Психология

Мышление всегда связано с личным интересом. Об- ратимся опять к символическому изображению умствен- ного процесса:

М есть Р

S есть М' S есть Р.

Мы различаем в выделяем М, так как оно в данную минуту есть для нас сущность конкретного факта, явле- ния или реальности S. Но в нашем мире М стоит в не- обходимой связи с Р, так что Р— второе явление, кото- рое мы можем найти связанным с фактом 5. Мы мо- жем заключать к Р посредством М, которое мы с по- мощью нашей проницательности выделили как сущность из первоначально воспринятого нами факта S.

Заметьте теперь, что М было только в том случае хорошим показателем для нашей проницательности, давшим нам возможность выделить Р и отвлечь его от остальных свойств S, если Р имеет для нас какое-нибудь значение, какую-нибудь ценность. Если, наоборот, Р не имело для нас никакого значения, то лучшим пока- зателем сущности S было бы не М, а что-нибудь иное. С психологической точки зрения, вообще говоря, с са-

17 -833

257

мого начала умственного процесса S является преоб- ладающим по значению элементов. Мы ищем Р или что-нибудь похожее на Р. Но в целом конкретном фак- те 5 оно скрыто от нашего взора; ища в 5 опорный пункт, при помощи которого мы могли бы добраться доР, мы благодаря нашей проницательности нападаем наМ, которое оказывается как раз свойством, стоящим в связи с Р. Если бы мы желали найти Q, а не Р и если бы N было свойством 5, стоящим в связи с Q, то мы должны были бы игнорировать М, сосредоточить вни- мание на N и рассматривать 5 исключительно как яв- ление, обладающее свойством N.

Мы мыслим всегда, имея в виду какие-нибудь частные выводы или желая в каком-нибудь отношении удовлет- ворить свое любопытство. Мыслитель расчленяет кон- кретный факт и рассматривает его с отвлеченной точки зрения, но он должен, сверх того, рассматривать его надлежащим образом, т. е. вскрывая в нем свойство, ве- дущее прямо к тому выводу, который представляет для исследователя в данную минуту наибольший интерес.

Результаты нашего мышления могут быть нами по- лучены иногда случайно. Стереоскоп был открыт путем предварительных теоретических соображений, но на это открытие человек мог бы натолкнуться и совершенно случайно, играя с рисунками и зеркалами. Известно, что иногда кошки отворяют дверь, двигая ручку, но если бы ручка, испортившись, не стала поддаваться прежним толчкам, то ни одна кошка в мире не смогла бы дога- даться, как открыть дверь, пока какая-нибудь новая слу- чайность не натолкнула животное на новый способ дви- жения, который ассоциировался бы в его уме с целым образом запертой двери. Мыслящий же человек сумеет отпереть дверь, выяснив, где находится препятствие. Для этого он определяет, что именно в двери поврежде- но. Если, например, рычаг не приподнимает в достаточ- ной степени запора над поперечной перекладиной,—значит, дверь низко повешена на петлях и ее необходи- мо приподнять. Если дверь пристает снизу к порогу вследствие трения, ее также необходимо приподнять. Очевидно, малый ребенок или идиот могут быть науче- ны, как отпирать ту или другую дверь, не прибегая к этим рассуждениям. Я помню, как моя горничная обна- ружила, что наши стенные часы могут правильно идти, только будучи наклонены немного вперед. Она напала на этот способ случайно, после многих тщетных попыток

258

заставить часы идти как следует. Причиной постоянной остановки часов было трение чечевицы маятника о зад- нюю стенку часового ящика; развитый человек обнару- жил бы эту причину в пять минут. У меня есть лампа, пламя которой мигает самым неприятным образом, если не приподнять стекла примерно на '/is часть вершка. Я открыл это случайно, немало перед этим промучав- шись, и теперь всегда при помощи маленькой подпорки держу стекло слегка приподнятым над основанием го- релки. Но все эти открытия представляют простую ас- социацию двух конкретных фактов: доставляющего не- удобство предмета и средства, устраняющего неудоб- ство. Человек, хорошо знакомый с пневматикой, вскрыл бы путем абстракции причину мигания и тотчас же ука- зал средство устранить его.

При помощи измерения множества треугольников можно было бы найти их площадь, всегда равную произведению высоты на половину основания, и сформули- ровать это свойство как эмпирический закон. Но мысли- тель избавляет себя от бесчисленных измерений, дока- зывающих, что сущность треугольника заключается в том, что он есть половина параллелограмма с тем же основанием и высотой, площадь которого равна произве- дению высоты на основание. Чтобы уяснить себе это, на- до провести дополнительные линии, и геометр часто дол- жен проводить такие линии, чтобы с их помощью вскрыть нужное ему существенное свойство фигуры. Сущность фигуры заключается в некотором отношении ее к новым линиям, отношении, которое не может быть ясным для нас, пока эти линии не проведены. Гений гео- метра заключается в умении вообразить себе новые ли- нии, а проницательность его — в усмотрении этого отно- шения к ним данной фигуры.

Итак, в мышлении есть две весьма важные стороны:

1) свойство, извлеченное нами из конкретного факта, признается нами равнозначным всему факту, из которо- го выделено; 2) выделенное свойство наталкивает нас на известный вывод и сообщает этому выводу такую очевидность, какой мы не могли бы извлечь непосред- ственно из данного конкретного факта.

Рассмотрим подробнее первую сторону мышления. До- пустим, что мне предлагают в магазине кусок сукна. «Я не возьму его: оно на вид как будто линюче»,— го- ворю я, желая этим сказать только то, что вид его на- поминает мне что-то линючее. Мое суждение в этом

259

случае, может быть и верное, не есть процесс мышле- ния в строгом смысле слова, а чисто эмпирический вы- вод. Но если я могу сказать, что в состав окраски дан- ного сукна входит красящее вещество, химически неус- тойчивое, и потому сукно скоро выцветет, мое сужде- ние есть строго логический вывод. Понятие окраски естьпосредующее звено между понятиями сукна и линюче- сти. Необразованный человек станет путем эмпириче- ского вывода ожидать, что лед при приближении к ог- ню будет таять, а палец, разглядываемый в увеличи- тельное стекло,— казаться шероховатым. И в том, и в другом случае результат явления предвидят без пол- ного предварительного знакомства с самим явлением. Здесь нет никакого акта мышления в строгом смысле слова.

Но человек, рассматривающий тепло как род движе- ния, превращение твердого тела в жидкое состояние как нечто тождественное возрастанию молекулярного движения, человек, знающий, что кривые поверхности преломляют известным образом световые лучи и что ка- жущаяся величина всякого предмета находится в зави- симости от степени преломления световых лучей, входя- щих в глаз,— такой человек делал бы по поводу всех указанных явлений правильные выводы даже в том случае, если бы он никогда в жизни не наблюдал их в действительности. И он поступал бы так потому, что, согласно сделанному нами предположению, он обладал бы теми идеями, которые были посредующим звеном между явлениями, служившими для него исходным пунктом, и выводами, сделанными им из них. Но эти идеи суть лишь элементы, извлеченные из данного яв- ления или связанные с ним обстоятельства. Правда, движение, порождающее теплоту, и преломление свето- вых лучей глубоко скрытые ингредиенты; гораздо ме- нее скрытым ингредиентом было трение чечевицы маят- ника о стенку часового ящика, а приставание двери к полу почти и вовсе не может считаться скрытым от нас ингредиентом. Но во всех есть та общая черта, что они устанавливают более очевидное отношение данного яв- ления к выводу, который не может быть получен из него непосредственно с такой же очевидностью.

Обратимся теперь ко второй стороне мышления: по- чему следствия, выводы и комбинации, делаемые из со- ставных элементов данного явления, более очевидны, чем выводы, делаемые прямо из целого конкретного явле-