Прах и пепел

ал каждого входящего в кабинет:

— Хозяин на пределе.

В семь часов явился Берия. Сталин еще разговаривал с Шапошниковым и Василевским, молча протянул Берии пакет с листовками, тот сел, стал читать. Собрав со стола карты, Шапошников и Василевский ушли.

— Что скажешь? — спросил Сталин.

— Фотографии, по-видимому, подлинные. Непохоже, чтобы это был загримированный под Якова актер, — ответил Берия.

— Сам вижу, что это не актер! — взорвался Сталин. — Почему листовки я получил от Жданова? Листовки разбрасывали только под Ленинградом?

— Нет, их разбрасывали повсюду. У нас они есть.

— Почему мне не доложил?

— Я не знал, как вам об этом сказать, товарищ Сталин.

Сталин ударил кулаком по столу.

— Скрывали?

— Мы обдумывали, какие можно принять меры, прежде чем вам доложить.

— И что надумали?

— Надо выяснить, где сейчас Яков. Немцы, безусловно, тщательно его охраняют. При массовом передвижении военнопленных найти его трудно.

— А если через месяц, через два, через год вы его найдете?

— Постараемся организовать побег.

Сталин встал, как обычно, прошелся по кабинету.

Побег… Тысячи наших пленных не могут убежать, а сын Сталина сумел. Кто в это поверит? Народ скажет: Сталин договорился с Гитлером, выручил своего сыночка. Какое после этого может быть доверие у народа к товарищу Сталину?

Он остановился перед Берией.

— Как только узнаете, где Яков, немедленно доложите мне, Надо лишить немцев возможности пользоваться его именем во вред нашей армии, нашей стране.

Берия поднялся.

— Жену — в тюрьму, в одиночку, — добавил Сталин.

— А дочь?

— Отдайте Светлане, она сама решит, возможно, отвезет к старикам.

18

После месяца кровопролитных боев в районе Брянска 50-я армия вышла из окружения на восточный берег Оки в районе Белева, потеряв значительную часть личного состава и техники. «Катюши» дали последний залп по врагу, потом их пришлось уничтожить — кончились снаряды и горючее. В начале ноября под давлением противника армия снова отошла и закрепилась на рубеже Дубна — Плавск. Автороте под командованием старшего лейтенанта Березовского приказали доставить тяжелораненых в тыл, во фронтовой эвакогоспиталь.

В роте осталось сорок две машины, из командного состава кроме Березовского — командир взвода Овсянников. Березовский сказал Саше:

— Придется помогать, Панкратов. Видите, ни старшины, ни политрука, ни взводных. Я назначил своим помощником Овсянникова, он со всем хозяйством не справится. Возьмите на себя техническую часть. Пришлют помпотеха, освобожу.

Березовский совсем исхудал, почернел, был контужен, плохо слышал, переспрашивал, придерживал пальцами вздрагивающее веко.

Работы Саше особенно не прибавилось. Техничка цела, и Василий Акимович цел — знающий механик. И шоферы, хотя опытные, бывалые, и раньше нередко обращались к Саше за советом, ну а теперь уже вроде как к начальнику. Звания у Саши по-прежнему не было, называли его или «инженер», или по фамилии: Панкратов. А Николай Халшин по-прежнему