Женская война

а пожала ему руку; выходя на берег, она опиралась на его руку; обходя стену парка, она устала и села отдыхать, и барон помнил все эти подробности, все эти места, освещенные фантастическим светом.

Каноль не должен был расставаться с виконтессой весь день: за завтраком она пригласила его к обеду, за обедом она пригласила его к ужину.

Посреди великолепия, которое ложная принцесса должна была показать для достойного приема посланника короля, Каноль умел отличить внимание любящей женщины. Он забыл лакеев, этикет, весь свет, он даже забыл обещание свое уехать и думал, что навсегда останется в таком блаженстве.

Но когда наступил вечер, когда кончился ужин, как кончились все прочие части этого дня; когда за десертом придворная дама увела Пьерро, который все еще был переодет принцем, пользовался обстоятельствами и ел за четырех настоящих принцев; когда часы начали бить и виконтесса де Канб взглянула на них, убедилась, что они бьют десять, она сказала со вздохом:

— Ну, теперь пора!

— Что такое? — спросил Каноль, стараясь улыбнуться и отразить злое несчастие шуткой.

— Пора сдержать ваше слово.

— Ах, виконтесса! — возразил Каноль печально. — Так вы ничего не забываете?

— Может быть, и я забыла, как вы, но вот что возвратило мне память.

Она вынула из кармана письмо, которое получила в ту минуту, как садилась ужинать.

— От кого это? — спросил Каноль.

— От принцессы. Она зовет меня к себе.

— По крайней мере, это хороший предлог! Благодарю вас, что вы хоть щадите меня.

— Не обманывайте сами себя, — сказала виконтесса с печалью, которую не старалась даже скрывать. — Если бы я даже не получила этого письма, то все-таки в условленный час напомнила бы вам об отъезде, как теперь напоминаю. Неужели вы думаете, что люди, окружающие нас, могут еще прожить здесь день и не догадаться, что мы действуем заодно? Наши отношения, признайтесь сами, вовсе не похожи на отношения гонимой принцессы с ее гонителем. Но если эта разлука вам так тягостна, как вы говорите, то позвольте сказать вам, барон, что от вас зависит никогда не разлучаться со мною.

— Говорите! Говорите!

— Разве вы не догадываетесь?

— Разумеется! Очень догадываюсь! Вы хотите, чтобы я ехал с вами к принцессе?

— Она сама пишет мне про это в письме своем, — живо сказала виконтесса.

— Благодарю, что мысль эта пришла не вам в голову, благодарю за смущение, с которым вы сказали мне про это предложение. Совесть моя нимало не мешает мне служить той или другой партии, у меня нет никаких убеждений. Когда вынимаю шпагу из ножен, мне все равно, откуда посыплются на меня удары, справа или слева. Я не знаю королевы, не знаю и принцев, я независим по богатству, не честолюбив и ничего не жду ни от нее, ни от них. Я просто служу, вот и все.

— Так вы поедете за мною?

— Нет!

— Но почему же нет?

— Потому что вы перестанете уважать меня.

— Так это только останавливает вас?

— Только это, клянусь вам.

— О, так не бойтесь!

— Вы сами не верите тому, что теперь говорите, —