Мир культуры. Основы культурологии

Или:

"Отрок должен быть весьма учтив и вежлив как в словах, так и в делах: на руку не

дерзок и не драчлив, также имеет оный стретившего на три шага недошед и шляпу

приятным образом сняв, а не мимо прошедши, назад оглядываясь, поздравлять. Ибо

вежливу быть на словах, а шляпу держать в руках не убыточно, а похвалы достойно. И

лучше, когда про кого говорят: "он есть вежлив, смиренный кавалер и молодец", нежели

когда скажут про которого: "он есть спесивый болван"...

Второй раздел назывался “Како младый отрок должен поступать, когда оный в

беседе с другими сидит”. Отроку говорили:

"Когда прилучится тебе с другими за столом сидеть, то содержи себя в порядке по

сему правилу: в первых, обрежь свои ногти, да не явится, яко бы оныя бархатом обшиты,

умой руки, сиди прямо и не хватай первой в блюдо, не жри как свинья и не дуй, чтоб везде

брызгало"...

Петр I считал, что не только знания, но и “политес” — этикет, культура

поведения должны быть присущи российскому человеку, чтобы он мог с успехом

соперничать с европейской учтивостью.

Каждая из реформ Петра открывала в российском просвещении новые

горизонты знания. Выходят книги, посвященные различным вопросам

промышленности: механике, металлургии, строительству военных укреплений

(фортификации), горному делу и многим другим.

Географы и картографы этого времени составили множество карт, а собрание

сведений о богатстве недр позволило определить, какими товарами “без вывозу из-за

532

моря обойтись можно” [125, с. 337]. В этот период были открыты залежи угля на

Дону, в Кузнецке, нефть в Поволжье. Уголь тогда еще использовали мало, лишь как

топливо при выварке соли, а нефть применяли только в медицине.

Бурное развитие науки и образования привело к открытию в 1725 году по

инициативе Петра Петербургской Академии наук. В отличие от западных академий,

создававшихся на пожертвования, Петербургская Академия была на полном

государственном обеспечении. При Академии был создан университет для

подготовки научных кадров из русских “младых людей”.

В этот же период вместо буквенных обозначений цифр (“а” — 1, “б” — 2 и т.

д.) ввели арабские цифры, появляется новый шрифт для печатания книг, поскольку

прежний, церковнославянский был труден и в печати, и в чтении. С 1702 года в

России издается печатная газета “Ведомости о военных и иных делах, случившихся

в Московском государстве и во иных окрестных странах”. Эта газета отличается от

единственного органа — рукописной газеты “Куранты” времен Алексея

Михайловича тем, что была предназначена для широкого круга подписчиков,

публикуя материалы о новых указах, месторождениях, промышленных

предприятиях.

В 1719 году открывается первый в России естественноисторический музей

“Кунсткамера”, где были представлены различные минералы, изображения и чучела

животных, “чудеса”; коллекция музея составлялась по указам правительства

доставлять “каменья необыкновенные, кости человеческие и скотские, рыбы,

старинное оружие и прочее все, что зело старо и необыкновенно” [там же, с. 339].

533

Столь бурное развитие просвещения в России требовало своих просветителей,

и они явились. Это Феофан Прокопович, М. В.Ломоносов (1711 — 1765), читавший в

Академическом университете курс “истинной физической химии”, поэт В. К.

Тредиаковский (1703—1768), преподававший красноречие, математик и физик Г. В.

Рихман (1711 — 1753), впоследствии погибший от удара молнии во время

эксперимента, приглашенные из Швейцарии Леонард Эйлер (1707—1783), будущий

петербургский академик, и Даниил Вернулли (1700—1782), один из трех братьев,

прославивших свое имя в мировой науке. Русские ученые переводили труды Д.

Локка, Ж.-Ж. Руссо и других по самым различным направлениям науки. Трудами

Ломоносова был создан Московский университет, в котором в отличие от западных

университетов не было богословского

факультета. По этой и другим, вполне типичным

для России причинам Московский университет

просуществовал недолго: он был закрыт во

второй половине XVIII века. История этого

университета показывает, что и в кругу науки

продолжалось то же противостояние, что и в

других сферах действительности. С одной

стороны, огромная тяга к знаниям, которая

давала возможность выходцам из самой

различной среды достигнуть больших успехов, с

М. Казаков.

Московский университет

другой — бедность и трудности учения. Иногда

тяжкие условия жизни студентов отвращали их

от занятий: Петр, посетивший Морскую академию, увидел, что ученики не ходили в

нее “за босотою и неимением дневного пропитания”, другие же “кормились вольною

работою” [152, с. 51]. Поэтому ученики убегали, их ловили, возвращали в школы,

жестоко наказывали. (И здесь сказалось желание Петра насаждать науки

насильственно!) Хотя примеры успешного прохождения всех ступеней

академического образования выглядят почти героически, они давали превосходные

результаты. Например, академик И. И.Лепехин “десятилетним мальчиком был

принят на казенное содержание (12 рублей в год) в гимназию. Здесь он овладел

немецким и латинским языками, прошел по ломоносовской программе курс русского

языка, изучал математику. По отзывам учителей, Лепехин был “весьма понятен” и

имел “особливую перед прочими охоту к учению”. В двадцать лет он был

произведен в студенты. После двух с половиной лет обучения в Академическом

университете Лепехина послали в Страсбургский университет, где менее чем через

пять лет он был удостоен степени доктора медицины, После возвращения на родину

Лепехина избирают адъюнктом, позднее — академиком Петербургской академии.

Семнадцать лет он заведовал Академической гимназией, которую некогда окончил

[там же, с. 67, 68].

Россия, как и другие европейские страны, переживала эпоху Просвещения.

Русское Просвещение, имея много общего с европейским, но не во всем совпадая с

ним, прошло два этапа в своем развитии. Первый этап был связан с идеей

534

пропаганды знаний, образования, доступного не только дворянству, но и

простонародью, о чем мечтал Ломоносов и что в той или иной мере осуществлял не

чуждый идей просветительства Петр. На этом этапе русской просветительской

мысли сформировалось представление о просвещенном монархе, о правлении,

основанном на разуме. И здесь весьма заметно влияние государственных реформ

Петра. Идею об ответственности каждого за исполнение им своих обязанностей, о

знатности, основанной на этой ответственности, выразил А. П. Сумароков (1717—

1777):

Без крылья хочешь ты летети к небесам.

Достоин я, коль я сыскал почтенье сам.

А если ни к какой я должности не годен,

Мой предок дворянин, а я не благороден.

[121, т. 5, с. 374]

Аналогичные мысли звучат и у Державина (1743—1816) почти четверть века

спустя:

Блажен народ, где царь главой,

Вельможи — здравы части тела,

Прилежно долг все правят свой,

Чужого не касаясь дела.

[Там же, “Вельможа”]

Но идеи просвещенной монархии, так же, как и идеи общества, построенного

на началах Разума, оказались, как и в Европе, иллюзией. Кроме того, в Европе не

существовало крепостничества в том виде, в каком оно было и все более

усиливалось в России. Возможно, что не все из просветителей видели прямую связь

самодержавия и крепостничества, но многие вещи они предчувствовали. Даже

умеренный Державин (между прочим, участвовавший в организации подавления