Сакалиба

1074 г. упоминаете числе городов, где с купцов собиралась пошлина, также Дортмунд и

Гослар[215,с. 48]. От Гослара же Совсем недалеко до Магдебурга. Путь работорговцев, таким образом, мог проходить через Магдебург, Гослар, затем через Падерборн и Зост к

Дортмунду, откуда было совсем близко до долины Рейна, прежде всего до Кёльна.

Из прирейнских городов работорговцы двигались в долину Мааса. Здесь на их пути стоял

Верден - насколько можно заключить, один из крупнейших центров работорговли того

времени. Верденские купцы поддерживали постоянные торговые связи с Испанией. В

середине IX в. мы впервые видим верденцев отправляющимися в Испанию [171, т. 15, с.

511]. Столетием позже, в середине X в., некий верденец Эрмен-хард, знавший пути в

Испанию, был проводником посольства Отгона Великого к кордовскому халифу 'Абд ар-

Рахману III (912-961) [171, т. 4, с. 369], а Ш.Верлннден, ссылаясь на недоступную мне

<Историю Вердена> Клуэ, сообщает, что в источниках сохранилось упоминание о некоем

караване верденских купцов, вернувшемся из Испании [614, т, 1, с. 222]. Верденские

купцы активно занимались работорговлей, причем, по сообщению кремонского епископа

Лиутпранда (род. около 920 г., ум. в 972 г.), сами часто оскопляли рабов, которых затем

везли в Испанию [152, с. 157].

Пройдя Верден, работорговцы устремлялись на юг. На этом отрезке маршрут их был,

видимо, довольно стабилен. Согласно <Чудесам св. Бертина>, верденские купцы ехали

через Лангр [171, т. 15, с. 511]. По <Житию Иоанна Горцского>, посольство Отгона

Великого, направляясь в Кордову, также двигалось через Лангр, затем через Дижон и Лион

[171, т. 4, с. 370]. На этом участке пути также можно найти следы работорговли. В Лионе

жили упомянутые в грамоте Людовика Благочестивого Давид и Иосиф. Лионские

торговцы, по сообщению Агобарда, сами продавали рабов в Испанию [168, т. 5, с. 185].

Из Лиона путь лежал далее на юг. Пройдя через Авиньон, работорговцы достигали Арля.

Город Арль вел в описываемое время торговлю с Востоком, причем свидетельства о ней

относятся уже к началу IX в. Со слов орлеанского епископа Теодульфа (ум. в 821 г.) мы

знаем, что на рынках Арля можно было найти шелк, фимиам из Сабы, слоновую кость из

Индии, бальзамы из Сирии, кожи из Кордовы и другие восточные товары [161, с. 500].

Иудейская община, где рахданиты могли найти прием, существовала и в Арле; ее следы

видны и в IX [168, т. 5, с. 239], и в X в. [426, с. 156-158]. Купцы из Арля также не были

чужды работорговле; согласно Агобарду, один из чудом вернувшихся на родину

невольников был когда-то украден в Арле и продан в Испанию [168, т. 5, с. 185].

После Арля работорговцы с невольниками могли продолжать свой путь двумя дорогами.

Одна из них вела к Марселю, где невольников могли посадить на корабли и отправить в

Испанию по морю. Другая дорога шла в сторону Нарбонны. Следы иудейской общины

можно обнаружить и в этом городе. О христианских рабах в услужении у иудеев

Нарбонны говорятся уже в послании Григория Великого от 597 г. [168, т. 1, ч. 2, с. 464].

Община, видимо, существовала и позднее. Ссылаясь на иудейские предания, М.Ломбар

рассказывает, что в 759 г., после отвоевания Нарбонны Пипином Коротким (751-768), город был разделен на три квартала, в одном из которых поселились иудеи. В 768 г. папа

Стефан III (767-772) упомянул о нарбоннских иудеях в письме епископу этого города

Ариберту [532, с. 201], а Агобард упрекал позднее епископа Нарбонны Нибридия в

хорошем отношении к ним [168, т. 5, с. 199-201]. В 1063 г. папа Александр II (1061-1073) похвалил в своем письме епископа Нарбонны Вифреда за то, что тот не допустил

преследования иудеев в городе [92, с. 43]. Нисба Нарбони часто встречалась у живших в

средиземноморских странах иудеев [532, с. 201, прим. 1}. Нарбонна была тесно связана с

побережьем, причем у нас, к счастью, сохранилось свидетельство того, что туда заходили

суда восточных купцов. В <Деяниях Карла> Ноткер рассказывает, что однажды, когда

Карл Великий был в порту Нарбонны, на горизонте неожиданно показались корабли.

Местные жители не придали этому большого значения, посчитав, что речь идет об

иудейских, африканских или британских (britannos - бретонских?) купцах. Карл же со

свойственной ему прозорливостью распознал опасность и приказал готовиться к

отражению нападения пиратов [186, ч. 3, с. 406]. Иудейские и североафриканские купцы

посещали, таким образом, Нарбонну с торговыми целями, что считалось вполне

привычным.

Из Марселя и Нарбонны невольников на кораблях переправляли в порты восточного

побережья Андалусии. Среди последних следует выделить, прежде всего, Печину, расцвет

которой наступил в X в. О том, что невольники привозились на кораблях в печинский порт, свидетельствует ал-Мукаддаси, согласно которому сакалиба подвергались оскоплению в

каком-то городе, расположенном позади Печины и населенном иудеями, которые и

проводили операцию [76, с. 242]. В этом городе исследователи признают, как правило, Лусену, население которой, как указывают источники, состояло почти исключительно из

иудеев [408, т. 1, с. 308; 586, с. 141-142]. Путь, по которому следовали невольники на этом

этапе, можно, таким образом, представить себе так: из Марселя или Нарбонны в Печину, затем в Лусену и уже оттуда, после оскопления, в Кордову. В X в. наряду с Печиной

такими пунктами могли быть и другие портовые города восточного побережья Испании -

Тортоса, Дения, Малага. Интересно отметить, что, когда в начале XI в. в мусульманской

Испании началась смута, именно в этих городах было больше всего сакалиба и самые

сильные их группировки (об этом см.: часть Ш, гл. 2).

Путь морем хоть и использовался купцами, но был связан с особыми трудностями. Прежде

всего, купцов подстерегали андалусские и африканские пираты, промышлявшие в

западном Средиземноморье. В IX в. они совершали нападения и на портовые города. В 838

г. мусульманские пираты разорили Марсель, в 842 г. - Арль. В 850 г. они снова появились

около Арля, в 859 - в устье Роны, а в 860 - в Балансе. В 890 г. андалусцы создали свой

знаменитый опорный пункт во Фраксинетуме (Ла Гард-Френе), просуществовавший до

973 г. и являвший собой постоянную угрозу как мореплавателям, так и сопредельным

районам южной Франции, Италии и Швейцарии. Морские путешествия были, таким

образом, небезопасны, и неудачливый работорговец рисковал поплатиться не только

имуществом, но и жизнью.

Таким образом, в дополнение к тому соображению, что не все работорговцы имели

возможность использовать суда, мы видим, что страх перед пиратами удерживал их от

морских путешествий. Здесь,

естественно, важность приобретала сухопутная дорога. Уже начиная с первых лет

мусульманского господства в Испании до нас доходят сведения о том, что через

пиренейские перевалы мусульмане вторгались в южную Францию, а затем франки - в

Испанию. Пытаться помешать проходу войск было, конечно, рискованно, однако и менее

защищенные путешественники, судя по источникам, также пользовались этой дорогой. В

<Житии св. Леобы>, написанном Рудольфом Фульдским в 30-х гг. IX в., читаем мы о

каком-то больном испанце, который перешел через Пиренеи и, пройдя по Франции и

Италии, добрался до Германии. Свое странствие путешественник закончил в Фульде, где и

произошло исцеление [171, т. 15, с. 130]. В середине IX в. упомянутый выше Евло-гий

встретил в Сарагосе группу купцов из Франции [69, с. 499-500], видимо, прошедших через

Пиренеи. В 859 г. монах Эдуард вернулся сухопутной дорогой из Кордовы во Францию, неся с собой реликвии трех католических святых [186, ч. 2, с. 98]. Несколько позже другой