Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

Стрикленд творил, не зная, что творит не для себя, а для человечества. Понять это мешал чудовищный эгоцентризм Стрикленда-человека.

Столкновение выдающейся личности с обывательской средой рассматривает Моэм и в «Расписной завесе». Здесь эта личность — ученый-бактериолог, подвижник. Даже ценой жизни он не может избавить жену и близких от обывательских предрассудков.

«Расписная завеса» — роман колониальный, о котором мы говорили в связи с творчеством Киплинга. Моэма связывала с Киплингом литературная преемственность и личные отношения. Киплинг в известном смысле покровительствовал Моэму. Прямо по его совету отправился тот на Восток. Киплинг подсказал Моэму колониальную тему.

Первую поездку на Дальний Восток Моэм совершил во время Первой мировой войны. Черчилл рекомендовал его в санитарный батальон, но теперь известно, что служил Моэм не санитаром, а секретным агентом. В двадцатые годы Моэм посетил Гонконг, который стал местом действия «Расписной завесы».

Главное лицо повествования Уолтер Фейн не занимает в романе центрального места. Так было и в книге «Луна и грош», где сам художник Стрикленд появляется лишь эпизодически, а в основном о нем говорят другие. На первом месте в «Завесе» стоит жена ученого Китти, дочь юриста. Такая композиция символизирует у Моэма власть среды, подавляющей личность. Китти и ее окружение действуют на уровне потребительских инстинктов, цепких и бессодержательных. Китти увлечена романом с секретарем посольства, покуда ее муж сражается с эпидемией. Со временем она осознает подвиг мужа. Но ужасно то, что стимулом для его подвига является сама Китти, жалкое существо, растворяющееся в среде серой массы белой администрации Гонконга, а не подлинное человеколюбие. Уолтер любит ее. После смерти Фейна Китти ожидает от него ребенка. Но Уолтер и сам признался Китти, что презирает себя за эту любовь.

Название романа почерпнуто из сонета Перси Биси Шелли:

Для Уолтера Фейна завеса жизни опустилась, и подвижничество его растворилось в желтом песке среди пустых теней, окружающих его.

«Пироги и эль, или Скелет в шкафу» — книга о писателе. Подобно тому, как в романе «Луна и грош» Моэм опирался на некоторые черты Поля Гогена, так романная биография Эдварда Дриффилда напоминает жизненные перипетии Томаса Гарди. Однако Дриффилд — это не портрет классика, а собирательный образ английского писателя старшего поколения, современника Моэма. Также, как и в предыдущих рассматриваемых нами двух романах этой своеобразной трилогии, Дриффилд уступает центральное место рассказчику — Эшендену, писателю, который пишет о Дриффилде. Получается как бы роман в романе. Причем, если Дриффилд не изменяется внутренне на протяжении книги, то Эшенден проходит путь от юноши, падкого на предрассудки буржуазной среды, которую Дриффилд ни в грош не ставит, до умудренного жизнью литератора. Формирование Эшендена в каких-то пунктах повторяет путь Дриффилда, словно поезда, идущие в одном направлении с разницей в несколько часов. Им противостоит прозаик и критик Олрой Кэйр, прототипом которого является реальный литератор Хью Уолдол, о котором в романе говорится: «Было бы грубо сказать, что, получив от человека то, что требовалось, он бросал его, но было бы слишком долго излагать такое положение вещей как-нибудь поделикатнее». Из приведенного примера видно, как язвительны характеристики в романе, какой тонкой иронией пронизан его язык. И здесь Моэм сталкивает поведение героев с пресловутым, общественным мнением. Дриффилд плюет в лицо обществу, когда женится на официантке из пивной. Эшенден повторяет его вызывающий шаг, когда становится любовником жены Дриффилда Рози.

Именно общение с Дриффилдами учит Эшендена преодолевать табу общества, которые ему внушались в юности, когда он воспитывался у дяди-священника, подобно самому Моэму и герою его романа «Бремя страстей человеческих». Эшенден тоже учится медицине в Лондоне. Здесь он знакомится с Дриффилдом и его окружением. Если провинция описана Моэмом иронично, то в описаниях (устами Эшендена) литературных кругов она уступает едкому сарказму, чему пример уже приведен выше. Молодой писатель отрешается и от мещанских догм, и от снобов литературного столичного света: «Трудно быть джентльменом и писателем одновременно», — говорит он. Так Моэм отвечает на многочисленные упреки критики в цинизме. Для него и двух героев его романа путь в литературе — это служение своему ремеслу и своим идеалам. Искусство и жизнь переплетаются для Дриффилда. Гибель собственного ребенка он делает ключевым эпизодом своего романа. Но сам Моэм склонен считать, что жизнь выше искусства. Поэтому в финале книги последнее слово остается за Рози. Здесь она, подобно женщине в романе «Расписная завеса», выходит на первый план. Она никогда ничего не читала, живет себе — и все. Смерть старого мужа отступает для нее на второй-третий план, она опять занята поклонниками, карточной игрой...

Вновь опускается занавес, скрывая от нас внутренний сложный мир художника, которого не могли понять окружающие, но который, погруженный в свое дело, единственный обладает безграничной свободой, каковой является творчество. Занавес опускается, чтобы вновь открыться через восемь лет и поведать читателю о победе актрисы над соперницами, закулисными интригами, возрастом и собственными слабостями, что писатель сделал в романе «Театр».

Тонкий знаток сцены и кулис, Моэм великолепно передал законы этой обители искусства и любви, творчества и интриг. Его героиня — высокий профессионал, блестяще владеющий своим ремеслом. И эти профессиональные качества помогают ей утвердить себя в театре, который для нее, как и для большинства представителей этого мира, больше, чем работа: это сама жизнь, без которой они не мыслят себе существования. Здесь они работают, творят, любят, ненавидят, борются и побеждают, многие и рождаются, в большинстве — и умирают.

Тонкий психолог и прекрасный рассказчик, Моэм глубоко понимал законы творчества и сущность творческой личности.

В книге «Подводя итоги» (1938) он писал: «Как живописец мыслит кистью и красками, так писатель мыслит сюжетом. Его мировоззрение (хоть он может и не сознавать этого), сама его личность существуют как цепь человеческих поступков».

Деятельность агента британской разведки заставляла Моэма много путешествовать. Во время Первой мировой войны он служил, кроме России, в Швейцарии. Побывал также в Индии, Италии, США, Мексике, Полинезии. Дружил с Унистоном Черчиллом.

К смерти он относился со свойственной ему иронией: «Смерть, — говорил он на склоне лет, — как и запор, всего лишь одна из банальностей, которых так много в жизни человека. Стоит ли бояться её?»

Творчество ДЭЙВИДА ГЕРБЕРТА ЛОУРЕНСА (1885—1930) было прямой противоположностью джентльменской утонченности творчества Сомерсета Моэма.

Человек повышенно чувствительный и раздражительный (возможно, в известной степени — под влиянием туберкулеза), Лоуренс был сыном полуграмотного шахтера. Мать Лоуренса, женщина властная и гордая, относилась к мужу с вызывающим презрением, а болезненного сына — обожала.

Лоуренс работал учителем в школе, а по ночам изливал мучившие его сложные и противоречивые чувства к матери в рукописи романа «Сыновья и любовники», который был напечатан в 1913 г. и стал классическим раскрытием эдипова комплекса в беллетристике. Любимчик матери, младший сын в семье, Поль обожает мать. Когда та заболевает, он поглощен заботой о ней. Однако в какую-то минуту, желая избавить от смертельных мук, вводит ей столь большую дозу морфия, что женщина умирает.