Последняя мистификация Пушкина

У Гек­кер­нов бы­ло сред­ст­во рез­ко из­ме­нить си­туа­цию в свою поль­зу: на­при­мер, об­ви­нить по­эта в свя­зи с Алек­сан­д­ри­ной, тут же пре­вра­тив по­стра­дав­ше­го суп­ру­га в сла­сто­люб­ца и рас­тли­те­ля. Се­го­дня не при­ня­то го­во­рить о свя­зи ме­ж­ду Пуш­ки­ным и своя­че­ни­цей - то­гда же о ней сплет­ни­ча­ли мно­гие. Но Гек­кер­ны не сде­ла­ли это­го, и во­все не из-за эти­че­ских со­об­ра­же­ний – им про­сто не хва­та­ло вре­ме­ни и сил бо­роть­ся с по­этом. Бо­лее то­го, они го­то­вы бы­ли ид­ти с ним на ми­ро­вую, лишь бы кон­фликт не вы­плес­нул­ся на­ру­жу и не стал дос­тоя­ни­ем об­ще­ст­ва.

Ви­зит Гек­кер­на ис­пу­гал сес­тер Гон­ча­ро­вых. Труд­но ска­зать, в ка­ком со­ста­ве они об­су­ж­да­ли про­ис­шед­шее - воз­мож­но, не обош­лось без уча­стия Е.И. За­гряж­ской - но кто-то из них этим же днем от­пра­вил по­сыль­но­го в Цар­ское Се­ло за бра­том Ива­ном? Бы­ла ли это На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на или Алек­сан­д­ри­на – не суть важ­но – ин­те­ре­сы обе­их сес­тер, в дан­ном слу­чае, сов­па­да­ли. Не­сколь­ко в сто­ро­не стоя­ла Ека­те­ри­на. Ее, влюб­лен­ную в Дан­те­са, все­гда по­доз­ре­ва­ли в со­труд­ни­че­ст­ве с Гек­кер­на­ми. Да и вот что лю­бо­пыт­но – са­ма Ека­те­ри­на в пись­ме к бра­ту Дмит­рию от 9 но­яб­ря как-то не­оп­ре­де­лен­но от­зы­ва­ет­ся о не­дав­нем по­яв­ле­нии Ива­на:

Вот уже три дня как мы его не ви­де­ли, по­то­му что все это вре­мя он на­хо­дит­ся под аре­стом за то, что не вы­пол­нил ка­ких-то слу­жеб­ных фор­маль­но­стей по при­ез­де сю­да, но зав­тра мы на­де­ем­ся он прие­дет[51].

«Ка­ких-то слу­жеб­ных фор­маль­но­стей» - ей ли не знать, что Ва­ня Гон­ча­ров по­стра­дал за са­мо­воль­ную от­луч­ку из во­ин­ской час­ти?! А мо­жет ее, дей­ст­ви­тель­но, не по­свя­ти­ли в об­стоя­тель­ст­ва экс­трен­но­го вы­зо­ва бра­та в Пе­тер­бург, и она ду­ма­ла, что это бы­ло ря­до­вое уволь­не­ние? В лю­бом слу­чае она не ста­ла бы скры­вать от Дмит­рия ис­тин­ную при­чи­ну аре­ста Ива­на – слиш­ком да­ле­ко был брат, что­бы за­те­вать с ним ин­три­гу, слиш­ком глу­бо­ко Ека­те­ри­на пе­ре­жи­ва­ла на­чав­ший­ся кон­фликт. Впро­чем, и На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на, на­хо­дясь в том же со­стоя­нии, во всем до­ве­рив­шая­ся му­жу, вряд ли мог­ла дей­ст­во­вать са­мо­стоя­тель­но. Од­ной Алек­сан­д­ри­не лег­ко бы­ло со­хра­нять от­но­си­тель­ное спо­кой­ст­вие и, на­до по­ла­гать, в си­лу сво­его по­ло­же­ния и ха­рак­те­ра, она не ста­ла отка­зы­вать­ся от сво­его, пусть и ма­ло за­мет­но­го, но очень важ­но­го уча­стия в ду­эль­ной ис­то­рии – к это­му мы еще обя­за­тель­но вер­нем­ся!

Ко­гда брат ока­зал­ся у сес­тер, его тут же по­про­си­ли вер­нуть­ся в Цар­ское Се­ло, уви­деть­ся с Жу­ков­ским и вы­звать его к ним в Пе­тер­бург, ссы­ла­ясь на то, что Пуш­кин в опас­но­сти.

В тот день, 5 но­яб­ря, дей­ст­во­ва­ли не толь­ко се­ст­ры Гон­ча­ро­вы. Су­ще­ст­ву­ет миф, буд­то дру­зья Пуш­ки­на ни­че­го не зна­ли о ду­эли, а по­то­му не мог­ли во­вре­мя вме­шать­ся в со­бы­тия и пре­дот­вра­тить не­сча­стье. Та­кое оп­рав­да­ние они при­ду­ма­ли, ко­гда слу­чи­лось не­по­пра­ви­мое и при­шлось от­ве­чать на не­удоб­ные во­про­сы, от­во­дить об­ви­не­ние в за­го­во­ре про­тив вла­сти. Ис­сле­до­ва­те­ли под­дер­жа­ли эту иг­ру, по­сколь­ку в про­тив­ном слу­чае при­шлось бы объ­яс­нять, ка­ким же, на са­мом де­ле, бы­ло по­ве­де­ние дру­зей по­эта. Ведь не на­зо­вешь же всех со­труд­ни­ка­ми Гек­кер­нов, как это сде­ла­ли с Жу­ков­ским, по­яв­ле­ние ко­то­ро­го в Пе­тер­бур­ге ни­чем иным, как пря­мым уча­сти­ем в ду­эль­ной ис­то­рии, нель­зя бы­ло объ­яс­нить.

Вспом­ним, ано­ним­ка име­ла осо­бое свой­ст­во. Упа­ко­ван­ная в двой­ной кон­верт, она уст­раи­ва­ла друзь­ям Пуш­ки­на свое­об­раз­ный эк­за­мен. Пре­ж­де все­го, она тре­бо­ва­ла от них дей­ст­вий и ка­ких?! Тот, кто ве­рил по­эту бе­зо­го­во­роч­но, дол­жен был не­пре­мен­но пе­ре­дать ему внут­рен­ний кон­верт в не­рас­пе­ча­тан­ном ви­де. Но так по­сту­пи­ли лишь Хит­ро­во и Сол­ло­губ – са­мые впе­чат­ли­тель­ные и, мяг­ко го­во­ря, не­про­ни­ца­тель­ные уча­ст­ни­ки ду­эль­ной ис­то­рии. Боль­шин­ст­во же рас­су­ди­тель­ных и креп­ких го­лов ре­ши­ло дей­ст­во­вать са­мо­стоя­тель­но, счи­тая се­бя в пра­ве ру­ко­во­дить судь­бой Пуш­ки­на.

Пер­вым бро­сил­ся на ро­зы­ски Рос­сет. До­гад­ка его бы­ла про­ста: по­сколь­ку ад­рес квар­ти­ры, не­дав­но им сня­той, был на­пи­сан под­роб­но - с ука­за­ни­ем в ка­кой двор по­вер­нуть, по ка­кой ле­ст­ни­це прой­ти и в ка­кую дверь по­сту­чать - то, ве­ро­ят­нее все­го, пи­сал че­ло­век, уже по­бы­вавшй у не­го в до­ме. По­доз­ре­ние па­ло на «свет­ских ша­лу­нов», час­тень­ко об­щав­ших­ся с Гек­кер­на­ми — Дол­го­ру­ко­ва и Га­га­ри­на»[52] и час­то по­се­щав­ших Рос­се­та. И.Га­га­рин впо­след­ст­вии вспоми­нал:

Од­на­ж­ды мы обе­да­ли до­ма вдво­ем (с Дол­го­ру­ко­вым – А.Л.), как при­хо­дит Р. При лю­дях он ни­че­го не ска­зал, но как мы вста­ли из-за сто­ла и пе­ре­шли в дру­гую ком­на­ту, он вы­нул из кар­ма­на бе­зы­мян­ное пись­мо на имя Пуш­ки­на, ко­то­рое бы­ло ему при­сла­но за­пе­ча­тан­ное под кон­вер­том, на его (Р.) имя. Де­ло ему по­ка­за­лось по­доз­ри­тель­ным, он ре­шил­ся рас­пе­ча­тать пись­мо и на­шел из­вест­ный па­ск­виль. То­гда на­чал­ся раз­го­вор ме­ж­ду на­ми; мы тол­ко­ва­ли, кто мог на­пи­сать па­ск­виль, с ка­кою це­лью, ка­кие мо­гут быть от это­го по­след­ст­вия. Под­роб­но­стей это­го раз­го­во­ра я те­перь при­пом­нить не мо­гу; од­но толь­ко знаю, что на­ши по­доз­ре­ния ни на ком не ос­та­но­ви­лись и мы ос­та­лись в неве­дении»[53].

На­до ска­зать, что князь П.В. Дол­го­ру­кий имел ре­пу­та­цию од­но­го из са­мых въед­ли­вых и не­за­ви­си­мых умов Пе­тер­бур­га. Ге­неа­лог по при­зва­нию, он хо­ро­шо раз­би­рал­ся в свет­ской жиз­ни сто­ли­цы. «Тол­ко­вать» с ним оз­на­ча­ло пе­ре­вер­нуть всю под­но­гот­ную ве­ли­ко­свет­ско­го Пе­тер­бур­га. И что же в ито­ге - друзья «ос­та­лись в не­ве­де­нии»? Хо­тя как раз это са­мое «не­ве­де­ние» го­во­ри­ло о мно­гом и от­нюдь не в поль­зу вер­сии по­эта? Мо­ло­дые лю­ди не смог­ли за­по­доз­рить Гек­кер­нов в на­пи­са­нии ано­ним­ки.

Но не толь­ко они од­ни. Ат­мо­сфе­ра не­ве­де­ния бу­к­валь­но ца­ри­ла в эти пер­вые но­ябрь­ские дни. Да­же про­ни­ца­тель­ные Вя­зем­ские вы­ка­за­ли пол­ную растерян­ность:

моя же­на во­шла ко мне в ка­би­нет с за­пе­ча­тан­ной за­пис­кою, ад­ре­со­ван­ной Пуш­ки­ну, ко­то­рую она толь­ко что по­лу­чи­ла в двой­ном кон­вер­те по го­род­ской поч­те. Она за­по­доз­ре­ла в ту же ми­ну­ту, что здесь кры­лось что-ни­будь ос­кор­би­тель­ное для Пуш­ки­на. Раз­де­ляя ее по­доз­ре­ния и вос­поль­зо­вав­шись пра­вом друж­бы, ко­то­рая свя­зы­ва­ла ме­ня с ним, я ре­шил­ся рас­пе­ча­тать кон­верт и на­шел в нем ди­плом, здесь при­ла­гае­мый. Пер­вым мо­им дви­же­ни­ем бы­ло бро­сить бу­ма­гу в огонь, и мы с же­ною да­ли друг дру­гу слово со­хра­нить все это в тай­не.[54]

Ко­неч­но, Вя­зем­ский лу­ка­вил – вряд ли он унич­то­жил ди­плом – не в его ха­рак­те­ре бы­ло ос­тав­лять за­гад­ки без раз­га­док. И от­ку­да он взял его ко­пию, при­ло­жен­ную к пись­му?! Ста­ло быть, вто­рым дви­же­ни­ем он от­пра­вил ди­плом се­бе в кар­ман! В це­лом же по­ве­де­ние суп­ру­гов вы­да­ва­ло их как лю­дей чем-то яв­но обес­ку­ра­жен­ных. И это бы­ло тем бо­лее по­доз­ри­тель­но, что князь, с од­ной сто­ро­ны, раз­би­рал­ся в свет­ских ин­три­гах ни­чуть не ху­же Дол­го­ру­ко­ва, а с дру­гой – знал мно­гое о се­мей­ной жиз­ни по­эта. Ему пер­во­му сле­до­ва­ло бы бро­сить­ся к Пуш­ки­ну и об­су­дить по­яв­ле­ние ано­ним­ки, а не де­лать из это­го тай­ну.

Да и сам по­эт дер­жит нас в не­ве­де­нии. В пись­ме к Бен­кен­дор­фу Пуш­кин пи­сал, что, по­лу­чив па­ск­виль, тут же за­нял­ся ро­зы­ска­ми. Но по­про­буй­те най­ти хоть од­но сви­де­тель­ст­во его пе­ре­дви­же­ний в этот день, хо­тя бы на­мек на за­яв­лен­ные по­ис­ки! Скла­ды­ва­ет­ся впе­чат­ле­ние, что 5 но­яб­ря Пуш­кин во­об­ще не по­ки­дал ра­бо­че­го ка­би­не­та – не слу­чай­но же Гек­керн за­стал его до­ма? А дол­жен был бы ис­кать по все­му Пе­тер­бур­гу!