Каторга

обы пустил кровь из носу, и никто в камере тебя мизинцем не колыхнет. А ежели, сука, ты от моих "крестин" откажешься, тогда... Сам знаешь, каторга - это тебе не карамелька!

Только теперь Полынов подошел к семинаристу. Он не стал вдаваться в лирику, сразу перешел в энергичное наступление:

- Тля! Слушай меня внимательно. Ты берешь мое имя, берешь и грехи мои. Если спросят, за что получил пятнадцать лет, отвечать будешь конкретно - за три экса! Запоминай: сначала было ограбление Коммерческого банка в Лодзи...

- Боюсь, - расплакался семинарист.

Полынов жесткой хваткой взял парня за горло:

- Еще ты увел кассу бельгийского экспресса. Ну, а что касается экса в Познани, так я тебе этот экс прощаю, ибо в криминаль-полиции Берлина мое дело осталось недоказанным... Чего дрожишь, тля?

- Страшно мне, - признался Сперанский. - Да и не запомнить всех названий... Нельзя ли чего попроще?

- Проще не получится, ибо жизнь - слишком сложная штука. Еще раз повторяю: Лодзь, почтовый вагон и... Познань! А взяли тебя, сукина сына, за рулеткой в Монте-Карло.

- Да что я мог делать там, господи?

- Ты, дурак, ставил на тридцать шесть.

- Не бывал я там! Даже не знаю, где такой...

- Так и говори, что в Монте-Карло никогда не бывал. А тебе никто не поверит, ибо любой преступник всегда отрицает посещение тех мест, где он свершил наказуемое деяние. Осознал?

- Да ведь погубите вы меня.

- Не ври, - жестко произнес Полынов. - Ты сам несчастного попа загубил, чтобы с попадьей его выспаться. Так что не выкручивайся, а получи свои пятнадцать лет каторги и будь доволен, что еще легко от меня отделался...

Семинарист, схваченный за глотку, неожиданно встретился с взглядом желтых глаз, он заметил даже ухмылку на тонких губах Полынова, и тут он понял, что этот человек, отдавший ему свои преступления, выше всей уголовной камеры, выше даже его "крестного отца" - бандита Ивана Кутерьмы.

- Ладно, - обмяк семинарист. - Только отпустите меня...

И пальцы на его шее медленно разжались.

Сперанский (бывший Полынов) скоро вышел из тюрьмы, получив "квартирный билет", дабы существовать на свой счет, уже не надеясь на помощь от казны. Кутерьма остался на своих нарах. Бандит не знал, что придет срок - и он станет мешать Полынову, как опасный свидетель прошлого, а тогда Полынов, им же "перекрещенный" в Сперанского, должен будет убрать Кутерьму с этой грешной земли; дабы тот не мешал ему жить... В городе Полынов снял себе "угол" на Протяжной улице в квартире Анисьи, которая торговала на базаре протухшими селедками. Эта бой-баба, немало повидавшая на своем веку, не раз умилялась набожности своего постояльца, часами простаивавшего перед иконами:

- Господи, простишь ли и помилуешь ли меня, грешного?

Вызнав о грехах постояльца, Анисья даже пожалела его:

- Сама баба, так по себе ведаю, что все беды от нас происходят. Ты, мил человек, от нашего брата держись подалее...

Итак "крещение" состоялось удачно. Полынов все рассчитал правильно