Каторга

о и Шаляпин не угрожают Сахалину своими бесплатными гастролями. А наши сахалинские солдаты, хотя и слуги отечеству, но жизнь у них тоже почти каторжная, они будут очень рады послушать и вас и ваш... граммофон!

Вечер в казарме сложился самым лучшим образом, а потом штабс-капитаи Быков умолил девушку накинуть на свои девичьи плечи его офицерскую шинель:

- Не простудитесь! Снег в окрестностях нашего легендарного "Парижа" будет лежать на сопках еще долго, а дожди тут очень холодные... Впрочем, моя коляска к вашим услугам!

Клавочка без тени ложного смущения приняла его приглашение "на чашку чаю"; денщик задержал лошадей возле беленькой мазанки, похожей на украинскую, в переулке офицерской слободки. Внутри дома хранилась стерильная чистота, всюду был заметен порядок, свойственный только женщинам, о чем Клавочка и подумала про себя, но Валерий Павлович Быков с удивительной проницательностью разгадал ее потаенные мысли:

- Нет, я холостяк. Просто жизнь приучила меня к аккуратности в общении не только с предметами, но и с людьми... Я нисколько не жалею, что связал свою судьбу с русской армией, я сожалею только о том, что не в силах сдать экзамены в Академию Генштаба. Иногда мне кажется, что я окончательный тупица!

Денщик поставил самовар. Над офицерской тахтой висела карта Сахалина, и Быков обвел пальцем контуры острова:

- Заметьте, что Сахалин своими очертаниями напоминает большую стерлядь с раздвоенным хвостом на юге, это даже символично... Россия привыкла кормиться рыбой с Волги, а никто еще не подумал, что один только Корсаковск может дать народу рыбы как десять Астраханей... Мы - слепые раззявы! говорил Быков. - Когда с океана идут рыбные косяки, то они столь необъятны, что миллионы тонн самой драгоценной рыбы с икрой выдавливаются прямо на берега Сахалина, образуя на них гекатомбы умирающей рыбы, которая потом отравляет воздух своим гниением. У нас нет даже соли... Вот, попробуйте нашу селедку!

Клавочка попробовала и сказала:

- Да, в магазинах Елисеева такую не продашь даже беднякам, ибо россияне давно испорчены астраханским засолом.

Быков вызвался проводить ее:

- Вы бы знали, как тошно жить на этом острове, где мы все заранее прокляли, все изгадили, все оплевали, на все глядим чужими недобрыми глазами, будто Сахалин не наша земля, а сам дьявол прибил ее к берегам России. Японцы этим и пользуются - грабят, вывозят, хищничают. Вы когда-нибудь побывайте на путине в Аниве... это страшно! Будто Сахалин вообще не принадлежит нам, русским, а только им, японцам.

Клавочке штабс-капитан нравился - он не был похож на других обитателей Александровска, но в сердце бестужевки, давно настроенном на лирический лад, еще не угасал интерес к тому загадочному арестанту, который, как и офицер Быков, тоже не был похож на рядовых людишек... "Где же он, этот арестант с такими лучистыми, медовыми глазами?" Наверное, горюет в "кандальной" и смотрит на этот мир через решетку.

Приятно шелестящая кружевным фартучком, милейшее создание