Авиация и космонавтика 2012 11

Как свидетельствует «статистика», составленная по сообщениям газет, сборы на полетах Юзефа Древницкого редко достигали пятисот рублей, суммы по тому времени приличной. Обычно же они равнялись двумстам рублям и меньше. Иногда сборов едва хватало для того, чтобы расплатиться с помощниками, за аренду взлетой площадки, за печатанье и расклейку афиш, за газетные объявления.

После одного из таких, убыточных, полетов в Каменец-Подольске весной 1912 года местная газета, сочувствуя Древницкому, возмущалась: «Нельзя же брать чрезмерно с человека, рискующего своей жизнью для удовольствия каменецких обывателей».

Чтобы уменьшить расходы на аренду, Юзеф Древницкий был вынужден часть сбора отчислять то в пользу исправительных приютов, то – Общества конского бега, то – на поддержку пострадавших от землетрясения. Не удивительно, что он и его семья часто испытывали материальные затруднения.

В 1912 году после того, как в Казани при наполнении оболочка монгольфьера прогорела, у Древницкого не нашлось сорока рублей на ремонт шара. И тогда газета «Камско-Волжская речь» обратилась к горожанам с призывом оказать аэронавту помощь. «Надо надеяться, – писала газета, – что среди казанцев найдутся отзывчивые люди, которые помогут неутомимому воздухоплавателю».

Бывали и судебные иски по поводу долгов аэронавта. Летом 1912 года там же в Казани, едва только окончилось наполнение шара, как явилась полиция и запретила полеты до тех пор, пока Древницким не будут уплачены квартирный налог и долг в сто рублей за аренду сада.

На вопрос корреспондентов, каково его настроение перед полетом, Древницкий обычно отвечал шутливо: «Настроение великолепное, раз сбор хороший. Все зависит от сбора». И уже серьезно добавлял, что в своем деле видит не средство наживы, а спорт. Он утверждал, что прыжки с парашютом со временем непременно станут спортом.

Но вернемся немного назад, в 1900 год. Прошло около восьми лет с тех пор, как Юзеф Древницкий начал путь странствующего аэронавта. Ему, теперь семейному человеку, кочевать по России с женой и новорожденной дочерью было трудно, почти невозможно. К тому же, на беду, при неудачном приземлении он повредил себе ногу.

Учитывая все это, Юзеф Маврикиевич решил оставить воздухоплавание и заняться журналистикой, делом, которое он тоже любил и которым время от времени занимался. В частности, публиковал в газетах тех городов, где совершал полеты, чрезвычайно интересные «Воспоминания воздухоплавателя». Удалось разыскать около десятка таких воспоминаний, затерянных на страницах провинциальных газет. А ему было о чем вспомнить.

Расставшись с воздухоплаванием и работая в киевских газетах, Древницкий, тем не менее, парашют свой не выбрасывал, видимо, полагая, что он еще может пригодиться. И этот парашют, испытанный во многих прыжках, в самом деле пригодился.

В начале сентября 1904 года в Киев приехал воздухоплаватель Жан Овербек. Сообщалось, что он будет подниматься на «колоссальном воздушном шаре» и во время полета исполнять «труднейшие гимнастические упражнения». Первый полет Овербека был назначен на 5 сентября из увеселительного сада «Шато-де-Флер».

Воздухоплаватель Иван Борисович Овербек, по афише – Жан, был известен и ранее, но совсем в другой области. Москвич, сын преподавателя музыки, он со школьных лет увлекался разными видами спорта – тяжелой атлетикой, классической борьбой, гимнастикой.

В свои девятнадцать лет Овербек, по словам одного журнала, мог легко «жонглировать двухпудовою гирею, как мячиком, и артистически ходить на четырехаршинных ходулях». Но особенных успехов он достиг в велосипедном спорте. За короткий срок Овербек стал одним из лучших велосипедистов-гонщиков России, побив несколько рекордов. В частности, установил рекорд в полусуточной езде, преодолев за двенадцать часов (с очень короткими перерывами) расстояние в двести семьдесят две версты, то есть, двести девяносто километров.

Юзеф Древницкий не знал, что именно он своим примером подтолкнул Овербека заняться воздухоплаванием. Вероятнее всего, это произошло в августе 1899 года. Тогда двадцатидевятилетний Овербек впервые увидел полеты Древницкого в Пушкино, под Москвой. Наверное, сыграли свою роль и выступления в Москве летом 1887 года американки Леоны Дар. Она поднималась в воздух, держась зубами за каучуковый загубник, прикрепленный к тонкому металлическому тросику. Поистине, в эти минуты жизнь отчаянной гимнастки висела на волоске.

Купив за границей воздушный шар-монгольфьер, Овербек решил соединить воздухоплавание с атлетикой и к середине лета 1902 года был готов выступать публично. Московская газета «Русское слово» писала: «Известный спортивной публике велосипедист, гимнаст и атлет г. Овербек открыл в себе способности аэронавта. Он соорудил огромный шар и предполагает начать серию полетов в подмосковных дачных местностях». Первый полет Жан Овербек совершил, взлетев из сада в Богородском, за Сокольниками, 16 июня 1902 года во время воскресного гулянья. Выступление аэронавта, выполнявшего высоко в небе гимнастические упражнения, имело большой успех, и он в последующие дни продемонстрировал еще несколько полетов. Велосипедный спорт был окончательно забыт. Овербек начал разъезжать по городам России и совершать полеты на монгольфьере, но без прыжков с парашютом. Известно, что в начале мая 1903 года он выступал в Казани. Позже (25 мая) – снова под Москвой, в Новом Богородском саду.

Ко времени приезда в Киев Овербек успел совершить более тридцати полетов. Из-за непогоды назначенное на 5 сентября выступление не смогло состояться. И лишь 11 сентября отважному аэронавту- гимнасту удалось взлететь в киевское небо.

«Воздухоплаватель поднимался, сидя на подвешенной к шару трапеции, и в воздухе проделывал сложные и рискованные гимнастические эволюции», – писала газета «Киевлянин». Овербек бесстрашно повисал под шаром, держась зубами за платок, прикрепленный к трапеции, или – головой вниз, зацепившись за трапецию одной ногой.

После этого, первого, полета Жан Овербек совершил в Киеве еще три вполне успешных. Репортер «Киевского слова» писал о воздухоплавателе: «Его жизнерадостный, бодрый, веселый вид, его особая энергичная, живая отвага, по- моему, исключает в нем всякую боязнь и страх».

Несомненно, Древницкий видел киевские полеты Овербека, познакомился с ним и, наверное, дал ему немало ценных советов. Более того, предложил использовать свой парашют, уже долгое время лежавший в бездействии. Жан Овербек с благодарностью принял это предложение, и вскоре в киевских газетах появились объявления о том, что он 19 сентября опустится на землю при помощи парашюта.

Хотя киевляне уже видели парашютные прыжки Дзиковского и Лискевича, все равно объявленный прыжок Овербека вызвал огромный интерес. Не только все улицы и площади в районе сада «Шато-де- Флер» были заполнены народом, «даровой» публикой, но и в самом саду царило столпотворение.

Отпущенный шар поднялся на высоту метров пятисот. Публика в саду смолкла в ожидании главного действия. И вот Овербек бросился с трапеции. «Публика ахнула, – писала газета. – Затем парашют раскрылся и закачался в воздухе».

В Киеве Овербек совершил еще два полета. С тех пор почти все его выступления завершались прыжками с парашютом. Так, благодаря Юзефу Древницкому, в России появился еще один аэронавт-парашютист.

В августе 1905 года в Москве Овербек намеревался продемонстрировать прыжок во время спортивного праздника на беговом ипподроме. Когда же из-за сильного ветра прыжок пришлось отменить, бесстрашный воздухоплаватель поднялся на воздушном шаре и, повиснув на трапеции вниз головой, начал разбрасывать над Москвой листовки, «летучки» с какой-то рекламой.

Побывав со своим воздушным шаром во многих городах европейской России, Овербек решил поехать на Дальний Восток, где прыжки с парашютом были еще в диковину. Его дальневосточные гастроли начались в Хабаровске 29 июня 1906 года. Поднялся Овербек из городского сада, расположенного на берегу Амура. Выступление заезжего аэронавта восхищало, бесстрашие и презрение к опасности изумляло. Через пять дней состоялся второй полет, а затем Овербек отправился на пароходе вверх по Амуру в приграничный с Китаем город Благовещенск.