Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

Чтобы прокормился, Десмонд поет в ресторане: «горький ответ тем, кто жестоко оскорбил его». Да, ханжеский «высший свет» неистово аплодирует недавнему изгою. И некий епископ предлагает ему встречу и возможное прощение. Но Фицджеральд отказывается и от этой встречи, и от церкви.

Вульгарная американка из голливудских кругов обещает ему выгодный контракт на киностудии, упоминая заодно имя его друга Шеннона.

Десмонд пишет забытому было другу и вскоре навещает его в Лондоне. Полюса поменялись: Шеннон стал известным писателем, и теперь Десмонд стесняется своего убогого костюма и любуется оригиналами Сисле, Утрилло и Виллара, украшающими гостиную его друга. Шеннон женат на душевнобольной женщине, у него двое сыновей. Эти озорники и преданная секретарша Нэн Рейли скрашивают его печальный брак. Шеннон великодушен и верен старой дружбе, он заказывает Десмонду несколько костюмов и несколько пар обуви, непринужденно отметая его растроганную благодарность. Вместе с другом он отправляется к мадам Донован, где воспитывается маленькая дочь Фицджеральда. Пока отец любуется девочкой, Шеннон беседует с оскорбленной женщиной, не пожелавшей видеть своего бывшего возлюбленного. Еще раз мы убеждаемся в справедливости слов Десмонда, подивившегося легкости, с которой его друг общается с людьми. Холодно встретившая Шеннона мадам Донован обменивается с ним адресами и в дальнейшем становится его «драгоценным другом».

Чтобы поддержать Десмонда в непривычной обстановке, Шеннон отправляется вместе с ним в Голливуд. Он знакомит друга со своим агентом, пообещавшим начинающему актеру поддержку, и приводит его на раут к самому Сэму Голдвину — главе одной из крупнейших студий, «MGM». Великолепно краткое, но яркое описание этого сборища, где «ничего так не привлекает женщин, как нечто привлекательное, если оно неизвестно и принадлежит к мужскому полу». Но вот первый шаг сделан: под аккомпанемент дуэта пианистов Десмонд поет Пуччини, потом столь отличного от него Пёрселла. Под шквал восторгов собравшихся Шеннон незаметно удаляется из дома Голдвина и наутро покидает Америку. В утренних газетах он читает о рождении новой «звезды»... и о гибели в автокатастрофе синьора Мунцио и его жены Клэр.

А Десмонд Фицджеральд успешно снимается в музыкальном фильме «Молодой Карузо», за которым следуют экранизации «Риголетто» и «Аиды». Он постигает тонкости «тяжкого, перемалывающего труда под слепящим светом» актеров, а точнее — «марионеток, управляемых человеком с мегафоном — режиссером». И избегает богемных вечеринок и вьющихся вокруг него «старлеток» — маленьких актрис, стремящихся сделать карьеру посредством нежной дружбы с преуспевающей «звездой».

Но в то же время он не в силах вернуться в церковь: обиженный на Бога за несправедливость, он при приближении к Его храму испытывает физическую тошноту...

На помощь приходит предупрежденный Шенноном пастор церкви в Беверли-Хиллз Девис. Психологический барьер преодолен. И Десмонд неожиданно для воротил кинобизнеса бросает блестяще начавшийся путь звезды и удаляется в испанскую обитель к своему старому наставнику, который, в свой черед, отправляет его миссионером в индийский Мадрас. С детьми низшей касты — «неприкасаемых» — Десмонд занимается не только школьными предметами и Законом Божьим, но и пением. Хор «маленьких епископов», как прозвали его ансамбль, начинают приглашать в богатые дома. И тут судьба снова играет с Десмондом странную шутку: его обаяние и прекрасный голос, известный уже повсеместно по фильмам и грампластинкам, обворожили богатую полукровку Луизу Пернамбур. Безвольный Десмонд поддается ее энергичному напору, но глава миссии — отец Сибер — вовремя отсылает его на север страны, о чем и сообщает, находясь по своей надобности в Англии, его другу Шеннону, заодно намеком благословляя все еще целомудренный союз писателя с его секретаршей на полноту счастья ввиду полной уже невменяемости миссис Шеннон...

Быть может, этот написанный на склоне лет роман — самая мудрая и красивая книга писателя: неоднозначность авторской оценки образов, сложные перипетии их судеб, всегда свойственная Кронину ирония, атмосфера прекрасного, в которую погружено действие — все это делает «Менестреля» чтением увлекательным и располагающим к раздумьям.

Сэр Арчибальд Кронин был посвящен в рыцари — звание, которое присваивается в Англии правящей королевской особой за особые заслуги перед государством.

— не только писатель, но и ученый-физик, государственный и общественный деятель. Высшее образование получил в Кэмбридже, где потом сотрудничал с лауреатом Нобелевской премии Э. Резерфордом. С 1947-го по 1964-й возглавлял Английскую электрокомпанию, с 1964 г. — лорд, пэр Англии, парламентский секретарь в министерстве технологии.

Сноу пришел в литературу в тридцатых годах. Его герои — представители научно-технической интеллигенции, физики. Уже в романе «Изыскание» (1934) Сноу рассказывал об ученом-кристаллографе Артуре Майлсе, вынужденном решать, чему отдать предпочтение: науке или бизнесу в науке.

Об ответственности ученых перед человечеством говорится и в большом цикле, носящем название «Чужие и братья». Главный герой романов — alter ego писателя, ученый Луис Эллиот, ведет борьбу за независимость науки от давления дельцов.

Успех книгам Сноу обеспечило авторское знание узкой, обособленной сферы жизни общества.

Ч. П. Сноу занимался вопросами соотношения технической и гуманитарной науки, неоднократно приезжал в СССР с женой, писательницей Памелой Джонсон, автором некогда скандального своей откровенностью романа «Твое средоточие — эта постель» (1935), в дальнейшем также писавшей о нравах и настроениях интеллигенции, создательницей пародийно-сатирических романов, из которых «Ночь и молчание. Кто там?» (1963) был в сокращенном переводе опубликован в СССР.

В шестидесятые годы активно у нас переводились и романы Сноу. Тогда в нашей стране возник в чем-то занятный, но надуманный спор о «физиках и лириках», и многим казалось, что физикам предстоит быть властителями дум и всех сфер общественной жизни. Наши читатели тех лет увлекались и романами другого физика, американца Митчела Уилсона (1913—1973), сотрудника лаборатории лауреата Нобелевской премии Энрико Ферми — «Жизнь среди молний», «Брат мой, враг мой», также решавшими проблемы науки и нравственности. В те же годы со своими романами «Искатели» и «Иду на грозу», романтизировавшими образы ученых-физиков, выступил и Д. А. Гранин.

Спор же о «физиках и лириках» возник потому, что и те и другие воспряли духом, ощутили себя свободными в атмосфере в чем-то похожей на Ренессанс «оттепели». Во всяком случае уже в самом ее начале на советских экранах с большим успехом шел фильм «Костер бессмертия» (1955, реж. А. Народицкий), посвященный борцу со скованной церковными догматами схоластической наукой Джордано Бруно, роль которого сыграл великолепный мастер психологически тонко обрисованного образа Владимир Дружников. Настроению нашей интеллигенции — как научно-технической, так и гуманитарной — были тогда близки слова Бруно: «Наступит день, когда человек будет ходить, как новый Адам, в созданном вновь мире».

Слова эти были эпиграфом к роману о выдающемся астрономе и философе Ренессанса — «Адам нового мира», написанному еще в 1936 г.

Джек Линдсей родился в Австралии, в семье художника Нормана Линдсея.

На родине выступал как историк и критик. После 1926 г. переехал в Англию.

В 30-х гг. участвовал в антифашистском движении, в 1936 г. вступил в компартию. Вероятно, вдохновленный этой переменой в своей жизни, он в «Адаме нового мира» толковал образ Джордано Бруно в вульгарно-социологическом плане. Это в 1940 г. отметил в предисловии к советскому изданию романа отечественный специалист по истории Ренессанса М. А. Гуковский (1898—1971). С одной стороны, Бруно у Линдсея — рефлектирующий интеллигент, с другой — чрезмерно демократичен: ни то ни другое истине не соответствует, ибо как человек своей эпохи он был натурой цельной и не сомневался ни в своей позиции ученого, ни в высокомерии к необразованной черни.