Сталин. История и личность

Изучая политику, особенно политику в России, очень важно отличать официально принятые решения от реального положения дел. Официально запрещенная в 1921 г., фракционность в действительности продолжала в партии существовать в виде сложившейся в прошлом привычки, вошедшей в динамику политической жизни более позднего времени. Как проявлялось и то и другое, можно проиллюстрировать событиями, происшедшими на X съезде партии. Вскоре после открытия съезда пятнадцать человек, подписавших и поддержавших «платформу десяти», по окончании вечернего заседания 9 марта 1921 г. были приглашены в Кремль на неофициальную встречу с Лениным. В начале беседы он заявил, что, хотя утверждение съездом «платформы десяти» уже не вызывает сомнений, существует тем не менее опасность, что Центральный Комитет переизберут в почти прежнем составе, включая многих сторонников Троцкого, и ЦК вновь станут раздирать внутренние конфликты. Чтобы предотвратить такую ситуацию, следовало, по мнению Ленина, сделать так, чтобы в новом ЦК большинство в две трети принадлежало твердым адептам «платформы десяти». Оставшаяся треть мест будет предоставлена видным представителям платформы Троцкого, «рабочей оппозиции» и «демократических централистов». Ибо эти группы включали многих ценных работников, популярных в стране людей, которые, будучи связаны партийной дисциплиной, помогали бы ЦК проводить нужную политическую линию.

Присутствовавший на встрече Микоян писал в мемуарах, что план Ленина одобрили и одновременно обсудили отдельные кандидатуры. Затем встал вопрос о том, каким образом побудить большинство делегатов съезда проголосовать за нужных и отвергнуть нежелательных кандидатов. Ленин предложил секретно провести закрытое собрание всех делегатов съезда, выбранных местными партийными конференциями в качестве сторонников «платформы десяти». Им следовало вручить извещения о собрании, которые служили бы и приглашением, и пропуском. Было бы неверно, заметил далее Ленин, использовать для этой цели государственную типографию, поэтому он привел с собой старого большевика с большим опытом подпольной работы, у которого имелся гектограф и который брался отпечатать в ту же ночь требуемое количество извещений. Когда Сталин выразил опасение, что троцкисты и другие оппозиционеры могут использовать факт такого собрания для обвинения группы Ленина во фракционности, Ленин, добродушно улыбаясь, сказал: «Что я слышу от старого заядлого фракционера?! Даже он сомневается в необходимости созыва совещания делегатов, стоящих на «платформе десяти»! Вы должны знать, что Троцкий давно собирает сторонников своей платформы, да и сейчас, пока мыс вами разговариваем здесь, наверное, собрал свою фракцию. То же самое делают и Шляпников и Сапронов. Зачем закрывать глаза на хотя и неприятный, но явный факт существования фракций в партии? Именно созыв такого совещания сторонников «платформы десяти» обеспечит условия, которые исключили бы всякую фракционность в нашей партии в дальнейшем»⁹.

Предложение Ленина приняли, и он затем вступил в интенсивные переговоры с различными более мелкими группами делегатов, в том числе и с представителями оппозиции, чтобы таким путем обеспечить одобрение нужного его группировке состава будущего Центрального Комитета.

На первый взгляд Ленин просто боролся с фракционностью при помощи фракционности. Однако данный эпизод имел «подтекст», благодаря которому начинаешь четко понимать, что фракционный метод слишком прочно вошел в большевистскую политическую культуру, чтобы его можно было искоренить посредством резолюции о единстве партии. И хотя фракции редко бывали тесно сплоченными и, не в пример 1921 г., избегали обнародовать свои платформы, запрет их не ликвидировал. Он лишь сделал фракционную политику в партии, как правило, более скрытой и соответственно более опасной. Одержавшая верх фракция могла от «имени партии» обвинить потерпевшую поражение группировку во фракционной деятельности и затем требовать применения к ней санкций, предусмотренных пунктом седьмым резолюции, который опубликовали в 1924 г. При достаточной поддержке в ЦК и ЦКК победители могли понизить в должности и даже исключить из партии побежденных. Так и поступила фракция Сталина в конце 20-х годов с разбитыми соперниками.

Ко времени смерти Ленина в партии существовали и были представлены в Политбюро четыре различные фракционные группировки. Одну из них возглавлял Сталин. Троцкий являлся руководителем фракции левых, в которую входили такие видные революционеры, как Радек, Пятаков, Серебряков, Крес-тинский, Иоффе, Сосновский, Раковский и другие, подписавшие «платформу 46-ти». Зиновьев и Каменев были равноправными лидерами фракции, опиравшейся на ленинградскую партийную организацию, которой руководил Зиновьев. И наконец, существовала фракция во главе с тройкой умеренных членов Политбюро. Это были: очень популярный Бухарин, выдающийся партийный интеллигент и редактор газеты «Правда»; Рыков, преемник Ленина на посту председателя совнаркома; Томский, руководитель советских профсоюзов. У группы Бухарина были сторонники среди молодой партийной интеллигенции, в государственном аппарате и в профсоюзах. Она располагала прочной базой в московской городской партийной организации, с которой Бухарин длительное время поддерживал тесную связь и которая оказывала решающее влияние на редакции целого ряда партийных изданий. Возглавлявший в 1918 г. движение левых коммунистов Бухарин стал убежденным адвокатом нэпа и главным проводником этой умеренной, ориентированной на крестьянина хозяйственной политики. Фактически он и его единомышленники первыми обосновали доктрину о социализме в одной, отдельно взятой стране (особенно ее экономический аспект), которую отстаивал Сталин в середине 20-х годов в ходе внутрипартийной полемики¹⁰.

Маневры, с помощью которых Сталин привел свою фракцию к окончательной победе над остальными тремя группировками, свидетельствуют о его исключительной ловкости как политического стратега. Эти действия в западной литературе неоднократно приводили в качестве классического примера искусства коалиционной стратегии, на котором следует учиться¹¹! Как мы уже видели, в период последней болезни Ленина Сталин, объединившись с Зиновьевым и Каменевым, образовал неофициальную руководящую тройку Политбюро и в то же время начал тайное политическое соперничество со своими товарищами по триумвирату. Одновременно он старался наладить контакт с группой Бухарина, одобрял ее ориентацию в хозяйственной политике, которая пользовалась большой популярностью в партии. Вместе с этими союзниками он двинулся против своего наиболее грозного конкурента на роль преемника Ленина — Троцкого. При этом он ловко использовал давнюю взаимную неприязнь Троцкого и Зиновьева, а также ту глубокую тревогу, которую вызывал в буха-ринцах Троцкий из-за разногласий в политике. Особенно это касалось стремления троцкистов ускорить индустриализацию за счет выкачивания средств из крестьянства, и их ставки на революцию за рубежом как непременное условие успешного построения социализма у себя дома. Согласованная открытая атака на «троцкизм» в 1924 г. и в начале 1925 г. ознаменовала начало конца Троцкого и его политического дела. Следует добавить, что успеху Сталина в этой схватке во многом способствовала политическая недальновидность Троцкого в решающий период 1923-1925 гг. Так, например, он бездумно отверг попытки Зиновьева сблизиться с ним после XII съезда; не осознал он и значения коалиционной стратегии, чтобы одолеть Сталина.

Триумвират распался осенью 1925 г., когда страх перед Сталиным и его возрастающей политической силой прочно овладел умами Зиновьева и Каменева. В сентябре оба вместе с Крупской и Сокольниковым выдвинули оппозиционную «платформу четырех», и XIV съезд партии, собравшийся в декабре того же года, предал конфликт гласности. Троцкий остался в стороне от этих антисталинских акций. В сенсационной речи на съезде Каменев не только выразил протест против использования Сталиным Секретариата в качестве политического инструмента, но и полностью отрицал его право на роль высшего руководителя партии. «Мы против того, чтобы создавать теорию “вождя”, мы против того, чтобы делать “вождя”, — заявил он и, заканчивая свое выступление, подчеркнул: — Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба»¹². Подобный прямой и открытый удар по сталинскому честолюбию был мужественным, но бесполезным. Зиновьев и Каменев потерпели на съезде от объединенных сил Сталина и Бухарина сокрушительное поражение. Влияние оппозиционеров упало, а позиции Сталина во вновь избранном ЦК и Политбюро укрепились; в результате оплот Зиновьева — Ленинград не устоял перед натиском сталинской фракции. Каменев пережил унижение, будучи избранным всего лишь кандидатом в члены Политбюро.