Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

В этой связи позволительно коснуться др. - русск. названия Тъмуторокань (Томуторокань). Современное филологическое - Тмутаракань. Его производят от тюркс. Тамантархан и производного от этого греч. Таматарха . В то же время в раннем средневековье существовало селение Томы в районе древней Фанагории на берегу Таманского залива, одноименное главному городу провинции Скифия - Томы, располагавшихся в районе современной Констанци на территории Румынии. Об этом селении Томы упоминают византийские историки VIII - начала IX в.: под 704/705 г. Феофан Исповедник в своей «Хронографии» и Патриарх Никифор в «Бревиарии» под тем же годом (Чичуров, 1980. С. 62; 126, № 318; 163; 179, № 102). Позднее селение Томы не упоминается нигде, появляется название Таматарха и Тъмуторокань, но не Тъмутаракань. Напрашивается заманчивая гипотеза: название Тъмуторокань (Томуторокань) возникло на основе географических имен Томы и Троянь.

[33] Усобица Князем на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату: се мое, а то мое же. - Погыбе - вместо глагола в форме аориста предполагаем существительное погибель, так как прилагательное поганыя стоит в ед. ч., в форме род. п., в то время как мн. ч. было бы поганы(и)х. Если «погибель» стояло в конце строки, то конец слова мог быть над строкой и впоследствии утрачен.

[34] А Игорева храбраго плъку не кресити. - Мотив воскрешения погибшего войска входил, видимо, в состав мифов о славянском воинском божестве или же об «огненном» громовержце, «возбудителе и оживителе» (см. след. статью, № 35).

Кресити - «воскрешать, оживлять», связано со словом кресъ («солнцеворот», «огонь», «сверкание») (Словарь, 1981. С. 38; Фасмер М. Т. 2.).

[35] За ним кликну Карна и Жля, поскочи по Руской земли, смагу мычючи в пламяне розе…

Карна (сербохорв.) - «ругань, брань, ссора». Производное с суф. - ьnа от гл. *kariti - «сердить, злить» (сербохорв.). Однако др. - русск. карити - «оплакивать»; в то же время русск. диал. карна - «крик птицы из рода вороновых», а карить - «упрекать, выговаривать».

Сюда же производное с суф. - ьbа (имя действия) от гл. *kariti - церк. - слав. карьба - «ссора, ругань, раздор» (Этимологический словарь, 1983. С. 153-155).

Таким образом, карна, должно быть, содержит значение «оплакивать» и одновременно «упрекать, выговаривать», так как требуемое пояснение содержится в тексте памятника: даже другие народы «каяли князя Игоря».

Жля = вопль. - В древнеславянском Паремийнике вопль; в Толковых пророчествах попа Упыря Лихого 1047 г. на месте вопля - желя, типичное для болгарских текстов X в. (Алексеев, 1984. С. 99). Ср.: «о стенание и желя» (Успенский сборник, 1971. Стб. 189а. С. 3).

Смага - многозначное слово, связанное с понятиями огня, жара, сухости, копоти, а также с огнестрельным оружием, силой, мощью, одоленьем и победой (Даль, Срезневский, Фасмер, Словарьсправочник, 1978. С. 176, 177).

Мычючи - от мыкати, умыкати («уводить, похищать»); в южно- и западнославянских языках - «двигать, подергивать», «резко двигать, дергать» (Этимологический словарь, 1992. С. 31; Фасмер М. Т. 3).

Ср.: мыкатися - быстро, беспорядочно распространяться, передвигаться (о молнии) (Словарь, 1982, С. 329).

Пламенный рог - в данном случае у нас имеется возможность утверждать, что это сосуд, подобный рогу по форме, так как существует летописное: «из рогъ его яко углие горячое иходило» (Словарьсправочник, 1978. С. 48), а также хеттский текст, представляющий собой описание ритуала, осуществлявшегося при сооружении нового дворца, в котором образ царя связывается с возвращением его ранее утерянных и как бы разобщенных частей существа:

«Приди ты, Орел (Орел фигурирует в качестве вестника к богу Грозы и богу Солнца). (И) лети!…

К месту вечного огня лети!

И принеси мне кинуби!» («Горшок (?) для жара»).

Возврат кинуби соотнесен с обретением «прежнего лада», «обновлением» царя (Ардзинба, 1982. С. 115. Примеч. № 37, 38).

Огонь и жар «воскрешения», «смага в пламенном роге», связанная с проявлением одоления и победы, а через слово «мычючи» - с молнией и грозой, имеет естественный повод для соотнесения с символикой факелов древнеславянского ритуала на празднике в честь мертвых, когда «весною в воскресенье четвертой недели поста, совершая праздник в честь мертвых, лужичане ходят на Тодесберг, с зажженными факелами, поминают покойников и на возвратном пути поют: “Смерть мы погасили, новую жизнь зажгли”» (Словарьсправочник, 1978. С. 178). Можно утверждать, что существует определенное соответствие между этим и упомянутым хеттским ритуалом, в котором кинуби соотнесен с обретением «прежнего лада» и «обновлением» царя.

Понятие условий «воскрешения» применимо также к трехфигурной композиции терракотового рельефа из Ольвии с изображением Гермеса, Орфея и Эвридики. В правой руке у Гермеса Психопомпа, проводника душ в подземный мир, большой горящий, вертикально стоящий факел, так как Гермес «не ведет души, как обычно, во мрак, а, напротив, выводит их к свету… На погребальных стелах факел обычно изображается опущенным как символ погасшей жизни, здесь же символика совершенно иная, противоположная по содержанию - бог освещает выход в жизнь» (Лейпунская, 1982. С. 81-85).

Эта аргументация, которая дана выше, ведет непосредственно к соотнесению «смаги в пламенном роге» с фольклорными представлениями об Ильепророке как «огненном», «тученосном» громовержце, «небопарном орле»; «из уст его огоньпламень горит». Он «возбудитель и оживитель». Одновременно «Илья - бараний рог» (Макашина, 1982. С. 85, 86, 91).

Эта же аргументация приводит к «плачу по Роланду» в «Песне о Роланде», он также направлен на воскрешение Роланда:

Над Францией меж тем гремит гроза,

Льет ливень, хлещет град крупней яйца

И молнии сверкают в небесах,

И - то не ложь! - колеблется земля…

это по Роланду скорбь и плач.

(Песнь о Роланде, 1994. С. 67. Ст. 1423-1437).

Думается, что будет к месту вспомнить, что Иисус Христос плакал перед воскрешением Лазаря. Таким образом, скорбь и плач имеют свойство направленности, или отнесенности, к воскрешению умершего: посредством этих состояний выражается желание воскресить умершего. Огонь (или молния) в этом случае выступает в роли воскрешающей силы, он связан также с обретением «прежнего лада» и с «обновлением» больного. К Илье как громовержцу обращались с молитвами о здоровье: «Молюсь тебе, святой Божий Илья! Пошли тридцать ангелов в златокованом платье, с луки и стрелы… Спустите мне гром и молнию, отбивайте и отстреливайте от раба Божия уроки и призоры, потяготы и позевоты» (Макашина, 1982. С. 96). Очевидный, хотя и «внешний» смысл воскрешающей силы молнии заключен в словах Ромео:

Нередко люди в свой последний час

Бывают веселы. Зовут сиделки

Веселье это «молнией пред смертью»…

(Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт 5.Сц. 3. Пер. Т. ЩепкинойКуперник).

[36] А злата и сребра ни мало того потрепати. - Потрепати - от др. - русск. трепати; треплю - «убиваю» (Фасмер. Т. 4. С. 98). В данном случае загубить золото и серебро на выкуп мужей из плена.

[37] Емляху дань по беле от двора. - Белъка - денежная единица. Ср.: «в сандалакши у мунданахта (две) беле» (Словарь, 1988. С. 363).

[38] Игорь и Всеволод уже лжу убуди… - Лжа - «несогласие, вражда» (Этимологический словарь, 1990. С. 256).

[39] Ту Немци и Венедици, ту Греци и Морава поют славу Святъславлю…

Немци - в данном случае это жители южноитальянского города Бари (см. далее в тексте данной статьи).

Венедици - это венецианевенеты, жители города Венеции, а не венеты (венеды), которые некогда жили в Малой Азии, на побережье Черного моря, в Пафлагонии (Hom. Jl. II. 852; L. 1, 1-3), затем на побережье Адриатического моря (Herod. 5, 9), и в СевероЗападной Галлии, на побережье Атлантического океана (нынешняя Нормандия во Франции) (Cs. Bell. Gall. II, 34), а также на южном побережье Балтийского моря, к востоку от Вислы. Страбон считал галльских венетов предками адриатических (Забелин. Ч. 1. С. 29, 30). Современный исследователь А. Б. Черняк пришел к выводу, что адриатические и прибалтийские венеты «принадлежали к одному и тому же этносу». Ср.: немецкое Wenden - «(поморские) славяне» (Черняк, 1991. С. 56, 57. № 101). Но в житии св. Кирилла по списку Е. В. Барсова «имя Венеции передано: «въ Бьнятъцихъ», форма, относящаяся к Великоморавской эпохе» (Лавров, 1930. С. XX). И главное: в тексте памятника «Венедици» и вел. - моравск. форма «в Бьнятъцихъ» («венециане») совпадают. В перечне народов «Повести временных лет» венедицивеньдици = венециане. Поэтому уверенно возникает: венедици = венециане.