Каторга

в испуге смотрели большие глаза, а в каждом зрачке - по звездочке.

- Как зовут? - спросил он.

- Веркой, - не сразу отозвалась мать.

Хрустя валенками по снегу, мимо них прошел конвоир, прикладом пихая в спину бродягу - в сторону недалекой тюрьмы:

- Шевелись давай! Гнида ползучая.

- Да не брал я... не брал, - оправдывался бродяга. - Чтоб мне света не видать, я же в сторонке стоял... Ну? Отпусти. Не я, а другие все раздергали, а мне за всех отвечать, да?

- Тащись, стерва, пока не пришиб я тебя...

Они удалились, продолжая ругаться. Мать осталась неподвижной, убитая таким горем, какое случается только в этих краях, проклятых каторгой. А девочка, запрокинув лицо, снизу вверх выжидательно смотрела на человека, который может ее купить. Полынов долго и напряженно думал. Потом откинул полу своего нового пальто, наугад отсчитал из бумажника, наверное, рублей около сотни и сложил их на коленях женщины:

- Не рыдай - я не обижу ее, верь мне... Взяв девочку за руку, как отец любимую доченьку, Полынов отвел ее на Протяжную улицу, там размотал на Верке тряпье и, заметив вшей, побросал его в печку. Он сказал, что купит ей красивое платье и сапожки со шнурками, а сейчас чтобы шла умываться, после чего они станут ужинать:

- А спать я постелю тебе вот здесь... на лавке. Полынов засветил на столе лампу, чтобы получше рассмотреть свое приобретение, и заметил, что девочка была хороша, но ее портили чуть оттопыренные уши. Он сказал ей:

- Со мною ты ничего не должна бояться. Запомни это и впредь никогда ничего не бойся. Пусть мои слова станут для тебя первым заветом...

Когда они легли спать, настала гнетущая тишина, и в этой тишине едва прошелестел внятный голос:

- Дядечка, а что ты будешь делать со мной?

- Буду делать с тобой все, что хочу. Пройдет срок, и я сделаю из тебя... королеву!

Снова стало тихо, девочка не сразу спросила:

- А королевой разве быть хорошо?

- Наверное... при таком короле, как я!

В сознании Полынова, будто внутри арифмометра, сработал четкий механизм, и в памяти, словно из табло, проявилась та цифра, которую не следует забывать: XVC-23847/ А-835.

- Это будет в Гонконге, - прошептал он, засыпая, но во сне раскрутилась рулетка, снова указывая ему роковой No 36.

18. В КОНЦЕ БУДЕТ СКАЗАНО

Японский фотограф, навестив канцелярию губернатора, как бы между прочим заглянул в кабинет писаря, сказав ему, что он напрасно не приходит за своими фотокарточками:

- Вашим престарелым родителям будет приятно убедиться, что их сын даже на каторге выглядит очень радостным...

Но в фотоателье пришлось общаться не с фотографом, а с самим господином Кумэдой, который заявил:

- По должности писаря губернской канцелярии вы можете быть нам полезны. Для начала я прошу вас сообщить нам количество штыков в военном гарнизоне Сахалина.

Бывший семинарист Сперанский, а ныне мнимый Полынов, даже не сразу сообразил, что требуют от него японцы.

- Зачем? - ошалело спросил он.

- Затем, что