Сталин: арктический щит

Лишь одно могло показаться в договоре непонятным. Возвращение, да к тому же не позднее 10 апреля, района Петсамо²⁸. Между тем именно о таком решении судьбы этой территории, дававшем Финляндии выход к Ледовитому океану, еще 18 января 1940 года Москва предупредила все заинтересованные страны. В опубликованном в тот день сообщении ТАСС четко указывалось: «Советское правительство никогда не предъявляло требования о возвращении Советскому Союзу области Петсамо»²⁹.

Столь подчеркнутое нежелание Кремля закрепить за собой территорию, на которую он мог претендовать исторически и которую он уже контролировал своими вооруженными силами, объяснялось просто. В 1924 году там было открыто очень богатое месторождение крайне редко встречающегося в мире никеля. Разработку его начала канадская компания с большей долей участия американского капитала «Монд никель» (в 1934 году она передала права на дальнейшую добычу своей дочерней компании «Петсамо никель). И хотя в Советском Союзе столь ценное, остро необходимое для металлургических целей сырье пока не добывали, целиком зависели от импорта из все тех же Канады и Финляндии, Кремль не позволил себе прямой захват этих рудников. Не стал ухудшать и без того подорванный договором с Германией и финской кампанией имидж открытым столкновением еще и с Канадой, а в ее лице со всей Британской империей, с США.

В самом начале финской кампании, когда Красная армия терпела на линии Маннергейма, в южной Карелии, одну неудачу за другой, Шуленбург продолжал одолевать Молотова просьбами, связанными с Арктикой, рассчитывая на их удовлетворение в качестве платы за невмешательство Германии в вооруженный конфликт. Действовал посол настойчиво, не забывая ни об одном уклончивом обещании главы советского правительства.

7 января 1940 года он напомнил о снабжении топливом в бухте Западная Лица немецкого крейсера — желании германских ВМС. Заметил, что «в свое время Молотов выражал согласие на снабжение там подлодок, однако надобность в том миновала», но выразил надежду, «что необходимое содействие в снабжении крейсера будет оказано»³⁰.

Как сам Шуленбург, так и военно-морской атташе германского посольства Баумбах, который и подобрал для немецкой базы Западную Лицу, на редкость плохо знали географию. Выбрали не какой-либо залив, а именно тот, что оказался тогда в зоне боевых действий. Даже получив в очередной раз более чем уклончивый ответ, три месяца спустя, 9 апреля, посол вновь обратился к В.М. Молотову со все той же просьбой³¹.

Шуленбург просил также вывести в воды Северной Атлантики советское судно для метеорологических наблюдений. Возобновлял разговор о строительстве в Мурманске нефтехранилищ, куда танкеры, зафрахтованные Германией, могли бы сливать столь необходимое для войны топливо. Добавил новое пожелание министерства авиации — создать воздушную линию Берлин — Москва — Токио³². Линию, по которой курсировали бы дирижабли. Правда, не пояснил, что в немецкой столице вдруг обнаружили, казалось, забытый всеми проект тихо проживающего в Штеттине пенсионера. Уже не капитана, а майора в отставке Вальтера Брунса³³.

Шуленбург возвращался к этим темам и в январе, и в феврале, и в марте. Всякий раз В.М. Молотову удавалось отделываться очередными обещаниями «вернуться к вопросу» позже, после консультаций с соответствующими ведомствами. И лишь одну просьбу Германии действительно начали обсуждать — о проводке немецких торговых судов по Северному морскому пути. На достаточно высоком уровне. В совещаниях, начавшихся 31 января 1940 года, участвовали заместитель наркома внешней торговли А.Д. Крутиков, начальник транспортного управления Наркомвнешторга Борисов, начальник морских операций ГУСМП в западном секторе Арктики. А.В. Остальцев, а с германской стороны — К. Гекинг³⁴.

Поначалу речь шла о двух немецких караванах. Первый из них — китобойцы, которых немцы предполагали направить с запада; на Дальнем Востоке загрузить их китовым жиром и по тому же маршруту возвратить в Германию. Второй караван — 26 судов с грузом соевых бобов, застрявших в портах Юго-Восточной Азии.

2 марта А. В. Остальцев заявил, что «Главсевморпуть берет на себя проведение этой операции при условии, если германская сторона выполнит все необходимые требования по подготовке судов для плавания Северным морским путем в части снабжения их необходимыми запасами продовольствия, одежды, аварийными и зимовочными материалами» сроком на три года. Все это следовало приобрести у ГУСМП, да еще оплатить ему саму проводку.

Высокая цена — 13 миллионов золотых рублей — Гекинга ничуть не смутила. 25 февраля он расширил список западного каравана, добавив в него два транспорта. Но на пятой двухсторонней встрече, 21 марта, внезапно, не объясняя причин, резко сократил число немецких судов, нуждавшихся в проводке арктическими морями. Мало того, два дня спустя «поставил вопрос о разрешении на приезд в Москву профессора Георга Вюста, известного метеоролога Ульриха Ролла и капитана Отто Крауля, которые могли бы давать консультации по организации проводки германских судов». На том лишь основании, что «эти лица являются большими специалистами по вопросам плавания в арктических водах».

Хотя советская сторона решительно отказалась от непрошеных услуг немецких специалистов, Гекинг продолжал упорно настаивать на их участии в предстоящем плавании. Внезапно просьбы германской стороны сократились до минимума. Еще 27 марта немецкий дипломат направил Борисову официальную заявку на провиант для перегоняемых судов, а 3 апреля уведомил его об ином: «Германским посольством получена из Берлина телеграмма, в которой сообщается об отмене ведения переговоров по вопросу проводки Северным морским путем десяти немецких пароходов с востока на запад». Но на следующий день пояснил: «Переговоры о проводке пяти германских транспортных судов с запада на восток остаются в силе»³⁵.

4

На рассвете 9 апреля 1940 года части вермахта вторглись в объявившие себя нейтральными Данию — с ней Германия 31 мая 1939 года подписала договор о ненападении, и Норвегию.

Происшедшее объяснило наконец Москве, почему Берлин в лице посла Шуленбурга незадолго перед тем вдруг утратил всякий интерес к тому, чего он столь упорно добивался от СССР на протяжении более семи месяцев: базы в Западной Лице, нефтехранилищ в Мурманске, проводки судов Северным морским путем.

Оккупация двух Скандинавских стран коренным образом изменила военно-политическую ситуацию в Европе; положила конец периоду «странной войны»; привела к значительному расширению зоны активных боевых действий, включив в нее приполярную область; подтвердила прозорливость Кремля, загодя принимавшего все посильные меры для усиления Северного флота, обороны Кольского полуострова и Белого моря. Таким образом выявилась несостоятельность военного планирования Лондоном.

Сразу же по вступлении Великобритании в войну, 19 сентября, военно-морской министр У. Черчилль полагал вполне достаточным минирование территориальных вод Норвегии. Тем самым он хотел прекратить вывоз немцами шведской железной руды из Кируны зимой, когда замерзал Ботнический залив, через Нарвик. Только в первых числах февраля 1940 года У. Черчилль предложил высадить десант в Нарвике, заняв весь район железной дороги на Кируну, вплоть до шведской границы. Военно-морской министр считал, что можно было бы «убить двух зайцев одним выстрелом»: и помочь Финляндии, и обосноваться в Северной Норвегии, отрезав немцам доступ к железной руде³⁶. Но и идея Черчилля, и робкие попытки кабинета осуществить ее наталкивались на решительное сопротивление Осло, желавшее любой ценою отстоять, как и в Первую мировую войну, свой нейтралитет.

В то время ни Черчилль, ни адмиралтейство и командование британских ВМС еще не осознавали главную цель — занять норвежские порты следовало для того, чтобы перекрыть германским кораблям выход в открытый океан. Необходимо было обеспечить полный контроль над коммуникациями в Северной Атлантике, сделав безопасными жизненно важные для Британских островов военные поставки из Канады и США.