Библейские фразеологизмы в русской и европейской культуре

В Библии образ чаши используется не только в Евангелиях, но довольно часто встречается и в Ветхом Завете, являясь символом страданий и испытаний, выпадающих по воле Господа на долю народа или человека (см. Пс. 74:9; Ис. 51:17, 22; Иер. 25:15–17; Иез. 23:31–34).

Данный сюжет, получивший название «Моление о чаше», нашёл художественное воплощение в произведениях многих европейских, а также русских живописцев:

Моление о чаше (VI в.). Равенна, мозаика церкви Сант Аполлинаре Нуово;

Моление о чаше (IX в.). Венеция, мозаика собора Сан Марко;

Андреа Мантенья. Моление о чаше (1460–1470). Лондон, Национальная галерея;

Джованни Беллини. Моление о чаше, фрагмент (ок. 1460). Лондон, Национальная галерея;

Альбрехт Дюрер. Моление о чаше (1515), из серии гравюр «Малые страсти»;

Эль Греко. Моление о чаше (ок. 1610). Будапешт, собрание Немее и Херцог;

Пауль Трогер. Моление о чаше (ок. 1750). Вена, Музей барокко;

Ф.А. Бруни. Моление о чаше (1834–1836). Москва, Государственная Третьяковская галерея;

Ф.А. Бруни. Моление о чаше (сер. 1830-х гг.). Санкт-Петербург, Государственный Русский музей;

И.Е. Репин. Моление о чаше (нач. 1860-х гг.). Москва, Государственная Третьяковская галерея;

А.Л. Витберг. Моление о чаше (нач. XIX в.). Санкт-Петербург, Государственный музей истории религии.

Иисуса было принято изображать либо молящимся на коленях согласно Луке («преклонив колена, молился», 22:41), либо распростёртым на земле согласно Матфею («пал на лицо Своё», 26:39) и Марку («пал на землю», 14:35).

В эпоху Возрождения устанавливается определённый иконографический тип изображения этого сюжета: Христос молится, стоя на коленях на каменистом плато (А. Мантенья); перед Ним чаша, которую Ему предстоит испить, – символический образ скорых и неизбежных страданий (Ф.А. Бруни); трое учеников изображаются спящими у подножия холма (А. Мантенья, П. Трогер).

Христос перед Каиафой

Иногда тот или иной БФ, не находя отражения в названии произведения, тем не менее изображён на картине. Так, на фреске Джотто «Христос перед Каиафой» первосвященник Каиафа раздирает на себе одежды. «Этот характерный жест в античную эпоху означал либо безутешное горе, либо отчаяние, либо – как в случае с Каиафой – негодование» (Майкапар, 1998, с. 221).

Посмотрим, как это выражение представлено в Библии. Оборот восходит к древнему обычаю у народов Востока раздирать на себе одежды в знак выражения горя, отчаяния, негодования. Оборот встречается как в Ветхом, так и в Новом Завете. Например, в Ветхом Завете рассказывается об одном из праведников, Иове, добродетели и благочестие которого испытываются Господом: в одночасье он лишается всего – богатства, благополучной и счастливой жизни; гибнут все его дети. «Тогда Иов встал, и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою, и пал на землю…» (Иов 1:20). Узнав о бедах и жестоких страданиях Иова, трое его друзей пришли к нему, чтобы поддержать и утешить своего друга. Они были потрясены видом несчастного страдальца и бурно выражали свою глубокую скорбь: «И, подняв глаза свои издали, они не узнали его; и возвысили голос свой, и зарыдали; и разодрал каждый верхнюю одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу» (Иов 2:12).

В книге Есфири повествуется о пленном иудее Мардохее, который жил в Сузах при дворе персидского царя Артаксеркса. Мардохею удалось спасти своих пленных соотечественников от гибели, раскрыв заговор главного царского вельможи Амана, который составил план поголовного истребления всех иудеев в царстве. Узнав об этом заговоре, Мардохей предаётся отчаянию и скорби: «Когда Мардохей узнал всё, что делалось, разодрал одежды свои и возложил на себя вретище и пепел; и вышел на середину города и взывал с воплем великим и горьким» (Есф. 4:1).

Во 2-й книге Царств рассказывается о безмерном горе дочери царя Давида Фамари, которую обесчестил, а затем выгнал на улицу её родной брат Амнон. «На ней была разноцветная одежда, ибо такие верхние одежды носили царские дочери-девицы. И вывел её слуга вон, и запер за нею дверь. И посыпала Фамарь пеплом голову свою, и разодрала разноцветную одежду, и положила руки свои на голову свою, и так шла и вопила» (2Цар. 13:18–19).

Авессалом, другой брат Фамари, решил отомстить Амнону за сестру и приказал своим людям убить его. Однако до Давида дошёл ложный слух, будто бы Авессалом убил всех царских сыновей. «И встал царь, и разодрал одежды свои, и повергся на землю, и все слуги его, предстоящие ему, разодрали одежды свои» (2Цар. 13:31).

В Новом Завете данное выражение встречается в Евангелии от Матфея в сцене допроса Иисуса Христа первосвященником Каиафой и членами Синедриона (верховного судилища). Целью этого суда было отыскать законное основание для осуждения Христа на смерть. Первосвященникам и старейшинам необходимо было найти лжесвидетелей против Иисуса. Однако сначала, «хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: “могу разрушить храм Божий и в три дня создать его”. И, встав, первосвященник сказал Ему: что же ничего не отвечаешь, что они против Тебя свидетельствуют? Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! На что ещё нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его! как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти» (Мат. 26:60–66).

Суд Каиафы и Синедриона стал одним из широко представленных сюжетов у европейских художников. Согласно Новому Завету всего было шесть допросов Иисуса. На первый допрос Его привели к бывшему первосвященнику, но сохранившему влияние и в то время, Анне, тестю Каиафы. Эта сцена описана евангелистом Иоанном (см. Иоан. 18:12–13, 19–24). В живописи данный эпизод отражён в произведении Дуччо «Христос перед Анной» [1308–1311, алтарь «Маэста», Сиена, музей собора].

Очень интересна фреска Джотто «Христос перед Каиафой» [1304–1306, Падуя, капелла Скровеньи], в которой художник совместил два эпизода: допрос у Анны и у Каиафы. Анна во время этого допроса беседует с одним из воинов, а Каиафа раздирает на себе одежды. Этот жест выражает весьма сильные эмоции первосвященника: злобу, ненависть, гнев, негодование. Так невербальное средство (жест, запечатлённый живописцем), передаёт то же значение, которое в евангельском тексте имеет вербальное, т. е. словесное выражение.

Интересно, что семантика этого оборота в Библии – выражать сильные чувства (горе, отчаяние, гнев, негодование) – связана с древним обычаем у народов Востока, т. е имеет лингвокультурологические корни. А поскольку у русского народа нет такого обычая, то выражение это претерпело в русском языке существенные изменения: оно уже не воспринимается всерьёз, приобретает ироническую окраску, благодаря чему происходит трансформация и семантики: не искренне горевать, скорбеть, негодовать, а лишь притворно изображать эти чувства.

Синонимичные значения имеют также БФ посыпать голову [главу] пеплом; рвать на себе (на голове) волосы.

Наконец, поговорим ещё об одном библейском персонаже – Марии Магдалине. Во многих произведениях (и литературных, и живописных) она представлена как грешница, которая вела распутную жизнь, но потом раскаялась в своих грехах под влиянием учения Иисуса Христа и стала Его верной последовательницей.

В чём же каялась Мария Магдалина?

Как часто, употребляя какой-либо фразеологический оборот, уходящий своими корнями в далёкие библейские времена, мы совсем не задумываемся, насколько тот смысл, который мы вкладываем в современное выражение, соответствует его библейскому прототипу. Конечно, интересно узнать, какое значение имел тот или иной фразеологизм в языке очень далёкого от нас народа да ещё и в столь давние времена. Интересно выяснить, кто или что скрывается за библейским именем собственным или за географическим названием; как изменилось, трансформировалось то или иное выражение в русском языке. Но, очевидно, не менее интересно найти ответ на самый, наверное, трудный вопрос: почему произошли эти изменения, под влиянием каких факторов образуются в известных словах и оборотах совершенно другие значения, причём нередко получающие самое широкое распространение во многих европейских языках и приобретающие статус интернациональных.