Каторга

но набрасывало на берег пышные кружева легкой пены; ярко светило солнце, а небо было наполнено удивительной голубизной. Воздух был настолько прозрачен, что на другой стороне Татарского пролива невооруженным глазом можно было увидеть бухту Де-Кастри...

С маяка "Жонкьер" позвонили губернатору.

- Ясно видим четыре крейсера под японским флагом.

Михаил Николаевич еще не забыл своей оплошности когда он, донкихотствуя, собрался вступить в битву со льдинами, на которых дымились кучи навоза.

- Дались вам эти японцы. Откуда тут крейсера?

- Так точно, убедитесь сами...

Ляпишев уселся в коляску, к нему запрыгнула невесть откуда и взявшаяся Катя Катина, любившая пикантные анекдоты. Кучер быстро домчал лошадей до пристани, по которой с биноклем в руках похаживал капитан Жохов. Но даже без бинокля Ляпишев рассмотрел японские крейсера, которые на малом ходу ползали, как утюги, вдоль берега, стопоря машины возле береговых лощин, через которые с моря проглядывали крыши Александровска; потом крейсера отплыли немножко к северу, где и задержались возле Арково, просматривая линии русских окопов.

- Что они здесь крутятся? - спросил Ляпишев.

- Промеряют глубины, берут пробы грунтов.

- Зачем?

- Чтобы знать, в каком месте бросать якоря...

По-прежнему светило солнце, лениво чвикали с высоты чайки, ни одного выстрела, берега Сахалина встретили бронированных пришельцев суровым молчанием. Но очевидец писал: "Глубоко оскорбленные, смотрели защитники Сахалина, как невозмутимо плавали неприятельские суда, как дерзко и насмешливо подходили они к нашим берегам. Судорожно сжимались руки, с языка слетали проклятия. О, если бы хоть чем-нибудь можно было проучить самонадеянного врага! И тут особенно ясно и отчетливо Сахалин осознал свое позорное, свое безнадежное бессилие. И как больно всем нам было это сознание... Японские крейсера скрылись в таинственной, синеющей дали. Они оставили всех нас переживать жгучий вопрос: что будет завтра?"

- Завтра все и начнется, - сказал Жохов.

- Типун вам на язык, - ответил Ляпишев. - Завтра не может быть ничего дурного, потому что Витте уже в пути к американскому Портсмуту, японцы ждут его для подписания мира... Что бы вы, дорогой генштабист, посоветовали мне делать?

- Все взрывать, все сжечь, - сказал Жохов.

- Не требуйте от меня подвигов Герострата!

На это военный писатель ответил ему как надо:

- Помилуйте, никто еще не назвал Геростратами русских мужиков, паливших свои деревни в двенадцатом году...

Ляпишев вернулся в город, наказав кучеру:

- Задай овса лошадям, подтяни рессоры, и чтобы коляска стояла возле моего крыльца наготове. Все понял?

- Ясненько, - сказал кучер, и Ляпишев даже не заметил, как он озорно подмигнул миленькой Кате Катиной...

Губернатор все-таки послушался Жохова, весь остаток дня был посвящен уничтожению того, что составляло государственную ценность: "Горел каменный уголь в рудниках Дуэ, уничтожались баркасы с припасами, снимались рельсы для вагонеток