История всемирной литературы Т.3

Впрочем, если бросить ретроспективный взгляд на всю немецкую культуру конца XV и начала XVI в., то надо будет признать, что это было время большого литературного подъема. Привлекает в немецкой литературе тех лет и демократическая непосредственность, и энергичный протест против темного царства, нашедший выражение в разнообразных сатирических и публицистических формах. Что-то есть в этой литературе кряжистое, немного топорное, но зато сильное.

Не следует никогда забывать, что именно в это время сложился талант Альбрехта Дюрера (1471—1528), осуждавшего тех, кто привык «держаться старого пути», и требовавшего от «разумного человека», чтобы он смело шел вперед и постоянно искал «нечто лучшее» («Четыре книги о пропорциях», 1528). Без творчества Дюрера нельзя составить себе ясного представления о немецком Возрождении. Ведь немецкая литература XV—XVI вв., при всех ее несомненных достоинствах, не выдвинула таких огромных писателей, как Рабле или Шекспир. Зато Дюрер был подлинным титаном той замечательной эпохи. И безусловно, прав гуманист Эобан Гесс, видевший в Дюрере наиболее полное воплощение немецкого творческого гения. Гравюры и живописные полотна Дюрера, тяготевшего к жизненной правде, наделены силой и душевным порывом. Немецкий художник не устремлялся в мир отвлеченной красоты. Он внимательно присматривался к судьбам простых людей, ясно различал черты приближавшегося социального катаклизма (цикл гравюр на дереве «Апокалипсис», 1498) и на картине «Четыре апостола» (1526) с суровым лаконизмом изобразил непреклонных борцов за истину.

НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ

И после 1525 г. под густым слоем пепла продолжали тлеть искры народного гнева. Замечательную стойкость обнаруживали анабаптисты, связанные с идейными традициями Мюнцера: в 1534 г. им даже удалось временно захватить власть в городе Мюнстере и отражать натиск княжеских войск. Сохранились независимые мыслители, не желавшие мириться с существующими порядками и догматическими предписаниями. Смелым вольнодумцем был, например, Себастиан Франк (1499—1542 или 1543), разносторонний ученый, переведший на немецкий язык «Похвалу глупости» Эразма Роттердамского и составивший обширную антологию народных немецких пословиц и поговорок (1541). Согласно Франку, ни католическая, ни лютеранская церковь не могут быть посредниками между человеком и богом. Путь к богу каждый должен искать в глубинах своего деятельного духа. Резко отзывался Франк об общественном строе современной Германии, основанном на корысти и насилии. Феодалы превратились в волков, которые «хватают все, что могут». Купцы и ростовщики умножают страдания народа. Мечтая, подобно сторонникам народной Реформации, о строе, не знающем сословной иерархии и духовного гнета церкви, Франк, однако, уже не верил в близкую возможность осуществления этого на земле.

О благе «простых людей» помышлял также выдающийся врач и естествоиспытатель Теофраст Парацельс (1439—1541), смело выступивший против отживших средневековых авторитетов и научной рутины. Высоко ставя человека и его пытливый разум, Парацельс заявлял, что человек «более велик, чем небо и земля». Подобно Франку, тяготел он к идеям народной Реформации. В труде видел он залог земного счастья и ратовал за обновление мира на основе социальной справедливости.

Во второй половине XVI в. на тираническое самоуправство феодалов резко нападал Филипп Никодим Фришлин (1547—1590), драматург, поэт и ученый, предпочитавший писать на языке классического Рима. В «Слове о сельском житии» (1578) он не только прославил крестьянское сословие в качестве наиболее благочестивого и общественно полезного, но и решительно осудил феодальную знать, безбожно угнетавшую мирных землепашцев. Фришлин был смел, энергичен, неукротим. Но за ним уже не стояла дружная когорта гуманистов, стремившихся к обновлению немецкой жизни. Такие люди, как Фришлин, были в Германии периода реакции второй половины XIV в. обречены на трагическое одиночество, на преследования и гонения.

На протяжении нескольких десятилетий немецкую литературу наполняли догматические споры протестантов и католиков. Подчас она становилась разновидностью церковной проповеди. Последователи Лютера советовали приобщать «безумный мир» к «слову божьему» «через посредство проповедей, хоралов, виршей, песней, притч, представлений, комедий и трагедий». Перечисленные жанры действительно получили широкое развитие. В частности, заметно развилась драма на немецком и латинском языках. В протестантских кругах усердно культивировалась библейская школьная драма, пропагандировавшая религиозное и нравственное учение Лютера. Нередко она содержала резкие выпады против папства и его сторонников. Так, в школьной латинской драме «Паммахий» (1538), сочиненной виднейшим неолатинским драматургом Германии первой половины XVI в. Томасом Наогеоргом (1516—1563), папа Паммахий (т. е. Всеразрушитель) оказывается верным слугой сатаны.

Если исходить из немецких масштабов, то следует признать, что немецкая драма XVI в. достигла определенных успехов. Причем это относится не только к пьесам светского характера (Фришлин и др.), но и к библейским драмам, не лишенным подчас бытовых черт, житейской непосредственности. Несомненной живостью отмечена, например, пьеса Буркарда Вальдиса «Притча о блудном сыне» (1527), содержащая ряд выразительных сцен, рисующих веселую жизнь молодого вертопраха, наделенного характерными чертами немецкого бюргера XVI в.

К дидактическим жанрам, наиболее популярным в XVI в., относится также басня. В бюргерской литературе она с давних пор занимала видное место. Эпоха Реформации вдохнула в нее новую жизнь. В роли баснописца выступал сам Лютер («Эзоповы басни», 1530, изд. 1557). Одаренными баснописцами были лютеранские пасторы Эразм Альбер (ок. 1500—1553) и вышеупомянутый Буркард Вальдис (ок. 1490—1556). В 1534 г. вышел из печати первый сборник Альбера, включавший 17 басен. В 1550 г. появилась окончательная редакция сборника под названием «Книга о добродетели и мудрости, содержащая 49 басен, большею частью заимствованных из Эзопа и украшенных рифмами». В 1548 г. увидел свет «Обновленный Эзоп, переложенный в стихи» Б. Вальдиса. Поэты смотрят на басню, как на испытанное средство вразумления «легкомысленных людей»,

до которых не доходят строгие слова проповедника.

Понятно, что у обоих поэтов, ревностных лютеран, встречаются выпады против папства и католического клира. В басне Э. Альбера об осле в львиной шкуре осел обозначает римского папу, стремящегося к земному господству, а М. Лютер показывает всем ослиные уши этого мнимого льва. Однако чаще всего баснописцы касаются нравственных изъянов, не выходя за пределы повседневных житейских явлений. Их идеалы подчас окрашены в филистерские тона. В басне «О двух братьях» Вальдис противопоставляет гуляке и моту, расточающему отцовское наследство, рачительного хозяина, умеющего умножать добро. В басне «О лягушке и быке» поэт советует людям отказаться от несбыточных мечтаний и понять, что глупо «выступать против более сильного». Но есть в баснях бюргерских поэтов отзвуки народной мудрости, привлекательная живость и естественность в изображении немецкой жизни. Сельский пастор Альбер охотно касается деревенского быта, в то время как горожанин Вальдис обнаруживает превосходное знание быта городского. Нередко басни Вальдиса превращаются в веселые шванки. Вместо зверей в них выступают обыкновенные люди. Одна колоритная жанровая сценка следует за другой. Тут и находчивые простолюдины, оставляющие в дураках алчного попа, и распутные монахи, и вороватые портные, и ярмарочные шарлатаны, и смышленые школяры, ловко надувающие доверчивых поселян («О школяре и мельнике»).

Многие немецкие писатели XVI в. питали склонность к шванку. Этот старинный жанр именно в XVI в. достиг расцвета. Вначале он был довольно тесно связан с традициями Средних веков. Это чувствуется хотя бы в книге францисканского проповедника Иоганнеса Паули (ок. 1455 — ок. 1530) «И в шутку, и всерьез» (1522), состоящей из небольших рассказов назидательного характера, почерпнутых из различных источников. К таким «прикладам», то серьезным, то забавным, охотно обращались проповедники, стремившиеся сделать проповеди более наглядными и привлекательными. Шванки Паули сродни анекдотам, повествовательный элемент в них сведен к минимуму, зато дидактическая тенденция выражена ясно. Со временем шванки становятся более «литературными», свободными, далекими от проповеднической кафедры. Впрочем, уже с самого начала в них жил озорной дух карнавала, они были связаны с шутовскими сказами и веселым народным острословием. В суровые годы Реформации шванк уступил место публицистическим жанрам, более соответствовавшим требованиям религиозной и социальной борьбы. Зато с середины XVI в. шванки буквально наводняют немецкую литературу. Утомленные конфессиональной полемикой, читатели с жадностью набрасываются на сборники шванков. В 1555 г. появилась «Дорожная книжечка» одаренного прозаика и поэта Иорга Викрама (ок. 1505 — ок. 1562). За ней последовала вереница книг, написанных разными авторами: «Общество в саду» (1556) Якоба Фрея, «Развлечение в пути» (1557) и «Вторая часть Общества в саду» (ок. 1560) Мартина Монтана, «Книжечка отдыхающих» и «Катципори» (1558) Михаэля Линденера, «Книжечка для чтения на ночь» (1558) Валентина Шумана, «На карауле» (1560) Бернгарда Герцога и, наконец, семитомный сборник шванков «Средство от тоски» (1563—1603) Ганса Вильгельма Кирхгофа.