ютанов Н.Ю.:

В русской фантастике «Мир "Полдня"» — единственный в своем роде, большой, тщательно продуманный цикл произведений, укладывающийся в какую-то осмысленную, определенную временную шкалу. Изначально в проекте предполагалось издать пять томов, посвященных исключительно истории Галактической цивилизации Земли. Я предложил Сергею Переслегину представить себя историком, живущим в XXIII веке и пытающимся осмыслить события минувших двух с половиной столетий. Как всякому историку ему надлежало отсортировать легенды и реальные факты, государственные «заказы» и целенаправленную дезинформацию спецслужб, отсеять глупость и интерполировать пробелы исторического таймлайна. Мир был что ни на есть живым и требовал нормального исторического исследования.

Сергей сделал следующий эффектный ход: исследования проводил не просто историк, а действующий прогрессор, продолжающий дело Корнея Яшмаа на Гиганде.

А Борис Натанович Стругацкий дал неожиданное «добро» на такой эксперимент.