Радость

Очень важно понимать глубину дистресса и трудностей, испытываемых пациентом. Мэри была молодой женщиной, которую я впервые встретил в качестве участницы профессиональной школы-семинара, которую сам вел. Когда я осмотрел ее тело, то увидел полосу сильной стянутости в районе талии, которая функционально разбивала ее тело на две части. Это означало, что волна возбуждения, связанная с дыханием, не могла пройти в нижнюю часть ее тела. Указанное разбиение оказывало на личность Мэри значительное воздействие в следующих двух аспектах. Во-первых, ее сердечные чувства, локализованные в груди, не были связаны с сексуальными чувствами, локализованными в области таза. Это нарушение серьезно влияло на взаимоотношения Мэри с мужчинами. Во-вторых, ее тело демонстрировало глубокую потерю ощущения безопасности, являвшуюся результатом отсутствия истинной чувствительности в нижней части тела; последнее вело к подрыву ее способности функционировать, поскольку она была не в состоянии чувствовать под собой надежный и прочный фундамент. Я проинформировал Мэри обо всем обнаруженном и указал ей, что ситуация может коренным образом измениться, если поработать над ее проблемами с помощью биоэнергетического подхода, то есть как психологически, так и физически. Позднее Мэри приступила к прохождению у меня терапевтического курса, поскольку, по ее словам, я был единственным терапевтом, который понимал всю меру глубины ее проблем. Другие специалисты, с которыми она работала в чисто психологическом плане, рассматривали ее как человека собранного, компетентного и преуспевающего. Она действительно была вполне компетентным психотерапевтом, имела достаточно обширную и успешную практику и по всем внешним проявлениям была в хороших отношениях со своим мужем. Но эти отношения были хорошими потому, что Мэри неизменно подчинялась супругу. Она была в состоянии выглядеть вполне благополучной на широком фронте разных жизненных проявлений, что обманывало других, но смущало ее саму. Существует множество людей, которые постороннему, внешнему взгляду кажутся вполне нормальными, но если внимательно присмотреться к их телу, то становится видна правда их бытия. Тело воистину не лжет, но, если ты хочешь узнать правду о человеке, нужно быть способным читать то, что выражает тело, и понимать его язык.

Мэри работала со мною на протяжении нескольких лет. Ее клинический случай рассматривается с большей полнотой в одной из последующих глав. По мере того как она становилась сильнее и вырабатывала в себе более полное ощущение собственного Я, она обрела решимость оставить мужа и впервые в своей взрослой жизни испытала радость.

Далеко не каждый пациент, обращающийся ко мне за консультацией, на самом деле хочет услышать о себе правду. Некоторые нарциссические индивидуумы вовсе не настроены на то, чтобы узнать правду, и это делает работу с ними почти невозможной. Я не ожидаю от своих пациентов согласия с тем, что вижу я, но лишь открытости и готовности выслушать меня. Они сами в конце концов узнают правду, по мере того как начнут воспринимать себя на телесном уровне. Однако важно уже в самом начале терапии установить с пациентом рабочие взаимоотношения. Лучшей основой таких отношений является наличие у пациента ощущения того, что его понимают и что его рассматривают как человека, который настойчиво борется в попытках добиться какого-то свершения. На протяжении всей жизни ему говорили, что он должен приложить более серьезные усилия — в частности, чтобы изменить тот или иной аспект своей модели поведения с целью чувствовать себя хорошо. Если его страхи распознавались и признавались, ему давали рекомендации, которые, по сути дела, сводились к тому, что он в силах преодолеть их. Его всегда стремились убедить, что все его трудности — в его собственном разуме, и только в разуме. Теперь же он имеет возможность удостовериться, что проблемы присутствуют и в его теле и что параллельная работа как с телом, так и с разумом, проводимая неким интегрированным образом, может оказаться заметно более эффективной, нежели чисто вербальная, словесная терапия. Вводимые мною дыхательные упражнения, равно как и упражнения по интенсивному выражению чувств, как правило, оказывают весьма положительный эффект, снабжая пациента более высоким зарядом энергии и поднимая его дух. Хотя первоначально подобные упражнения не порождают значительных изменений в личности пациента, они важны тем, что помогают установить между нами позитивные взаимоотношения и построить прочный фундамент взаимопонимания. А он, в свою очередь, должен явиться надежной опорой той тяжелой работы, которую нам обоим предстоит проделать для того, чтобы освободить пациента от всего, что обременяет его в настоящее время.

Защитные механизмы эго не являются чисто психологическими. Если бы это было так, от них было бы гораздо легче отказаться. Большинство пациентов понимают, что все используемые ими способы защиты являются на данный момент не более чем ненужными «пережитками прошлого» и что ситуация, которая в свое время привела к возникновению определенных защитных механизмов, больше не существует. Однако проблема состоит в том, что указанные способы защиты со временем оказались структурно встроенными в тело, где их функция заключается в том, чтобы подавлять чувства. Это своего рода стены, за которыми и под контролем которых должны находиться всякие пугающие импульсы. Человека нельзя ограбить и лишить радости жизни, не породив в нем одновременно чувство убийственной ярости. Как справляются с подобным импульсом в цивилизованном обществе? Никто не решится развалить стены тюрьмы, где содержатся опасные преступники, пока не найдет способ отвратить от себя их враждебность. Этот вопрос я планирую подвергнуть рассмотрению в следующей главе. Но мы ведь тоже возводим стены, чтобы спрятаться за ними, чтобы защитить себя от вредоносных и болезненных воздействий, чтобы удержать наше море горя в каких-то берегах и не дать ему затопить всё. К сожалению, внутри этих заградительных стен оказываемся заключенными и мы сами.

Пациенты не позволяют себе плакать, поскольку боятся всей глубины своей печали, которая в большинстве случаев граничит с отчаянием или даже тождественна ему. Как сказал в этой связи один пациент: «Если я начну плакать, то могу и никогда не остановиться». Я не поколеблюсь заявить, что в глубинах большинства людей таится отчаяние по поводу того, что им никогда не удастся найти настоящую любовь, испытать подлинное счастье или узнать неподдельную радость. Когда один из моих пациентов сказал своей матери, что она всегда была несчастной и что она нуждается хоть в капельке счастья, эта немолодая особа ответила так: «Счастье — это вовсе не то, из чего складывается жизнь и в чем она состоит. А состоит она в необходимости делать то, что человек должен». Но без чувства радости жизнь пуста, а если она чем и полна, то только страхом и страданием. Это страдание порождается жаждой обрести связь с кем-нибудь, и такое страдание из-за отсутствия партнера столь же невыносимо, как и физическое страдание от жажды, вызванной отсутствием воды. Более чем понятно, почему пациенты отказываются погрузиться в этот ад. Но отрицать все подавленные эмоции и лишить свое Я возможности испытывать сильные страсти и страдания означает согласие умереть заживо.

Тактика тотального отказа от чувств и их умертвления в себе может способствовать выживанию, но боль и страдание от этого не исчезают. Время от времени они будут выныривать на поверхность как чисто соматическая боль, проявляясь в форме хронического напряжения какой-либо части тела и делая человека несчастным. Поскольку такого рода боль в своей основе продолжает оставаться эмоциональной, человек может ее уменьшить посредством плача и капитуляции. Разница между чисто физической и эмоциональной болью заключается в том, что первая из них четко локализована и воздействует на ограниченный участок тела, в то время как эмоциональная боль, также проявляющаяся в теле, носит генерализованный, обобщенный характер. Головная боль — это боль, локализованная в голове, зубная боль ограничивается челюстью и прилегающими областями, боль в шее воздействует только на шею. В противоположность этому боль, испытываемая от одиночества, ощущается во всем теле. Эмоциональная боль берет свое начало в том, что все тело сжимается в ответ на утрату или разрыв связи с тем, кого или что мы любили. Такие переживания могут ощущаться как боль в сердце, особенно когда дело касается ребенка и сопровождается чувством, что тебя отвергли и предали. Поскольку боль воспринимается ребенком как угроза жизни, то выживание требует подавления данного переживания вместе с сопутствующими ему болью и страхом. Это достигается онемением тела посредством его напряжения или же путем отключения от боли. Обе указанные процедуры реализуются с помощью отсечения чувств, что впоследствии ведет к ощущению одиночества и пустоты. Такие состояния становятся болезненными, и в конечном итоге в человеке рождается импульсивное побуждение к тому, чтобы открыться и излиться, но этот импульс блокируется страхом оказаться отвергнутым. Поскольку такого рода побуждения невозможно полностью подавить, пока человек жив — ведь они представляют собой саму суть жизненного процесса, — то индивид пребывает в состоянии непрекращающейся борьбы со своей собственной натурой, другими словами — со своим телом и его чувствами. На самом деле указанная борьба ведется между эго с его механизмами защиты от отверженности и предательства и телом с его сердцем, которое оказалось заключенным в тюрьму. Напряжение, вызываемое данным конфликтом в теле, воспринимается как боль. Если капитулировать перед своей натурой и сделать возможным полное и свободное выражение упомянутого импульсивного побуждения, то это приведет к немедленному облегчению боли, результатом чего явится приятное ощущение полноты жизни и свободы.