Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

обкома ВКП(б) был тогда Иванов. Его отчет в ЦК представил хорошую картину

положения дел в области. Очень боялся, что смогут узнать об обмане. Должна

была прибыть комиссия во главе с Косы- гиным. Убоявшись последствий, Иванов

застрелился.. На его место был избран В. В. Щербаков, он был явно с

диктаторскими наклонностями. К нему приходили с докладом — он мог за развал

работы посадить в тюрьму. Держал людей в постоянном страхе. Но зато за

короткий срок в области удалось навести относительный порядок.

А вот по воспоминаниям жителя Краснознаменска, бывшего партийного

работника Ивана Егоровича Дынина, «первый секретарь обкома Щербаков был

высокообразованной личностью. Сам был заведующим кафедрой

политэкономии, затем инструктором ЦК КПСС. Притом очень требовательный —

сверхчеловеческих возможностей требовал от человека. Однако сурово не

наказывал. Его не стало по ошибке. Ехал из Светлогорска в Калининград, задел

пожилого человека, а тот оказался членом КПСС с 1917 года. Вызвали в ЦК,

109

сняли с работы. Потом он снова стал заведующим кафедрой в каком-то институте

в Москве».

Следующим «первым» в области был Василий Ефимович Чернышев.

«Хорошо помню Чернышева. Бывший командир партизанского соединения. Герой

Советского Союза, самородок, малокультурный, малоинтеллигентный, но

удивительно умеющий чувствовать людей. Прекрасный организатор. Интересный

человек. При нем было совершенно свободное общение. Внешне свирепый,

грубоватый толстяк, но с удивительно добрым сердцем» (Я. А. Л - и н ).

У пенсионерки, в прошлом работницы 820-го завода, Антонины Прокопьевны

Отставных о Чернышеве остались такие воспоминания:

—- Про него говорили, что он не имел высшего образования. Чернышев

«ходил в народ», советовался с людьми, часто с ними встречался. Он приезжал к

нам на завод, ходил по цехам, выслушивал предложения людей. Чернышев

собирал собрания работников завода и, высту-

пая на них, говорил, как надо, по его мнению, действовать, чтобы

восстановить хозяйство области из руин, восстановить сельское хозяйство.

Людей никто насильно не принуждал идти на митинги. Радио передавало, что

будет выступать Чернышев, и людей собиралось столько, что в цехе не

помещались. Мне нравилось то, что Чернышев говорил доходчивым языком,

понятным всем. Он говорил, что надо своими силами восстанавливать хозяйство

области, ни на кого не надеясь, что надо много работать. Мы так и работали.

Своими впечатлениями о Чернышеве делится и Агния Павловна Бусель,вто

время комсомольский работник в Правдинском районе:

— Тогда комсомольцы отвечали за все участки работы. Я как-то увидела, в

каких ужасных условиях живут наши механизаторы. Написала в «Комсомольскую

правду», в какие только инстанции ни обращалась -«-никто не реагировал. Тогда

я пошла на последний шаг. Узнала, что в один из колхозов должен приехать

первый секретарь обкома партии Чернышев. Поехала туда, остановилась на

дороге и стала ждать. Заметив машину, я развернула велосипед поперек дороги и

жестом стала останавливать. Из машины вылез первый секретарь нашего

райкома Доротченко. Но я заявила, что буду говорить только с Чернышевым. И

кратко рассказала об условиях быта механизаторов. Чернышев спросил у

Доротченко: «Мы только Что там были. Почему не вы мне все это рассказали?

Сегодня вторник, в четверг ко мне с докладом, какие меры вы приняли». Я с

нетерпением ждала своей участи. Но все обошлось благополучно. Звонок к нам в

райком комсомола раздался в пятницу. Мне в вежливой форме сообщили о

результатах.

Партия и комсомол

Стиль деятельности партийных и советских органов, конечно, зависел от

людей, работавших в аппарате. Здесь мы хотим привести рассказ одного, из

таких работников тех лет. Возможно, он кому-то покажется необъективным, но все

же житель Краснознаменска Иван Егорович Д ы н и н, занимавший в то время

пост второго секретаря райкома партии в Железнодорожном, делится такими

воспоминаниями:

— Тогда было общее прилежание всех секретарей первичных организаций.

Проводил беседы, читки. Наиболее подготовленными агитаторами были учителя,

медработники. Тогда было какое-то увлечение. Выходит какое-то, например,

постановление ЦК. Обязательно проводится беседа с людьми. Нас было всего

десять человек в аппарате райкома, в первичках работали бесплатно. У нас

была всего одна машина на всех. Сейчас [интервью записано в октябре 1990

110

года] в Краснознаменске — 40 человек. У нас в РАПО свыше 30 человек на

одиннадцать хозяйств, а

тогда — 7. Ходят друг за другом, мнут те же следы. Работали круглые сутки,

семья не видела. Ночью с колхозниками молотили, подготавливали пахоту. В

деревне на ночь просился к старичкам. Никакого панибратства, все вежливо,

культурно. Главное — исключить всякие сплетни. Я курировал торговлю. В

неделю три раза должен был посетить все магазины. И там, где неблагополучно,

— культурно и вежливо сказать: срок такой-то, к такому-то чтобы было, лично

доложить. Торговля —I самый ответственный участок, требовал систематического

контроля. Проверял, все ли завезли с областной базы. Бывало, отвечают: «Нам

зачем? Да и транспорта нет». Я настаиваю: «Ищите транспорт, но фонды

выбирайте... Мясо кончается? Купите у граждан, но чтоб мясо было». А сейчас

никто этим не занимается. Никаких льгот для партийных работников не было.

Зарплата была невысокой, но твердой. Тогда партработник — это минимум.

Скромная одежда, никакого излишества. Боже упаси, если секретарь райкома

выпивши. Я не мог даже выписать килограмм меда или мяса. Если узнавали —

исключали из партии и снимали с работы. Тверже, чем воинская дисциплина. Я

не имел права зайти пообедать у председателя колхоза, председателя

сельсовета...

«Для обеспечения продуктами питания и обслуживания партийносоветского

актива области приказываю:

Организовать в г. Раушене подсобное хозяйство и дом отдыха на базе

зданий, переданных Управлению по гражданским делам <...>

4. Начальнику облфо тов. Перевощикову профинансировать подсобное

хозяйство на образование оборотных средств, приобретение инвентаря и других

— шестьсот (600) тысяч рублей».

Из приказа областного управления по гражданским делам

от 9 декабря 1946 года.

ГАКО. Ф. 298. Оп. 1. Д. 10. Л. 135.

«Для обслуживания квалифицированной медицинской помощью работников

советского и партийного актива области в городе Калининграде организуется

специализированная поликлиника. Прошу Вас утвердить для развертывания

нормальной работы таковой прилагаемое при этом штатное расписание».

Из письма начальника областного управления по гражданским делам

Борисова в Совет Министров СССР от 31 марта 1947 года.

ГАКО. Ф. 297. Оп. 3. Д. 7. Л. 36.

— Лет восемь я был (еще с войны) кандидатом в члены ВКП(б). Первый

секретарь райкома тов. Фирсаков вызвал меня (видимо, предварительно

посмотрев документы) и говорит, что надо меня принять в партию. Я ответил, что

слабо теоретически подготовлен. Дали мне время и где-то в конце сорок девятого

года приняли. Спрашивали строго, обращали внимание на моральный облик. Так,

передо мной одному «партийцу» задали девятнадцать вопросов и не приняли,

обратив внимание также на его пристрастие к выпивке. Город был маленький,

каждый человек был на виду.

Но не все, кому предлагали в то время вступить в члены партии,

соглашались.

— Я не была членом ВКП(б), — вспоминает Антонина Прокопьевна