Гроза Византии

растное выражение.

Зоя внимательно посмотрела на него.

- И тебе мой привет, благородный Никифор, - ответила она. - Вижу, что сегодняшний день был для тебя удачным... Где нашел ты такую прекрасную добычу?

- Ты говоришь про девушку или про этого варвара?

- Про обоих...

- Я могу сказать тебе только про варвара... Ты видишь, он смотрит как будто во все глаза, между тем он слеп, как, впрочем, слепы все они...

- Перестань говорить загадками, я плохо понимаю тебя! Что ты хочешь сказать этими словами?

- Никифор намекает, - вмешался Марциан, - что этот варвар слеп потому, что его глаза не оценили всех прелестей венероподобной Склирены...

- Вот как! А эта девушка?.. Что она могла сделать? Или она осмелилась вступить в соперничество с моей несравненной Склиреной?

- О, нет! Эта дикарка вместе с каким-то стариком укрыли у себя моего дикого зверя, но, благодаря мне, он был все-таки найден. Старик зачем-то нашел нужным умереть...

- Какой старик, о ком ты говоришь, Никифор? - с заметным волнением и тревогой в голосе воскликнула Зоя, приподымаясь даже на носилках.

Василий внимательно посмотрел на матрону и сразу заметил ее волнение.

"Что это может значить? - подумал он. - Зоя интересуется каким-то варваром! Не понимаю!"

- О каком старике говоришь ты? - повторила снова свой прежний вопрос Зоя.

- Ах, почем я знаю! Какой-то варвар, живший в чаще парка, у самой воды... Его, кажется, я видел во дворце... Его называли там Лукой...

- Он умер, ты говоришь?

- Я в этом уверен, и рассуди сама, несравненная Зоя, мог ли я оставить этот цветок, - он указал на Ирину, - одиноким! Нет, тогда я считал бы себя в этом случае самым грубым из варваров.

Он хотел еще что-то прибавить, но громкий крик перебил его.

Это Изок, долго всматривавшийся в Зою, вмешался и начал кричать, привлекая к себе общее внимание.

- Слушай ты, женщина! - гремел он. - Я знаю, я видел тебя и слышал, что в твоих жилах течет славянская кровь... Ведь ты сама с Днепра, это говорили мне верные люди, ты должна знать полянского старейшину Улеба.

- Улеба! - воскликнула Зоя, и смертельная бледность выступила даже сквозь покрывавшие ее щеки румяна. - Что с ним?

- Он убит... убит по приказанию вот этого человека, который говорит с тобой, как друг... а его внуков, детей его сына Всеслава, - они перед тобой - ведут на смерть, на муки, на позор... Радуйся, отступница, и да поразит тебя великий Перун своим громом!

Зоя совсем встала на носилках. Она с широко раскрытыми глазами слушала Изока. Теперь она вся бледная, с высоко вздымающейся грудью, соскочила с носилок и кинулась к юноше.

- Улеба! Ты сказал: Улеба, Всеслава? - повторяла она.

- Да... да... Я - Изок, а это - сестра моя, Ирина, мы - дети Всеслава.

- О, боги! Что же это... Никифор! Благородный Никифор!..

- Что прикажешь, несравненная!

- Умоляю тебя, отдай мне твоих пленников!

- Ты просишь меня об этом? Но нет, я не могу исполнить такого желания!

- Отчего?