Прах и пепел

ции назначения, там и выдадим. Еще вопросы? — Он повернулся к Саше. — Вы что-нибудь хотите добавить?

— Моторы поостыли, — сказал Саша, — к утру надо бы приготовить по ведру горячей воды. И еще: не забыть в избах лопаты, топоры, буксирные тросы.

— Железной лопатой много не очистишь, — засомневался Василий Акимович, — надо деревянные. Дело простое: черенок вдоль пропилить, в распил вставить кусок фанеры, забить гвоздями. Всего делов.

— Всего делов, — передразнил его Чураков, — а фанеру где взять?

— Приходи, дам.

— Много у вас фанеры? — спросил Березовский.

— Пара листов есть, — уклончиво ответил Василий Акимович.

— Поберегите для остальной роты. Вопросов больше нет?.. Значит, повторяю: в шесть ноль-ноль выезжаем. Все свободны. Проценко, занеси сюда мои вещи.

Шоферы ушли.

Проценко вернулся с небольшим чемоданом, вещмешком и пакетом. Пояснил — в пакете селедка.

— Спасибо, иди. Завтра в пять заедешь за мной.

Березовский расстегнул ремень, снял портупею, сунул под подушку пистолет в кобуре, расстегнул ворот рубашки, стянул сапоги, размотал портянки.

— Найдется, где посушить?

— Конечно, давайте.

— Заодно и кипяток закажите, чай попьем.

— Хотите чего-нибудь горячего? Можно яичницу организовать.

— К селедке лучше картошку сварить, если есть.

Саша вышел на кухню, разложил на печке портянки, попросил своих хозяек, двух одиноких старух, поставить чайник, сварить картошку Те захлопотали. Были благодарны Саше: не только привез им машину дров, но и перепилил с товарищем, наколол, теперь на всю зиму обеспечены топливом, не замерзнут.

Саша вернулся в горницу.

На столе толстая алюминиевая фляга, обшитая сукном, водка, конечно. На расстеленной газете Березовский разделывал крупную, жирную селедку.

— Видали, какая селедка у тыловиков — залом. Пробовали?

— Приходилось.

— У меня руки испачканы, достаньте из моего мешка банку с маслом и хлеб. Заодно его нарежьте.

Лампа, сделанная из сплющенной артиллерийской гильзы, коптила. Саша ножницами подрезал фитиль, огонь стал гореть ровно.

Старушки принесли стаканы, вилки, ложки, тарелки с солеными огурцами, квашеной капустой, лучком, а некоторое время спустя чугунок, покрытый полотенцем, — горячую картошку.

— Ешьте досыта.

Березовский кивнул на флягу:

— Наливайте, Панкратов. А мне бы руки сполоснуть.

Пальцы его дрожали, когда он взял стакан.

— Первую положено за победу.

Выпили.

— Хорошо, — передернул плечами Березовский.

Подцепил вилкой селедку, пожевал, поднял брови.

— Давно такой не ел. Как вам, Панкратов? Вкусная селедка?

— Очень, — похвалил Саша.

Березовский снял полотенце с чугунка, ударил в лицо пахучий картофельный пар. Положил картошки себе, Саше, снова накрыл чугунок полотенцем.

— Чтобы не остыла. Наливайте. Когда нам с вами еще придется выпить, Панкратов? После победы, может быть. Как вы думаете?

— Возможно, раньше.

— Раньше? Вам известны последние события на фронте?

— Немцы опять перешли в наступление.

— Да,