Наследие Ирана

S. Wikandеr, Feuerpriester, стр. 151—152.

С. A. Nallino, Tracce di opere greche giunte agli Arabi per trafila Pehlevica,— «А Volume of Oriental Studies presented to E. G. Browne», Cambridge, 1922, стр. 345—363. В «Фихристе» ан-Надима есть перечень пехлевийских книг, которые были переведены на арабский язык.

Т. NoIdeke, Das iranische Nationalepos, 2. Aufl., Berlin — Leipzig, 1920, разделы 6 и 7; В. В. Бартольд, К истории персидского эпоса,— ЗВОРАО, т. XII, 1915, стр. 257-282.

Глава VII. Завоевание персами ислама

Крушение старых порядков

После Хосрова Аноширвана сасанидское общество еще более восторгалось героическим прошлым, с его традициями и символикой; но этот старый мир был уже опрокинут восстанием Маздака и реформами самого Хосрова 1. Это не означает, однако, что города, например, стали развиваться в ущерб феодальной сельской округе. Наоборот, после реформ Хосрова дихканы строят по всей империи небольшие замки — центры поместий, но совсем не такие, как былые дворцы царьков и крупной аристократии. Более того, в последние годы правления Сасанидов нет никаких признаков роста городов — тяжелое экономическое положение и постоянные войны не способствовали градостроительству и торговле. Иран, пережив при Хосрове I и Хосрове II период укрепления и централизации государства, накануне падения державы Сасанидов вновь оказался раздробленным, так что, когда Ездигерд III, последний царь царей, потерпел поражение, не нашлось ни крупных феодалов, ни феодального войска, которые могли бы противостоять арабам. Очень может быть, что каждый дихкан ощущал себя Рустамом, а то и парфянским Суреном или Кареном, но эти идеалы прошлого уже не были реальностью. Попытаемся охарактеризовать обстановку и уклад жизни в последний век существования державы Сасанидов.

Значительное увеличение числа монет, обращавшихся при Хосрове I и особенно при Хосрове II, шло параллельно с ростом налогов. Золотые монеты были редки — главным образом праздничные и коммеморативные выпуски, следовавшие весовому стандарту римских ауреусов, но не приведенные в соответствие с господствующей в Персии весовой системой для серебра. Сасанидская драхма имела специфическую форму; эта плоская тонкая монета стала, особенно после Хосрова I, единственным типом серебряного чекана 2. Упорядочение эмиссий путем обозначения дат и монетных дворов показывает, что государство усиливало контроль над чеканом, сделав его гораздо более действенным, чем это было при первых Сасанидах. Сокращение выпуска медной монеты и рост серебряного чекана после Хосрова I свидетельствует о стремлении к централизации экономики и ограничению местной автономии; эта тенденция продолжала действовать и после того, как обозначился политический кризис центральной власти. Однако ни централизация экономики, ни высокий уровень развития торговли и банковского дела (мы знаем о существовании в этот период векселей, чеков и аккредитивов) не позволяют сделать вывод об экономическом процветании позднесасанидской империи. Частые войны и захваты новых территорий порой приносили значительные поступления в государственную казну — военная добыча служила в древности важным источником доходов. Но войны требовали огромных расходов, истощавших страну, и это особенно сказалось в конце правления Сасанидов. У нас нет надежных данных, чтобы определить уровень развития экономики державы в последнее столетие ее существования и — сопоставить его с предшествующими периодами. Несомненно, что экономика Византийской империи после Юстиниана была гораздо более прочной, чем экономика позднесасанидского государства. Роскошь и блеск двора Хосрова II Апарвеза поразили византийцев, когда они при императоре Ираклии захватили и разграбили дворец царя царей; у более поздних мусульманских авторов также приводится много рассказов о сказочных богатствах последних Сасанидов 3, но по этим анекдотам нельзя судить о положении страны. Рост налогов и частые войны, особенно при Хосрове II, подрывали благосостояние купцов и разоряли крестьян. Обнищание народа и сосредоточение огромных богатств в руках царской династии и знати — такова картина этого периода.

После смерти Хосрова II, в последние десятилетия державы, обнаруживается упадок центральной власти. Престолом распоряжается знать, прежде всего крупные военачальники. Оказалось, что реформы, проведенные при Хосрове I, в конечном счете привели к ослаблению власти самого царя. Если раньше знатные роды соперничали между собой, что создавало известное равновесие сил в борьбе царя со знатью, то теперь царю противостояли высшее чиновничество и военная аристократия, посягавшие на трон. Некоторые высшие должности в государственном аппарате были заняты духовенством, хотя, как правило, в канцеляриях служили писцы, а не мобеды или другие лица, имевшие духовный сан 4. В целом сасанидской державой накануне арабского завоевания правил не столько сам царь, сколько военачальники, верхушка духовенства и крупные чиновники, опиравшиеся, в свою очередь, на дихкан, писцов и, конечно, на войско.

В этот период можно заметить более строгое соблюдение сословного (или кастового) деления общества, освященного религией. Особое сословие составляли жрецы; остальные персы были расписаны по другим сословиям — в строгом соответствии с традиционным, идущим от религиозных установлений делением общества на жрецов, воинов, писцов и простой народ. Христиане и последователи других религий составляли особые группы, как и в позднейшей системе «милет» Оттоманской империи 5. Такое членение общества несомненно создавало известную устойчивость и в то же время препятствовало установлению тесных контактов между представителями разных сословий и общей гражданской ответственности подданных державы перед царем или перед членами других «каст». Эта разобщенность ослабляла Иран; она помогла арабам сокрушить державу Сасанидов.

О судьбах зороастрийской религии и церкви в позднесасанидском государстве написано много. Большинство исследований в этой области опирается на несомненно правильные гипотезы, но данные источников, к сожалению, скудны и могут быть истолкованы по-разному. Некоторые ученые выдвинули тезис о господстве северных мобедов, придерживавшихся зерванизма, и о их победе над хербедами — ортодоксальными зороастрийцами — уже в первый период правления Сасанидов. Должен признаться, что я не вижу оснований для такого вывода 6. Зороастрийская церковь при последних Сасанидах более всего заботилась о соблюдении ритуала и религиозных предписаний, однако она, очевидно, не могла не считаться с влиянием гностических учений, прежде всего зерванизма. Зерванизм вполне соответствовал пессимистической философии этой эпохи. Весьма вероятно, что в сасанидском зороастризме существовали секты, но в державе, где государство и церковь шли рука об руку, секты или ереси определялись прежде всего с точки зрения нарушения ортопраксии, следования установленному ритуалу, — отход от догм вероучения мог быть и не замечен.

О роли, которая придавалась ритуалу, можно судить по многим источникам, в том числе по житиям христианских мучеников. Известно много случаев, когда зороастрийцы заставляли пленных христиан есть свежее мясо вместо жертвенного или совершать обряд почитания солнца, после чего их освобождали. Прокопий Кесарийский («О персидской войне», II, 28, 25) сообщает, что персы очень строги в соблюдении обычаев повседневной жизни; он же (I, 11, 35), как и другие авторы, приводит известия о том, что погребальные обряды персов, ранее различавшиеся, свелись теперь к выставлению трупа, после чего очищенные от плоти кости складывались в астоданы (оссуарии), которые погребались 7. Сообщения такого рода свидетельствуют о большом значении, придававшемся ортопраксии в сасанидском Иране. Однако, если обратиться к вероучению, к религиозной теории позднего зороастризма, то столь твердых установлений мы не встретим.