Психология

Большая часть умственных процессов, состоя из цепи образов, когда один вызывает другой, представляет не- что аналогичное самопроизвольной смене образов в грезах, какой, по-видимому, обладают высшие живот- ные. Но и такой способ мышления ведет к разумным выводам, как теоретическим, так и практическим. Связь между терминами при таком процессе мысли выражает- ся или в смежности, или в сходстве, и при соединении обоих родов этой связи наше мышление едва ли может быть очень бессвязным. Вообще говоря, при подобном непроизвольном мышлении термины, сочетающиеся меж- ду собой, представляют конкретные эмпирические обра- зы, а не абстракции. Солнечный закат может вызвать в нас образ корабельной палубы, с которой мы видели его прошлым летом, спутников по путешествию, прибы-тие в порт и т. д., и тот же образ заката может навести'нас на мысль о солнечных мифах, о погребальных ко-страх Геркулеса и Гектора, о Гомере, о том, умел ли он писать, о греческой азбуке и т. д.

Если в нашем мышлении преобладают обыденные ассоциации по смежности, то мы обладаем прозаическим умом; если у данного лица часто непроизвольно возни- кают необыкновенные ассоциации по сходству и по

250

смежности, мы называем его одаренным фантазией, по- этическим талантом, остроумием. Но содержание мысли обусловлено совокупностью всех звеньев в последова- тельной цепи образов. Подумав о чем-нибудь, мы затем замечаем, что думаем уже о другом, почти не зная, ка- ким путем пришли к последнему выводу. Если в этом умственном процессе играет роль отвлеченное свойство, то оно лишь на мгновение привлекает наше внимание, а затем сменяется чем-нибудь иным и никогда не отли- чается большой степенью абстракции. Так, размышляя о солнечных мифах, мы можем мельком с восторгом подумать об изяществе образов у первобытного челове- ка или на мгновение вспомнить с пренебрежением об умственной узости современных толкователей этих ми- фов. Но в общем мы больше думаем о непосредственно воспринимаемых из действительного или возможного опыта конкретных впечатлениях, чем об отвлеченных свойствах.

Во всех этих случаях наши умственные процессы мо- гут быть вполне разумны, но все же они не представля- ют здесь мышления в строгом смысле слова. В мышле- нии хотя выводы могут быть конкретными, тем не ме- нее они не вызываются непосредственно другими кон- кретными образами, как это бывает при простых ассо- циациях. Конкретные выводы связаны с предшествую- щими конкретными образами посредством промежуточ- ных ступеней, общих, отвлеченных признаков, отчетливо выделяемых нами из опыта и подвергаемых особому анализу. Объект вывода может вовсе не быть элементом привычной ассоциации по смежности или сходству с данными вывода, из которых мы его получаем. Он мо- жет быть вещью, которой мы вовсе не встречали в предшествующем опыте и которая не могла бы никоим образом быть вызвана при помощи простой ассоциации конкретных образов. Великая разница между простыми умственными процессами, когда один конкретный образ минувшего опыта вызывается с помощью другого, и мышлением в строгом смысле слова фактически заклю- чается в следующем: эмпирические умственные процес- сы только репродуктивны, мышление же — продуктивно. Грубый эмпирик ничего не в состоянии вывести из дан- ных, с которыми у него нет общих элементов ассоциа- ции и практическое значение которых ему неизвестно. Мыслитель же, наоборот, придя в столкновение с кон- кретными данными, которых он никогда раньше не ви-

251

дел и о которых ничего не слышал, спустя немного вре- мени, если способность мышления в нем действительно велика, сумеет из этих данных сделать выводы, совер- шенно сглаживающие его незнание данной конкретной области. Мышление выручает нас при непредвиденном стечении обстоятельств, при которых вся наша обыден- ная ассоциативная мудрость и наше воспитание, разде- ляемые нами с животными, оказываются бессильными.

Точное определение мышления. Условимся считать характерной особенностью мышления в узком смысле слова способность ориентироваться в новых для нас данных опыта. Эта особенность в достаточной степени выделяет мышление из сферы обыденных ассоциатив- ных умственных процессов и прямо указывает па его отличительную черту.

Мышление заключает в себе анализ и отвлечение. В то время как грубый эмпирик созерцает факт во всей его цельности, оставаясь перед ним беспомощным и сби- тым с толку, если этот факт не вызывает в его уме ни- чего сходного или смежного, мыслитель расчленяет дан- ное явление и отличает в нем какой-нибудь определен- ный атрибут. Этот атрибут он принимает за существен- ную сторону целого данного явления, усматривает в нем свойства и выводит из него следствия, с которыми до- толе в его глазах данный факт не находился ни в какой связи, но которые теперь, раз будучи в нем усмотрены, должны быть с ним связаны.

Назовем факт или конкретную данную опыта S, су- щественный атрибут М, свойство атрибута Р. Тогда умозаключение от S к Р может быть сделано только при посредстве М. Таким образом, сущность М заклю- чается в том, что он является средним, или третьим, термином, который мы выше назвали существенным атрибутом. Мыслитель замещает здесь первоначальную конкретную данную 5 ее отвлеченным свойством М.Что справедливо относительно М, что связано с М, то справедливо и относительно S, то связано и с S. Так как М есть одна из частей целого S, то мышление мож-но очень хорошо определить как замещение целого его частями и связанными с ним свойствами и следствиями. Тогда искусство мышления можно охарактеризовать двумя чертами: 1) проницательностью или умением вскрыть в находящемся перед нами целом факте S его существенный атрибут М; 2) запасом знаний или уме- нием быстро поставить М в связь с заключающимися

252

в нем, связанными с ним и вытекающими из него дан- ными. Если мы бросим беглый взгляд на обычный сил- логизм:

М есть РS есть М

S есть Р,

то увидим, что вторая, или меньшая, посылка требует проницательности, первая, или большая,— полноты и обилия знаний. Чаще встречается обилие знаний, чем проницательность, так как способность рассматривать конкретные данные под различными углами зрения ме- нее обыкновенна, чем умение заучивать давно известные положения, так что при наиболее обыденном употребле- нии силлогизмов новым шагом мысли является меньшая посылка, выражающая нашу точку зрения на данный объект, но, конечно, не всегда, ибо тот факт, что Мсвязано с Р, также может быть дотоле неизвестен и ныне впервые нами сформулирован. Восприятие того факта, что 5 есть М, есть точка зрения на S. Утверж- дение, что М есть Р, есть общее, или абстрактное, суж- дение.

Скажем два слова о том и другом.

Что такое точка зрения на данный предмет? Когда мы рассматриваем S просто как М (например, кино- варь—просто как ртутное соединение), то сосредоточи- ваем все внимание на атрибуте М, игнорируя остальные атрибуты. Мы лишаем реальное явление S его полноты. Во всякой реальности можно найти бесчисленное мно- жество различных сторон и свойств. Даже такое прос- тое явление, как линия, проводимая по воздуху, можно рассматривать в отношении ее положения, фоомы, дли- ны и направления. При анализе более сложных фактов точки зрения, с которых их можно рассматривать, ста- новятся бесчисленными. Киноварь не только ртутное соединение, она, сверх того, окрашена в ярко-красный цвет, обладает значительным удельным весом, привозит- ся в Европу из Китая и т. д. ad infinitum.

Все предметы суть источники свойств, которые по- знаются нами лишь мало-помалу, и справедливо гово- рят, что познать исчерпывающим образом какую нибудь вещь значило бы познать всю Вселенную. Или непосред- ственно, или опосредованно эта вещь окажется в соот- ношении со всякой другой, и для всестороннего изуче- ния ее необходимо будет познать все ее отношения. Но