История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Граждан

Российский либерализм: идеи и люди / Ред. А. А. Кара-Мурза. М., 2004.

1.2.5. Манифест 17 октября 1905 г.

Законом от 27 августа была дарована широкая автономия университетам. Внутренний распорядок и выборы ректоров отныне полностью зависели от коллегии профессоров. Однако очень быстро студенческие сходки, под влиянием революционной пропаганды, стали превращаться в политические митинги с самыми радикальными требованиями. В конце сентября 1905 г. вновь начался рост забастовочного движения на фоне все разрастающихся крестьянских волнений. Интеллигенция, организовавшаяся к этому времени в «Союз (профессиональных) союзов», была всецело на стороне взбунтовавшегося простонародья.

Во второй декаде октября вся Россия объявила забастовку. Остановились железные дороги, бездействовал телеграф, прекратилась торговля. Забастовкой в городах, восстаниями в армии и погромами усадеб руководили профессиональные революционеры, антироссийски, антигосударственно настроенные люди, но они бы не получили никакого авторитета в крестьянской и рабочей массе, если бы сохранялось среди народа доверие к Царю и страх Божий. Но оба эти величайших устоя общественной жизни были разрушены самой Императорской властью. И не за месяцы, а за 200 лет абсолютизма. Разрушение их только проявилось и завершилось после 9 января, Цусимы и Портсмутского мира.

В середине октября 1905 г. вся Россия выдвинула Царю политические требования – «свободы и конституции». Забастовка сделала жизнь страны совершенно невозможной. Министры не могли прибыть на доклад к Государю из Петербурга в Петергоф иначе как на боевом миноносце, а на Английской набережной, где ждал их «Дозорный» или «Разведчик», разъяренная толпа била окна дворцовых карет и грозила министрам судом Линча. «Сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, почти раздетыми помещиками… Пугачевщина!.. До чего мы дошли. Убытки – десятки миллионов. Сгорела масса исторических усадеб. Шайки вполне организованы… Всё будет уничтожено. Вчера в селе Малиновке осквернен был храм, в котором зарезали корову и испражнялись на Николая Чудотворца», – пишет жене в конце октября саратовский губернатор, вскоре ставший премьер-министром России Петр Столыпин.

Живший в то время в Петербурге барон Врангель вспоминал: «Город точно на осадном положении. От заунывных революционных напевов толпы тоскливо на душе. В сумерках досками наглухо забивают окна магазинов. Удары молотков бьют по нервам… Обыватели избегают выходить из домов, освещать квартиры… ждут чего-то страшного, чего-то необычайного… Говорят, что завтра ни воды, ни припасов не будет – и все запасаются, но многого уже в лавках нет. И тревога растет и растет… Какой-то Совет рабочих депутатов где-то заседает и днём и ночью и власти перед ним пасуют. Говорят о каком-то всесильном Носаре и ещё, и ещё о нём. Полиция выбивается из сил».

В такой обстановке С. Ю. Витте 9 октября представил Государю два возможных выхода из революционного кризиса – или немедленное дарование конституции с гарантиями гражданских прав и свобод, с законодательным парламентом, сформированным на основе широкого избирательного права, или введение жестокой военной диктатуры и подавление революции силой оружия. Сам Витте был всецело за конституционный вариант, но не исключал, что он ошибается.

«Государство не может жить и развиваться только потому, что оно существует, – писал Витте, объясняя Царю свою мировоззренческую позицию. – Оно оправдывается и внутренне заложенной в его существо идеей… государство живёт во имя чего-нибудь. Эта идея или цель государства коренится в обеспечении благ жизни, моральных и реальных. Благо моральное состоит в поступательном развитии свободного по природе человеческого духа. Блага реальные слагаются из совокупности экономических условий существования… Так во имя свободы создается право, определяющее пределы этой свободы. Во имя права – государство, с его основными элементами: властью, населением и территорией… Человек всегда стремится к свободе. Человек культурный – к свободе и праву: к свободе, регулируемой правом и правом обеспечиваемой». В настоящий же момент все видят противодействие власти этому стремлению к свободе и потому «в обществе воспиталась и растет с каждым днём злоба против правительства. Его не уважают, ему не верят». «Правительство, которое не направляет события, а само событиями направляется, ведет государство к гибели… Лозунг „свобода“ должен стать лозунгом правительственной деятельности. Другого исхода для спасения государства нет». «Наступил момент кризиса. Долг верноподданного обязывает сказать это честно и открыто. Выбора нет: или стать во главе охватившего страну движения или отдать её на растерзание стихийных сил. Казни и потоки крови только ускорят взрыв. За ним наступит дикий разгул низменных человеческих страстей» – так заканчивает Витте свою записку.

Николай II ответил не сразу. Он несколько дней совещался, выяснял, какие войска имеются в наличии, достаточно ли они надежны для подавления беспорядков. В письме к матери, вдовствующей Императрице Марии Федоровне, он так описывал ситуацию: «Войска ожидали сигнала, но другая сторона не начинала. У каждого было чувство, как перед надвигающейся летней грозой… В течение всех тех ужасных дней я постоянно встречался с Витте. Часто мы встречались рано утром и расставались только с наступлением ночи. Имелось только два возможных пути: найти энергичного полководца, чтобы подавить мятеж силой. Тогда появилось бы время перевести дух, но совершенно ясно, что пришлось бы применить силу еще и еще в течение нескольких месяцев, что означало потоки крови и, в конце концов, мы оказались бы в точно таком же положении… Другим путем было: дать народу гражданские права, свободу слова, печати, а также все законы, утверждающие статус Думы, что, конечно, привело бы к Конституции. Витте энергично защищал этот путь. Он сказал, что хотя и этот путь не без риска, но он единственно возможен в настоящий момент». Императрица-мать соглашалась с сыном: «Я уверена, что единственный человек, который может помочь тебе сейчас – это Витте… Он, несомненно, гениальный человек».

13 октября в Петергоф был вызван Великий князь Николай Николаевич. Его приезда ждали, чтобы назначить диктатором. Узнав об этих планах, Великий князь, выхватив револьвер, закричал: «Если Государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера». Второго 9 января в безмерно больших размерах, да еще по его приказу, Великий князь категорически не желал.

Тогда Император окончательно согласился встать на путь проведения реформ. С. Ю. Витте представил Императору доклад, в котором перечислил ряд неотложных мер: провозглашение равноправия в сословном и национально-религиозном вопросах, расширение избирательного права и установление контроля народного представительства за действиями исполнительной власти. Предлагалось придать Думе законодательные полномочия, преобразовать Государственный Совет «на началах видного участия в нем выборных элементов», реорганизовать Кабинет министров. Государь повелел изложить основные положения доклада Витте в виде императорского манифеста, чтобы даровать реформы от собственного имени. Несмотря на сопротивление ряда высших сановников (И. Л. Горемыкина, графа А. П. Игнатьева и др.), Манифест, поддержанный Великим князем Николаем Николаевичем, был подписан вечером 17 октября в Петергофе.

Манифест 17 октября 1905 г. начинался с констатации того, что «смуты и волнения в столицах и во многих местностях» могут породить «глубокое нестроение народное» и «угрозу целости и единству державы». Манифест объявлял царское повеление властям «принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий», возлагал на правительство исполнение «непреклонной воли» Императора: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Было обещано «привлечь теперь же» к участию в выборах в Государственную Думу «те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав». Манифест провозглашал, что ни один закон не может «воспринять силу без одобрения Государственной Думы», на которую возлагался также «надзор за закономерностью действий» администрации. Документ завершался призывом «ко всем верным сынам России вспомнить долг свой перед родиною, помочь прекращению сей неслыханной смуты» и «напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле». Абсолютистское государство, просуществовав в России два века, закончилось 17 октября 1905 г.