Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944

И снова все складывалось как в Яссах: большая часть румынских солдат уже во время русской артиллерийской подготовки покинула окопы и траншеи и ушла в тыл, другие с началом наступления русской пехоты покинули свои позиции и сбежали, побросав свое оружие и технику. Лишь немногие пытались оказать сопротивление противнику. Да, с большой долей вероятности можно даже предположить, что уже в ночь, предшествующую началу наступления, после тайных переговоров между русскими и румынскими офицерами, в основном румынская 4-я горнострелковая бригада покинула позиции на своем участке фронта, позволив противнику незаметно просочиться здесь.

Весь сектор обороны румынского XXIX корпуса без сколько-нибудь заметного сопротивления был прорван противником и пал, поскольку соседнее с румынами соединение, оставленная в одиночестве 9-я дивизия, отбивая удары со всех сторон, была вынуждена постепенно отойти к югу. Так что теперь из-за предательства румын и под Тирасполем на фронте образовалась обширная брешь, а именно на участке 6-й армии, которая с течением времени только расширялась.

Однако не все еще было потеряно, еще отдавались и исполнялись приказы, еще разрабатывались планы контрударов.

По тревоге был поднят мобильный резерв 6-й армии — 13-я танковая дивизия. Что же представляла собой эта танковая дивизия, которая теперь одна должна была нанести контрудар? После предыдущих сражений в ее составе оставалась одна танковая рота с 35 танками, два моторизованных батальона, два артдивизиона и части саперного батальона. Возможно ли было столь слабыми силами отбросить советские войска и вернуть себе потерянные позиции? С самого начала это было сомнительным предприятием против многократно превосходящего врага с сотнями танков.

Тем не менее германские бронетранспортеры с мотопехотинцами двинулись навстречу превосходящим силам противника, несмотря на сильный его огонь, медленно продвигались вперед и поздним вечером вышли снова к возвышенностям южнее Днестра. Однако дальнейшее продвижение, несмотря на все усилия, остановилось, огонь противника нанес большие потери, и все надежды восстановить прорванный фронт были потеряны. Теперь об этом больше не могло быть и речи.

Этим вечером первого дня крупномасштабного наступления, когда остатки отступающих германских дивизий с тяжелыми боями отходили, ища рубежи для новых позиций, которые им предстояло удерживать, а ослабленная 13-я танковая дивизия была остановлена огнем противника и подалась назад, все ведущие в тыл дороги были переполнены спасающимися бегством румынскими военнослужащими, с оружием и безоружными, пешком, верхом, на телегах и всяческих транспортных средствах. Узнав о поведении своих войск, на фронте неожиданно появился румынский премьер-министр и Верховный главнокомандующий румынской армией маршал Антонеску, сделавший попытку лично остановить отступающие войска и вернуть их на фронт. Несколько высших офицеров были им разжалованы прямо на месте и сняты со своих должностей. По сообщению немецкого офицера связи, Антонеску драконовскими мерами пытался лично повернуть своих солдат — но тщетно. К тому же маршал не мог знать, что через три дня он сам будет смещен и арестован.

Ужасала парность происходивших событий. У этой «второй» германской 6-й армии — как и у «первой» 6-й армии под Сталинградом — в этот злополучный день 20 августа оба фланга были прорваны, и неприятель был близок к ее полному окружению.

Однако расположенный далеко за Тарутино (близ реки Когылник, на юго-западе Одесской области Украины, на полпути от Днестра до устья Прута и Дуная. — Ред.) штаб армии еще не осознал всю опасность сложившейся ситуации. Вплоть до позднего вечера командование армии из отдельных поступающих донесений и неглубокой авиаразведки знало только, что правый фланг армии прогнулся под давлением противника. Самое важное, а именно то, что советские войска в результате наступления уже продвинулись в это время до Ясс, армейскому командованию также еще было неизвестно.

Правда, командованию группы армий «Южная Украина» было уже ясно, чем должно закончиться начавшееся сражение. Фронт румынских дивизий к этому времени был уже оголен, войска массово бежали, на них нечего было рассчитывать. Собственные резервы практически отсутствовали. Неприятель осуществил глубокие прорывы, на фронте зияли две громадные бреши слева и справа от 6-й армии, закрывать которые было нечем.

Если бы в распоряжении группы армий имелось достаточное число эскадрилий люфтваффе, бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков «Штука» (в это время самолеты Ю-87 «Штука» активно использовались как истребители танков. Для этого на них устанавливались две 37-мм автоматические пушки, подвешиваемые под крыльями. — Ред.), то ударные клинья неприятеля, состоящие из танковых и моторизованных частей, можно было бы попытаться остановить с воздуха. Но самолетов не было, люфтваффе не могли прийти на помощь, и уже измотанная 6-я армия осталась с врагом один на один. Немногие германские самолеты были буквально низвергнуты с небес самолетными полчищами русских. В этот день 20 августа авиация двух советских воздушных армий совершила более 3000 самолето-вылетов, с германской стороны им противостояли только около 230 самолетов (810 с румынами. — Ред.). Уже на следующий день присутствие германских самолетов в небе едва можно было заметить, если они вообще поднимались в воздух. (За первые два дня летчики советских 5-й и 17-й воздушных армий произвели около 6350 самолето-вылетов и совершенно подавили авиацию немцев и румын. — Ред.)

Но все же, хотя ход сражения с первых его часов складывался не в пользу германской 6-й армии, ее командование никак не решалось отдать приказ об отводе ее за Прут. Этот вопрос даже не решались поставить перед ставкой фюрера. Сначала было необходимо попытаться произвести «выравнивание» фронта, а затем уж можно было говорить о планомерном отходе — таково было мнение начальника штаба группы армий.

Он явно не представлял себе, что на самом деле происходит на фронте перед его группой армий.

Следует вкратце упомянуть еще и о том, что едва ли можно себе представить: в то время, когда правый фланг 6-й армии под Тирасполем уже был прорван, когда на левом фланге под Яссами все «полыхало» и враг по обе стороны фронта армии уже почти завершал окружение, основное ядро армии — дивизии, стоявшие на Днестре и Реуте, — не имели никакого представления о том, что сейчас начинается, и о несчастьях, которые должны обрушиться на них. На передовой царило полное спокойствие, никакой подготовки неприятеля к наступлению не ощущалось. В окопах и на позициях переднего края находились обычные расчеты, в остальном же шла повседневная жизнь. Так, например, в 257-й дивизии, пользуясь прекрасной летней погодой, 20 и 21 августа устроили спортивные состязания, прошедшие без всяких помех. Загорелые солдаты в одних трусах гоняли мяч, вполне отчетливо слыша доносившийся издалека гул канонады, похожий на раскаты грома во время летней грозы, но никто из них не обращал на него внимания и даже не задумывался, что это такое. Никто не знал, что их боевые товарищи из других дивизий уже ведут тяжелейшие и кровопролитнейшие сражения. И что это же вскоре предстоит и им.

С утра 21 августа Советы продолжили свое наступление с тем, чтобы расширить осуществленные накануне прорывы линии фронта и ввести в них свои танковые и механизированные соединения для дальнейшего проникновения в занимаемое германскими войсками пространство. В ответ на это германская армия могла только еще сильнее загибать назад свои прорванные фланги, по которым русские наносили непрерывные удары.

Под Яссами русским пришлось еще раз почувствовать на себе совместный германо-румынский контрудар. Увы, тщетно! Контрудар был нанесен силами из состава 10-й моторизованной дивизии. 20 танков и моторизованный полк еще смогли в первой половине дня добиться некоторого успеха. Но затем на дивизию обрушился мощный удар 100-150 вражеских танков, она потеряла значительную часть личного состава и была вынуждена отступить. Румынская танковая дивизия больше не принимала участия в этом контрударе, она просто оголила фронт и бесследно исчезла.