Богдан Хмельницкий

подозрения, то, по крайней мере, лишало обвинителей доказательств 2).

Тогда торжествующие Оссолинский и Кисель стали снова убеждать помириться с

козакамй, не доводя до большего кровопролития Речь-Посполитую, тем более, что она

теперь без короля, соседи смотрят на нее враждебными глазами, а козаки день-ото-дня

становятся неистовее. Доказательства подтверждались примерами. Тыша, козацкий

полковник, с сильным загоном проник в Польшу и, недалеко от Варшавы, разорял

дворы и костелы 3). Паны желали, по крайней мере, усыпить врагов своих на малое

время, пока сами соберутся с силою.

Не переменяя решения о сборе войска против Хмельницкого, сейм постановил

послать к козакам коммиссаров для их успокоения. Призвали козацких послов и

вручили им, от имени всего собрания представителей Речи-Посполитой, на письме

ответ такого содержания:

«Нет надобности объяснять вам вашего поступка: вы сами знаете, что поступили

против присяги Богу, против всех христианских обязанностей, когда осмелились

поднять саблю на христиан, соединившись с неверными и пользуясь

малочисленностью и неустройством войска Речи-Посполитой. Хотя, с милостью

Божиею, Речь-Посполитая могла бы отомстить вам, и верно Бог сам благословил бы

нас на то, но, не желая более проливать крови христианской, Речь-Посполитая

склоняется на ваши униженные просьбы: вам назначают коммиссаров из людей

знатных и не отказывают вам в прощении, однако требуют, чтоб вы прежде отпустили

всех пленников, обратили бы внимание на предводителей своевольных шаек, которые

нападают на шляхетские дома,

1)

Pam. Albr. Radz., II, 299.

2)

Clim., I, 45.

3)

Истор. о през. бр.

204

и представили их пред панами-коммиссарами, разорвали бы заключенный с

татарами союз и вперед не имели бы никакого сношения с погаными. Тогда ожидайте

коммиссаровъ» ’).

Послание это было отправлено с дворянином Вольским; вместе с ним послал

письмо к козакам и Оссолинский.

«Я всегда, —писал он,—при жизни блаженной памяти короля, сохранял

доброжелательство и расположение к запорожскому войску; я столько раз похвалял

ваши доблести, добродетели, мужество и славу вашего имени, которую вы приобрели,

столько лет служа королю и Речи-Посполитой; поэтому мне теперь очень прискорбно

слышать, что для вознаграждения своих обид и исков вы прибегнули к таким

средствам, которые для целого христианства не только прискорбны, но и

омерзительны; ибо вы соединились с неверными, да еще с такими, которые всегда

были главными неприятелями вашими и Речи-Посполитой.

. Ближайший путь ваш был обратиться к защите вашего государя и короля,

который был к вам столько милостив и расположен, а не в Крым, не к неверным!

Тогда бы и я, как прежде делал, так и теперь, согласно с моим саном, помог бы вам,

чтоб вы во всем получили удовлетворение н чтоб те были примерно наказаны,

которые не только вас обижали, но и вольность вашу нарушали. Я, без того, в

начале текущего года нарядил из собственной канцелярии коммиссию длии

исследования обид, нанесенных ваии п для вашего удовлетворения. Впрочем, как

вы сами сознаетесь в своем грехе, хотя и называете его певольным, то я буду

стараться за вас на будущем сейме» 2).

Один из современных писателей говорит, что в то время па сейме читано было

письмо крымского хана, от 30-го июня, присланное при письме пленных гетманов к

покойному королю: «По диявольскому наущению,—было сказано в этом письме, —

забывши наше прежнее дружество и побратимство, вы отослали с неуважительным

ответом наших послов, которых я присылал за обычною данью к вашему двору, и

поступили так под тем предлогом, будто наш блистательнейший и могущественнейший

повелитель приказал нам напасть на ваши земли. После того козаки, живущие за рекою

Уши (Днепр), нижайше просили нас оказать им помощь. Снисходя к их молениям, мы

сначала поразили сына вашего военачальника, а потом и самого военачальника со всем

его войском взяли в плен. Козаки увидали драгоценный для себя случай и очень просят

нас, чтоб мы дошли войною до самого трона вашего, но мы, помня священный наш

союз с вами и уваяиая честь нашего падишаха, не согласились на это, задержали войска

наши и воротились в своипределы. Если хотите прежней дружбы и братства, отдайте за

четыре года дань, а козакам возвратите их прежния права и привилегии. Это будет

хорошо и для вас и для отечества. Будем ожидать вашего ответа сорок дней и если в

течение этих сорока дней ваши послы не приедут с даныо, то готовьтесь: Бог даст, мы

пойдем против вас с войском. Это верно. Мы готовы и осенью и зимою, как вы и не

вообралсаете. Прощайте» 3).

J) Памяти, киевск. коми., I, стр. 134—136.

2) Памяти, киевск. комм., I, стр. 137—140.

3)

Рук. И. П. Б. Польск. истор. f. № 33.

205

Ему отвечали, что поляки не состоят в долгу, у татар, что прежде платили татарам

некоторые суммы в награду за услуги, оказываемые РечиПосполитой, но в последнее

время не было случаев, когда бы татары служили полякам, напротив: они делали

разные варварства, вместо того, чтобы охранять Польское государство. Польша не

страшится угроз, и если татары станут нарушать спокойствие подданных Речи-

Посполитой, то найдут такой отпор, который заставит их раскаяться *).

Вслед за Вольским и козацкими депутатами, назначенные коммиссарами для

переговоров с козаками, Кисель, Сельский, Дубравский, Обухович, отправились на

Волынь: они намеревались ехать в Киев и там предполагали начать переговоры. Но,

въехав ,в русскую волынскую землю, они встретили повсеместное восстание:

мятежники бродили около них вооруженными толпами; резиденция Киселя, Гуща,

почти в глазах владельца была разграблена. Комзшссары увидели, что они не могут

ехать спокойно, а должны пробиваться сквозь огонь войны, как в неприятельской

стране. Поэтому Кисель отправил послов к Хмельницкому, чтоб прежде заключить

перемирие и остановить грабителей. Это было в начале августа.

Хмельницкий и козаки в Белой Церкви не получали долгое время известия о

козацких депутатах, отправленных на сейм в Варшаву. Вдруг разнесся слух, что их нет

на свете; потом пришло известие, что поляки собрали уже войско; наконец, Кривонос

извещает Хмельницкого, будто бы поляки посадили на кол козацких послов 2).

Хмельницкий снял обоз, поднял свое ополчение, в котором, по известию

современника, было у него будто бы восемьдесят тысяч 3) одной конницы, и двинулся

на Гончариху 4), а между тем послал к хану просить немедленной помощи. Но при

Гончарихе явились в войске послы козацкие, совершенно невредимые, и Вольский

принес послание от сейма. Слухи были ложные. Хмельницкий остановился.

Вслед затем прибыли и посланцы Киселя с коммиссарским листом, в котором были

предложены требования сейма “).

Эти требования казались слишком невыгодными для русских. Речь-Посполитая,

прежде всего, требовала отдачи взятого у поляков па сражении орузкия и удаления

татар; ничего не говорили о правах Козаков. Очевидно было, что поляки желали только

лишить Козаков союзников и средств к дальнейшей войне. Сверх того, они требовали

казни предводителей загонов °) для того, чтоб отнять у Хмельницкого доверенность к

нему народа, а между тем сами готовились к войне, и тем ясно показывали, что

действуют неискренно.

Козацкая рада была раздражена этими требованиями; возник ропот на

]) Stor. delle guer. civ., 24.

2) Памяти. киевск. комм., I, 3, 158—194.

3) Памяти, киевск. коми., I, 3, 161.

4) Истор. о през. бр.—Памяти, киевск. комм., I, 3, 207.

б) Памяти, киевск. комм., I, 3, 208—209.