Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

самых ярких первых впечатлений — старинное кладбище на месте нынешнего

центрального парка:

— Несмотря на пронесшийся смерч войны, здесь была масса красивых

памятников, склепов семейных захоронений, какие-то особенные деревья,

кустарники. Это кладбище своим своеобразием, культурой, чем-то невыразимо

особенным так поразило меня, что запомнилось на всю жизнь.

Первым переселенцам бросились в глаза не только своеобразные постройки,

черепица на крышах, брусчатка, но отношение местных жителей к среде своего

обитания.

— Немцы отвечали за место, где жили. Например, проходит мимо дома

дорога, и он ее обязан поддержать в самом хорошем состоянии. У нас бы этого

делать не стали. С какой стати? А у них порядок такой, традиция, что ли. Вот

дорога идет, вот его территория, и он обязан следить, чтобы там ни лопухов, ни

крапивы не было, ни выбоин, а если есть выбоины, то он их должен заделать, —

вспоминает Петр Яковлевич Немцов.

Влияло ли все увиденное на сознание переселенцев? Вот отрывок из беседы

с Марией Павловной Тетеревлевой:

— Скажите, на вас оказала какое-либо влияние немецкая культура?

— Не думаю. Мы жили с мыслью, что все немецкое — враждебное, а

средства массовой информации вдохновляли создавать здесь все советское.

- Но бытовая культура хоть как-то сказалась?

— Не думаю, что квартира с широким коридором или чашки друг гой формы

могут как-то повлиять на культуру. Сейчас мне вспоминается такой курьезный

случай. Была какая-то годовщина Победы, и в красном уголке устраивался

концерт художественной самодеятельности с последующим просмотром фильма.

116

Несколько женщин явились в трофейных пеньюарах. Цветное кружевное белье

было по незнанию принято за выходной наряд.

«Культуру от немцев унаследовать мы не могли, слишком большая обида

была на немцев у русских, — так объясняет Евдокия Ивановна Михайлова

отношение переселенцев. —- Если что и унаследовали, так это чистоту, от

которой сейчас уже ничего не осталось. Хотя в те годы город был разбит, но

чистота сохранялась образцовая».

О настроениях, которые бытовали среди первых российских жителей

Восточной Пруссии, рассказал Александр Игнатьевич Фурманов, в прошлом

военнослужащий:

— До сорок восьмого года, мне кажется, почти у всех ф>шо стремление

больше уничтожить чужого, ненавистного, немецкого. На политзанятиях нам

говорили, что это земля прусского милитаризма, а потом стали учить тому, что

давным-давно это были русские земли, а их у нас отобрали; что губернатором

Пруссии был отец знаменитого полководца Василий Суворов.

Я была на одном митинге уже через год или два после переезда, — вторит

ему Анна Денисовна Альховик.—- Один офицер читал доклад об истории

Калининграда и сказал, что это была Русская земля. Очень проникновенно

рассказал всю историю, вспомнил Петра, Екатерину. И получалось, что это —

Русская земля.

«В эти дни научных работников музея можно видеть на раскопках древнего

городища близ Светлогорска. Совместно с научными работниками Института

истории Академии наук СССР они кропотливо изучают остатки поселения людей,

населявших наш край около полутора тысяч лет назад. Обнаруженные при

раскопках предметы представляют огромную научную ценность. Многие из этих

древностей уличают немецких ученых в фальсификации истории, наголову

разбивают их лженаучные утверждения о том, что якобы древним населением

территории Восточной Пруссии были не славяне, а готы».

«Калининградская правда», 26 июля 1950 года.

Несмотря на размах лекционной пропаганды, информации явно не хватало,

что способствовало распространению слухов, подчас самых невероятных, о

судьбе области. «Долгое время не было уверенности, что эта территория

останется у нас. До шестидесятого года не начиналось массового строительства

— не знали, что здесь будет. Я слышал, что Вильгельм Пик настаивал на

возвращении Восточной Пруссии ГДР, а Вальтер Ульбрихт уже перестал» (А. И. Т

- о в).

Королевский замок, храмы

«Кенигсберг — это история преступлений Германии. Всю свою многовековую

жизнь он жил разбоем, другая жизнь ему была неведома. Молчаливы и мрачны

здесь дворцы. <...> В центре столицы — цитадель, остроконечный камень

чудовищных размеров, в котором просверлены, высечены, выдолблены галереи,

ходы, казематы. Они глубоко уходят под землю...»

«Правда», 13 апреля 1945 года.

Самой величественной из немецких построек в Кенигсберге был, безусловно,

Королевский замок. Даже основательно пострадавший, разрушенный, он тем не

менее производил на переселенцев сильное впечатление. Когда-то здесь

размещалась резиденция прусских королей, после воссоединения Германии

замок представлял в основном музейную ценность. Осенью 1944 года во время

страшных «ковровых» бомбардировок Кенигсберга англо-американской авиацией

на замок обрушились десятки тяжелых бомб. Во время штурма Кенигсберга

117

советскими войсками здесь находился один из опорных пунктов немецкой

обороны.

— Центр города был буквально погребен под грудами кирпича и железа. От

величественного Королевского замка остался мощный каленый фундамент.

Ввысь вздымалась еще не совсем оголенная башенная лестница; наверху башни

висел колокол. У главного входа, в нише, обрамленной отшлифованным

гранитом, стояла фигура кайзера, — таким в 1946 году увидела замок

Александра Андреевна Соколова.

Развалины замка особенно притягивали молодежь. Не один из наших

убеленных сединами собеседников признавался, что в детстве излазил все его

закоулки. Впрочем, занятие это было небезопасное. И не только для детей. Об

одном нашумевшем в то время случае рассказала Ирина Васильевна Поборцева:

161

*** Все тогда искали Янтарную комнату. И вот двое солдат пошли в

увольнение и решили тоже поискать. Залезли они, значит, в замок. А там в

подвале был такой большой камень-плита. Ну, отодвинули они его и увидели

дыру с лестницей, спустились вниз. А камень на попа был поставлен, ну и упал.

Нашли их через несколько дней. Хорошо, что когда они камень двигали, ремни

сняли по ним и нашли. Вот после такого случая, а их было несколько, и

замуровали все ходы и лазейки.

Часто мы спрашивали: можно ли было восстановить замок? Ответ Павла

Ивановича Синицына довольно типичен: «Обязательно можно было! Он же

целый был! Пятиметровые стены. Внутри он был, конечно, развален целиком. Но

стены, основание и подвалы -щвведь сколько там этажей подвалов! — были

целы. Они сейчас построили Дом Советов даже не на фундаменте замка — он

провалится! А тогда, после войны, строители получили задание разбирать замок.

И мы туда подъезжали на машинах и кирпич брали. Вплоть до того, что этот

кирпич везлив Ригу, в Ленинград вагонами».

^Судьба Королевского замка легла в основу очень острой дискуссии. Часть

интеллигенции Калининграда выступала за его восстановление. Были сторонники

сохранения замковых развалин как памятника минувшей войны. Другие

специалисты утверждали: замок настолько разрушен, что о восстановлении его

не может быть и речи.

— Очень жалко, что замок исчез,—- считает Сергей Владимирович Дан и ель-

Бек. — Но надо ведь понимать то, что его энергично разрушало время. Для

восстановления иди хотя бы консервации нужны были огромные деньги. А где их

было взять в разоренной войной стране?

— Замок пытались уничтожить еще в 1945 году, свидетельствует Я. А. Л-ин,

— но видно не хватило мощности подрывных устройств. Не смогли тогда это