Поэтика за чайным столом и другие разборы

92

Ср.: «Ты справлена в славу, осыпана хвоей…» («Жизнь»), «Ты в ветре, веткой пробующем…», Ты не осанка сладкогласца, Ты — лето с местом в третьем классе, Ты — пригород, а не припев («Поэзия»), Ты вся, как мысль, что этот Днепр… Твое присутствие, как зов… («Ты здесь, мы в воздухе одном.»), Ты — край, где женщины в Путивле…. («Ты рядом, даль социализма….»), Ты стала настолько мне жизнью… («Кругом семенящейся ватой…») и др.

93

Ср. «Это — круто налившийся свист» («Определение поэзии»), «Любить, — идти, — не смолкнул гром…», Это ведь значит — обнять небосвод («Сложа весла»), «Ирпень — это память о людях и лете…», И рифма — не вторенье строк… («Красавица моя, все стать…»), Это поистине новое чудо <…> Это она, это она, Это ее чародейство и диво…. («Опять весна»).

94

См. примеч. 2.

95

Об этом мотиве и его месте в поэтическом мире Пастернака см. Жолковский 2011а: 36.

96

Согласно Московской фонологической школе, И и Ы — один гласный; в ЛИ они последовательно рифмуются и аллитерируют друг с другом.

97

Строго говоря, здесь ―н― часть корня, и лишь этимологически — суффикс.

98

Соблазнительно истолковать эту мягкость как фонетический аналог легкости.

99

Гаспаров 1997а: 518–520; Жолковский 2011а: 278, 294, 352–353.

100

Жолковский 2011а: 358–360 (со ссылками на анаграмматические прочтения Пастернака у И. П. Смирнова и Б. А. Каца); см. также: Бройтман 2007: 323–324.

О готовности Пастернака (вообще склонного к каламбурам на имена собственные, начиная с фамилии Пастернак; см.: Жолковский 2011а: 127–133, 143–144) анаграммировать имя Зинаиды Николаевны свидетельствует знаменитая фраза из его письма к ней от 17 мая 1931 г.: «Я хочу жить пронзенным и прозиненным» [Пастернак 2003–2005: VIII, 510].

101

Пастернак 1993: 179.

102

Печатается впервые.

За замечания и подсказки я благодарен Михаилу Безродному, Дмитрию Быкову, Е. В. Капинос, О. А. Лекманову, Л. Г. Пановой.

103

В Полном собрании сочинений (см.: Пастернак 2003–2005: II, 185) отрывки 5-й и 6-й не разделены — видимо, по ошибке; во всех остальных изданиях строка И на эти-то дива идет после отбивки, открывающей 6-й отрывок.

104

Впрочем, элемент повествовательной отстраненности, эпической надмирности в изображении людских страстей чувствуется уже и в предыдущих фрагментах «Вакханалии».

105

О моей трактовке поэтического мира Пастернака см., без дальнейших отсылок: Жолковский 2011а.

106

Литературный топос «ничто» — тема для особого исследования. Красноречивый образец этого топоса — загробное стихотворение Бунина <«Без меня»> (см.: Жолковский 2009: 53–55); возможный кандидат — гётевско-лермонтовские «Горные вершины…». Интереснейшую параллель к ЦН как картинке без людей, но полной рефлексов человеческого обихода представляет рассказ Р. Брэдбери «Будет ласковый дождь» («There Will Come Soft Rains»; 1950), где в доме, уцелевшем после тотального ядерного уничтожения человечества, продолжают функционировать системы заботливого поддержания условий человеческой жизни.

107

Кстати, любка, маттиола и ночная фиалка — один и тот же цветок, ср. в черновом варианте «Любки»: Зовут их любкой. Александр Блок, Сестра, жена и сын — ночной фиалкой.

108

Небольшой букет символистских ночных цветов, вводимый обобщением: «„Опьяняющее“ действие ночных цветов соединяет эротическо-мистическую креативность с поэтической» — см.: Ханзен-Лёве 2003: 601.

109

На этом соотнесении ночных цветов ЦН с чувственным безобразьем прошлой ночи могли сказаться эротические и другие архетипические коннотации «Ночной фиалки» Блока, в которой, впрочем, примечательно преобладание одурманенности, оцепенения и забвения, родственных не столько ночному безобразью, сколько утренней непрошибаемости ночных цветов в ЦН.

110

Даже Фет, начинающий с того, что Целый день спят ночные цветы, далее сосредотачивается на ночном общении героев.

111

Этот сдвиг выдержан в духе одной из частых разновидностей контакта — тождества того, что находится «здесь», в доме, и «там», в пейзаже, ср. И тех же белых почек вздутья И на окне, и на распутье, На улице и в мастерской («Земля»).

112

См., например: http://plantlife.ru/books/item/f00/s00/z0000011/st032.shtml.

113

Мотив чистоты / грязи в контексте разговора о ночных цветах возникает у Пастернака в раннем варианте «Любки»: Дыша внушеньем диких орхидей, Кто пряностью не поперхнется? Разве Один поэт, ловя в их духоте Неведенье о чистоте и грязи.

114

Форма льет отсылает к 3-му отрывку «Вакханалии», где Мария Стюарт В юбке пепельно-сизой Села с краю за стол. Рампа яркая снизу Льет ей свет на подол, — световому эффекту, в свою очередь программно перекликающемуся с 1-м отрывком, где Лбы молящихся, ризы И старух шушуны Свечек пламенем снизу Слабо озарены. «Пастернак объяснял, что в „Вакханалии“ ставил перед собой пластическую задачу передать разного происхождения свет снизу» [Пастернак 1997: 687].

115

На даче у Пастернака не было телефона, ср. в его альбомном экспромте «А. П. Зуевой» (1957): У нас на даче въезд в листве, Но, как у схимников Афона, Нет собственного телефона. Домашний телефон в Москве (см.: Пастернак 2003–2005: II, 280; Пастернак 1997: 684).

Разумеется, именинный кутеж «Вакханалии», особенно учитывая его реальные прототипы, не следует привязывать к жилищам самого Пастернака.

116

Ушаты есть у Пастернака в дачной и очень негативной «Ложной тревоге» (1941): Корыта и ушаты, Нескладица с утра, Дождливые закаты, Сырые вечера <…> И вижу смерть в упор.

117

Об этом анахронизме см.: Клятис-Сергеева, Лекманов 2010.

118

Именно так читает ЦН артист Михаил Царев: (http://www.playcast.rn/?module=view&card=914775&code=fbb28dda1f4aa080cf9a4c70d1a492eaf71a7250).

Ср. также игру Пастернака со скандированием ключевого слова в строчке Реже-реже-ре-же ступай, конькобежец («Зимнее небо», 1915).

119