Сталин. История и личность

Ссылаясь на ленинскую критику возвеличивания личности, советские публикации послесталинского периода осудили культ Сталина, процветавший в 30-е и 40-е годы, как несвойственное коммунистической идеологии явление. Культ личности якобы вообще противоречил самой природе коммунизма как движения и как системы⁷². Наше исследование заставляет усомниться в справедливости подобного утверждения. Оно по меньшей мере демонстрирует, что возникновение первоначального коммунистического культа личности не было какой-то аномалией. Напротив, этот культ явился естественным и непосредственным продуктом русского коммунизма, который как движение обрел в Ленине харизматического руководителя. Его собственная антипатия к восхвалениям ни в коей мере не обесценивает этот вывод. Данное обстоятельство доказывает лишь то, что первый и наиболее затяжной культ коммунистического лидера не был результатом стремления этого лидера к личной славе.

Судьба «завещания»

Хранившаяся в тайне в момент написания часть «Письма к съезду» несколько месяцев после того, как умер Ленин, оставалась нераспечатанной. Вероятно, для душевного равновесия Сталина было счастьем, что в те напряженные дни он продолжал работать, не ведая о том, что Ленин имел намерение сместить его с поста генерального секретаря. Перенести этот удар было достаточно трудно и тогда, когда для него подошло время.

В конце мая 1924 г. собрался Х111 съезд партии, первый после смерти Ленина. Незадолго до этого, 18 мая, Крупская передала в Центральный Комитет секретную часть «Письма», присовокупив записи, продиктованные 24-25 января 1922 г., а также добавление от 4 января 1923 г. В сопроводительном документе она пояснила, что «Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эти записи после его смерти были доведены до сведения очередного партийного съезда». Видимо, материал сначала попал к Сталину как генеральному секретарю. Со слов других, Троцкий рассказывал, что пакет вскрыл Сталин в присутствии своего помощника Льва Мехлиса и еще одного работника аппарата ЦК, Сергея Сырцова. После прочтения Сталин якобы разразился бранью по адресу Ленина⁷³. Затем 21 мая завещание представили Центральному Комитету, собравшемуся на предсъездовский пленум. Один из сотрудников секретариата Сталина, присутствовавший в качестве технического секретаря и впоследствии эмигрировавший, следующим образом описывает реакцию зала, когда Каменев зачитывал документ: «Мучительная неловкость парализовала собрание. Сталин, сидевший в президиуме, чувствовал себя приниженным и жалким. Несмотря на самообладание и деланное спокойствие, по лицу Сталина было видно, что решалась его судьба»⁷⁴.

Избранный в предыдущем году XII съездом Центральный Комитет состоял из 40 членов и 17 кандидатов (с совещательным голосом). И хотя среди 40 членов были такие твердые сторонники Сталина, как Молотов, Ворошилов, Киров, Микоян и Орджоникидзе, ЦК отнюдь не контролировался Сталиным. Ничто не мешало этому органу последовать конкретной рекомендации Ленина, изложенной в добавлении от 4 января. И то, что ЦК не выполнил волю Ленина, явилось вовсе не показателем силы влияния Сталина как генерального секретаря, а результатом его ловких политических маневров. Во время болезни Ленина Сталин удовлетворился ролью младшего партнера в неофициальном блоке Политбюро, или триумвирате. В него также входили честолюбивый Зиновьев и его верный союзник Каменев, которые все еще смотрели свысока на генерального секретаря как на человека с ограниченными политическими способностями и которыми прежде всего двигал страх (а в случае Зиновьева — дух соперничества) перед Троцким. Боязнь прихода Троцкого к власти разделяли многие представители правящей группы. Ведь в случае низложения Сталина он в соответствии с завещанием Ленина явился бы логическим кандидатом на пост с огромным политическим влиянием. Поэтому правящая группа оказалась весьма восприимчивой к настойчивым призывам как Зиновьева, так и Каменева оставить Сталина в занимаемой должности. Зиновьев, в частности, сказал: «Товарищи, последнюю волю, каждое слово Ильича, мы, безусловно, должны считать законом... В одном вопросе, однако, мы с радостью можем сказать, что опасение Ильича не подтвердилось. Я имею в виду вопрос, касающийся Генерального секретаря. Вы все были свидетелями нашей совместной работы в последние месяцы. Как и я, вы могли убедиться в том, что опасения Ильича не оправдались»⁷⁵. По словам Бажанова, голосование по предложению Зиновьева и Каменева о прекращении прений проводилось простым поднятием рук. Сталин был спасен.

Оставалось решить, как поступить с сенсационным документом, и прежде всего следует ли и в какой форме ознакомить с ним партийный съезд. Против предложения Каменева не сообщать о нем съезду выступила присутствовавшая на пленуме Крупская, и тридцатью голосами против десяти было принято решение — ознакомить с документом участников съезда в конфиденциальном порядке путем оглашения по делегациям основных партийных организаций и не обсуждать его на открытых заседаниях⁷⁶. И вышло так, что вопрос о Сталине обсуждался лишь за кулисами XIII съезда.

Р. Терехов, старый большевик, переживший сталинские чистки, участник XIII съезда, впоследствии вспоминал, что «завещание» «бурно обсуждалось» на заседании украинской делегации в присутствии Зиновьева и Каменева, что его так же «горячо обсуждали» и в других делегациях⁷⁷

Как видно, в момент оглашения «завещания» делегаты уже имели на руках проект постановления съезда относительно сохранения за Сталиным его партийного поста с условием, что он учтет критику' Ленина в свой адрес. Сталин со своей стороны заверил, что устранит недостатки, о которых говорилось в «завещании». «Решая этот вопрос, — заявил Хрущев в 1963 г., — партия исходила тогда из реального соотношения сил внутри ЦК и, учитывая положительные стороны Сталина как деятеля, поверила его заверениям, что он сумеет преодолеть указанные Владимиром Ильичем недостатки»⁷⁸. Когда Сталин на после-съездовском пленуме вновь избранного Центрального Комитета предложил свою отставку, ее отклонение было, таким образом, делом предрешенным.

На том основании, что «Письмо» Ленина адресовалось съезду и не предназначалось для прессы, решили его не публиковать. Но новость столь сенсационного характера, известная почти одной тысяче двумстам делегатам со всех концов страны, неизбежно должна была распространиться в партийных кругах, передаваемая из уст в уста. Она также стала известна за границей благодаря Максу Истмену, молодому американцу — стороннику Троцкого. Истмен изложил суть «завещания» и описал события, связанные с последними месяцами жизни Ленина и последующим периодом, в опубликованной в 1925 г. книге «После смерти Ленина». Троцкий, на которого Истмен сослался как на источник, уступая изрядному давлению Политбюро, опубликовал в партийном журнале «Большевик» статью с критикой книги Истмена и назвал все разговоры о «завещании» Ленина злонамеренной фальсификацией. Однако очень скоро лидеры оппозиции, включая самого Троцкого, начали остро критиковать Сталина, упоминая, помимо прочего, «завещание» Ленина и требуя опубликовать этот документ. Подпольные типографии оппозиции стали выпускать копии «завещания», которые, по словам Зиновьева, конфисковывались секретной службой в качестве доказательства нелегальной печатной деятельности. «Почему, — вопрошал Зиновьев, — “завещание” Ленина стало нелегальным документом?»⁷⁹.

Примечания

¹ Тго&куЬ. 5саПп: Ап АрргаКа! оГ (Не Мап ап9 №5 ЫПиепсе. И.У., 1967. Р. 357. Троцкий относит данный эпизод к X съезду (Му ЫГе. Ц.У., 1930). Об этом же он говорил и в ЦК 23 октября 1927 г. (ТЬе Кеа1 ЗИиайоп 1П Кимла. ГУ.У, 1928. Р. 7). Если это действительно произошло во время X съезда, то данный инцидент может объяснить, почему на послесъездовском заседании ЦК старшим по рангу секретарем избрали Молотова, а не Сталина.