Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Таким образом, автор, находясь далеко от места событий, слышит и видит эти события. Отсюда мы заключаем, что автор обладал такими же свойствами, как например, египетские монахи Феодор и Паммон, спутники Афанасия Великого, архиепископа Александрийского (IV в. н. э.), во время его бегства от преследований посланных Юлианом Отступником, которые пытались его арестовать. Они бежали в закрытой лодке Феодора. И когда Афанасий пытался передать свои распоряжения на случай, если он будет убит, то Феодор и Паммон, «улыбнувшись, переглянулись друг с другом. “Что вы смеетесь? - спросил архиепископ. - Неужели думаете, что я боюсь смерти?” - “Нет, - отвечал Феодор, - в этот самый час твой враг Юлиан убит в своей персидской войне”». Юлиан был убит «шальною стрелой» именно в этот день, 26 июня 363 г., когда Афанасий плыл в лодке с Феодором и Паммоном (Фарар. С. 320).

Однако еще более разительное сходство свойств автора со свойствами святого человека мы встречаем в отечественной культуре. Вот что говорится, например, о Сергии Радонежском в его Житии: «Святой же… пророческим обладал даром, знал обо всем, словно находился поблизости. Он видел издалека, с расстояния во много дней ходьбы» (далее говорится о том, что он видел, стоя на молитве, события Куликовской битвы, называл даже по имени убитых в сражении русских воинов) (ПЛДР, 1981. XIV - сер. XV в. С. 389).

Глава 11

ВЕЛИКОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ НЕБЕЗРАЗЛИЧНО К ТОМУ, КТО БУДЕТ ЕГО АВТОРОМ

А теперь посмотрим на проблему авторства с другой стороны. Наилучшие кандидаты в авторы, выставленные до сих пор за период исследования «Слова о полку Игореве» - это боярин Петр Бориславич (автор гипотезы Б. А. Рыбаков) и Галицкий князь Владимир, сын Ярослава Владимировича (Осмомысла), брат Ефросиньи (Ярославны), жены Игоря (автор гипотезы Л. Е. Махновец). Мы не будем вдаваться в историю вопроса и рассматривать доводы в пользу того или другого кандидата, потому что избрали на этот случай другой образ действий, простой и однообразный, но, как представляется, плодотворный. Посмотрим, что представляли собой эти люди. В данном случае нет ничего полезнее этого действия, тем более что сведения о их личных качествах сохранились.

«Мстислав Изяславич отпустил от себя двух бояр, братьев Бориславичей… Бориславичи перешли к Давыду Ростиславичу и начали ссорить его с Мстиславом». - А исходом этих ссор, как всегда, были междоусобицы. Мог ли Петр Бориславич сначала способствовать крамолам, а затем осуждать их в литературном произведении? И будет ли вообще охота писать, ратуя против собственных интересов? Потому что «бояре, - заключает историк С. М. Соловьев, - попрежнему оставались боярами князей, а не боярами княжеств, действуя из личных выгод, тесно связанных с выгодами того или другого князя, но не из выгод сословий» (Соловьев, 1963. С. 17, 19). В рассказе Никоновской летописи за 1168 и 1170 Петр Бориславич дважды назван «злым человеком и окаанным боарином» (Янин, Гайдуков, 1988. С. 35. Ссылка на: ПСРЛ. Т.9. С. 235, 237).

А что касается князя Владимира Галицкого, то отец его, Ярослав, трижды изгонял его из княжества изза его развратных склонностей. И ни один князь - ни Волынский, ни Смоленский, ни великий князь Киевский - не хотел принять его у себя. Только зять Ярослава, Игорь Святославич, герой «Слова о полку Игореве», дал ему пристанище и два года держал его в Путивле, в том Путивле, где жена Игоря, а сестра Владимира ждала возвращения Игоря из половецкого похода.

В 1187 г., после смерти отца, Владимир стал Галицким князем. Но «пил день и ночь, - пишет Н. Карамзин в своей “Истории”, - презирал уставы Церкви и нравственности, женился вторым браком на попадье, сверх того, удовлетворяя гнусному любострастию, бесчестил девиц и супруг боярских». Изгнанный галицкими вельможами, «Владимир бежал в Венгрию с женою, двумя сыновьями и наследственными сокровищами». Великое произведение небезразлично к тому, кто будет его автором. И произведение «выбирает» себе автора - но только такого, в каком нуждается. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1, 1).

И только сила исконного слова жизни и света, национальное слово к Богу, дает человеку слово к народу.

Глава 12

РЕКОНСТРУКЦИЯ ОКОНЧАНИЯ РУКОПИСИ ПАМЯТНИКА

В ьются голоси чрезъ море до Киев

а . Игорь едеть по Боричеву къ

С вятеи Богородици Пирогоще

и . Страны ради гради весе

ли . певше песнь старымъ кнзмъ

а потомъ молодымъ. Пети слава

Иг орю Святъславлича боуи тоур

оу Всеволоде Влади

ме ру Игоревичу. Здрави к

н язи и дроужин

а поборая за

христьяны

на поганыя

п лъки. Княземъ

с лава

а дружи

не . А

ми

нь

Окончание рукописей в виде представленной фигуры было распространенным в средние века и называется «воронкой». При этом «краегранесие» или тайнопись посредством начальных слогов и слов, также была распространена в средние века, особенно в Византии.

Выявленная надпись звучит: «Василиа игумена христьяны напсане». Имя «Владимиру» взято через «е» после «м» - Владимеру, - как это было распространено, а не через «и» десятеричное, как поставлено у первых издателей. Василий - это священник церкви на горе Щековице под Киевом, а с 1183 г. игумен КиевоПечерского монастыря. Был другом знаменитого церковного писателя XII в. Кирилла Туровского, один из просвещенных и одаренных людей своего времени. Данные, на основании которых выявлена вероятность его авторства, обозначены в статьях 1, 28, 37, 60, 67 Комментария, а также в отдельной статье настоящего издания «Сила исконного слова дает человеку слово».

На современном русском языке содержание надписи следующее: «ВАСИЛИЯ, ИГУМЕНА (вождя) ХРИСТИАН, СОЧИНЕНИЕ».

Необходимо отметить, однако, что выявленная надпись («краегранесие») путем расчета количества знаков в строках «воронки» и порядка их расположения в древних рукописях - всего лишь подтверждение гипотезы об авторе путем расчетов, которые в таких случаях дают ожидаемый результат. И несмотря на обоснованность такой интерпретации окончания рукописи, шаг этот сам по себе не является аргументом в распознании истины об авторе «Слова о полку Игореве». Представленная искусственная схема является как бы общим знаменателем того внимания, которое было сосредоточено на побудительных мотивах создания самого «Слова» и на облике человека, создавшего исключительное по своим достоинствам произведение. Поэтому схема действует при единственном предположении, что рукопись памятника заканчивалась «воронкой». Тогда вариантов такому «краегранесию» нет, так как никакого другого содержания не выявляется с учетом метода расположения знаков в строке и их количества в древнерусских рукописях.

Выводы. Причина затруднений, с которыми сталкиваются при определении кандидата в авторы, заключается в том, что предполагаемому автору, как правило, не хватает реальной достоверности, такой, которая не заключала бы в себе противоречия. В результате большинство гипотез об авторе нам непонятно. Однако «только то, что нам понятно, будет возможным и не содержит в себе противоречия» (Лейбниц).

То, что я пытался показать, состоит в следующем: гипотеза о Василии Щековицком как авторе «Слова о полку Игореве» не содержит ничего неясного и противоречивого, а потому может существовать как возможное, так как находится в согласии со всем ходом жизни того времени.

Конфликт Кирилла с Василием касался духовной связи с центром жизни, с Традицией, которая таится в том Начале, в чьем свете проясняется все, - Традиция таится в Истине, то есть Высшем Принципе, для которого настоящее - приуготовление к будущему. Поэтому выжны не исторические события, а лишь те явления, которые сближают «небо» и «землю», преходящее вещное с нетленным вечным. Кирилл был представителем Традиции как внутренний, духовный рыцарь: он объявил борьбу природному человеку, борьбу с низкими стихиями, во имя духовного выковывания личности: будучи иноком, он «превосходил всех исполнением данных обетов», а «чтобы достичь еще высших совершенств, он заключил себя в столпе и оставался там несколько времени, подвизаясь в посте и молитвах и занимаясь составлением благочестивых сочинений» (Макарий, 1955. С. 300). Таким образом, Кирилл, завершив внутреннюю реализацию, являлся «избранным», принадлежа к интеллектуальнодуховной элите, он не мог более поддаваться соблазну, - поэтому на Василия смотрел как на «званого». Кроме того, русская модель власти в то время не заключала в себе сакральногосударственной прерогативы, существовала удельнородовая система. При занятии (или захвате) великокняжеского стола соблюдалось лишь право династической правопреемственности - великокняжеская власть неизменно оставалась за династией Рюриковичей.